Ц 6 (СИ) - Большаков Валерий Петрович. Страница 42
Я выглянул в коридор, мазнув глазами по фигурке. Ножки бесподобные… Хоть в шлепанцах, хоть на шпильках.
— Привет, привет! — зазвенела Маша.
— Это мы! — подтвердила Светланка. Голосок ее, казалось, переливался.
— Женька! — взвизгнула Рита. — Ты, что ли? Юрка! Ну, ничего себе!
Заранее расплываясь, я поспешил к гостям. В прихожей топтались Зенков с Сосной, оба в парадках ВДВ.
— Здравия желаю! — гаркнул я.
Жека захохотал, шлепая ладонь в ладонь, а затем мою пятерню перехватил Юрка Сосницкий, сжимая как клещами. Черные усики придали ему лихого задора, а лычки младшего сержанта — авторитета «в натуре».
— Мишель! Привет!
— Увольнительная?
— Аж на неделю!
— В Баку нациков гоняли, — понизил голос Сосна. — Дали отпуск вместо медалей!
— Не боись, мон шер! — засмеялся Зенков, притискивая меня за плечи. — Обороним штатских!
Я уловил опасно блеснувший взгляд Риты.
— Секундочку, товарищи бойцы! — пропела она, исчезая за дверью спальни, но вскоре вернулась, протягивая Женьке коробочку бордового цвета.
— Чего это? — вытянул голову Сосна.
Из коробочки блеснул орден Красной Звезды. Зенков благоговейно выложил его на ладонь, а Юрка пролистнул орденскую книжку.
— Твой? — выдохнул он.
— Мой, — криво усмехнулся я, впадая в неловкость.
— Они Останкино штурмовали! — расширяя глаза, затараторила Маша. — Там за телецентр бой был! Ромуальдыч всё-всё рассказал!
Сладкоголосые сирены расписали мои подвиги на три голоса.
— Да ну вас в баню, девчонки, — закряхтел я.
— Мы согласны! — засмеялись красавицы вперебой.
Звонок снова принес мне облегчение. Пришли Аля с Изей, Зина с Дюхой — и Ваня с Синичкой.
— Ну, наконец-то! — завопил Динавицер, врываясь. — Разобрались по парам!
— Ой, ну ты как скажешь! — мило покраснела Альбина.
— А чё?
— К столу! — закруглила Рита разговоры в передней. — А то остынет!
На маленьком балкончике все не вместились. «На улицу» пустили курильщиков — Женю, Ивана и Юрку, а прочий сильный пол столпился у дверей. Дюха то и дело вертел головой, высматривая представительниц пола прекрасного, но я его успокоил — прелестницы в полном составе заперлись в кабинете, где усиленно шушукались. Иногда в коридор долетал девичий смех, но уж что веселило наших подруг — бог весть…
— Восемьдесят тысяч лишенцев! — витийствовал Изя. — Прикиньте?! На всех нар не хватит!
— Ничего, — хмыкнул Скоков, аккуратно стряхивая пепел в баночку, — Сибирь велика. И ты еще не всех сосчитал! Кого-то шлепнули при попытке к бегству, кого-то приговорили к расстрелу… Плюсуй еще тыщ двадцать, как минимум. Это я не от себя — декан как-то обмолвился…
— А пуркуа бы и нет? — пожал плечами Зенков. — Очень даже может быть.
— А знаете, что это мне напоминает? — Юрка затянулся, и выдул сизую струю. — Зачистку!
— Да просто чистку! — стукнул кулаком по косяку Дюха. — Как в тридцать седьмом.
— И чё? — затянул Динавицер. — Это, как с картошкой! Не переберешь по осени, не выкинешь порченую, к весне получишь не картофелехранилище, а картофелегноилище!
— Ты не по годам мудр, мон шер ами! — нараспев промолвил Женька.
— А то я не знаю!
— Мальчики-и! — донесся зов. — Девочки хотят танцевать!
— Дюш, — улыбнулся я вечному ди-джею, — врубай!
— Есть! — молодцевато козырнул Жуков, ныряя за штору.
Верный «Грюндиг», незаменимый спутник молодецких забав, задолбил на низких частотах, выдавая узнаваемый перебор бас-гитары. Группа «Аврора»!
В апреле[1] четверка из СССР впервые выступила на «Евровидении» — и победила. Целый месяц хит «Красная осень» днюет и ночует во всех приемниках.
Imperceptibly as ever,
The Red fall was creeping on…
Рита в кокетливом передничке улыбнулась мне издали, но Альбина опередила ее, показав подруге язык.
— С самого выпускного с тобой не танцевала! — сказала она, чопорно кладя ладоши мне на плечи, и я обхватил тонкую талию.
Жесткий ритм то бурлил порогами звонких нот, то разливался плавным, завораживающим течением, пока не иссяк тающим призвуком.
— Вы поженитесь? — шепнула Аля, замерев после кружения танца.
— Поженитесь.
— Завидую… — девичий вздох толкнулся мне в грудь приятными округлостями.
— Алечка, — я склонился к маленькому ушку, — всё у вас будет хорошо, вот увидишь.
— Думаешь? — дрогнул голос Ефимовой.
— Знаю!
— Ой, Мишенька, спасибо!
Альбинка обняла меня за шею, прижалась губами — и отшагнула.
А мелодия, что рвалась из кассетника, заволновалась, рассыпая удары. Вступили скрипки, пролился чарующий голос:
Если я один, если ты одна,
Если нам любовь на двоих дана…
Рита гибко подвернулась под мою руку, и глянула, будто винясь. Я ласково привлек ее к себе, и девушка крепко обняла меня, тиская со всех сил.
Может, скажем: «Мы», чтоб в руке рука?
Чтобы даль для нас стала вмиг близка?..
[1] В РИ конкурс песни «Евровидение» должен был состояться 2 апреля, но забастовка сотрудников Би-би-си сорвала его. Пришлось переносить на 7 мая. Автор полагает, что в описываемой реальности техперсонал не бастовал.
Глава 12
Глава 12.
Воскресенье, 8 мая. Утро
Западная Сахара, Рио-де-Оро
«Стерегущий» долго шел курсом на юг вдоль пустынного берега, а оказалось, что по левому борту виднелся узкий полуостров Рио-де-Оро. Он, как мол, прикрывает обширную бухту Дахла.
Сдвинув бескозырку, матрос Гирин почесал за ухом. В общем-то, бухта на карте точно также окрещена, Рио-де-Оро. Вот штурмана и решили, чтобы не путаться, отделить сушу от воды. Слушали. Постановили: называть залив по здешнему обычаю — Дахла…
— Вань! — донесся гулкий голос Баныкина. — Айда на палубу!
— Иду! — заторопился Гирин.
Наверху было не так душно, как в кубрике. Правда, ветер, что играл ленточками с якорями и задирал матросский воротник, долетал из знойной, иссушенной пустыни, зато вдоль берегов струилось холодное Канарское течение, облегчая жизнь.
Невозможно лазурная Атлантика оставалась за кормой — БПК плавно обходил мыс Дернфорд с краю полуострова, разваливая форштевнем тихие воды Дахлы.
— Лепота! — ощерился старшина Пахомов, уперев руки в боки. — Ты погля-янь…
Иван живо обернулся. На фоне обливных океанских валов смещался гигантский ТАВКР «Минск». Голубовато-серый авианосец не ведал качки, всею своею массой выглаживая волны, как исполинский утюг. Матрос усмехнулся. Бывало, он завидовал парням, что служат на «Минске». А если подумать? Ведь это «Стерегущий» — корабль охранения для «плавучего аэродрома»! Ну, и крейсер «Грозный» впридачу. Во-он его силуэт, далеко-далеко, почти теряется в слепящих бликах…
— Гирин!
— Я! — матрос четко развернулся на зов капитан-лейтенанта.
«Фрол», как всегда, сосредоточен и строг.
— Поможешь капитану третьего ранга, — велел каплей, кивая на вышедшего Якушева. Белая форма замполиту шла.
— Есть!
— Смотрите! — закричал Баныкин. — Нас встречают!
Навстречу «Стерегущему» шла, кивая острыми носами, целая армада рыбацких лодок. А вдали, прорастая домами, крепостями и мечетями поперек Рио-де-Оро, оконтуривался Вилья-Сиснерос.
Гирин ухмыльнулся. А местные называют городишко — Дахла!
Бедные штурмана…
— Готов? — приблизился замполит.
— Так точно, товарищ капитан третьего ранга!
— Экий ты строевой, — улыбнулся каптри, кладя руки на леера. — Нравится? — кивнул он на оба берега, близкий и дальний.
— Очень! — честно выдохнул Иван.
— Вот ведь странность, — покачал замполит головой. — Точно такие же места где-нибудь в Заполярье назовут суровыми, а к пустыне это прилагательное как будто и не относится.
— Тепло же… — высказался Гирин.
— Еще как! — рассмеялся Якушев. — На севере без этого тепла околеешь, а здесь сдохнешь без воды. Там, — кивнул он в сторону Африки, — на многие сотни километров тянутся бесплодные пески и растрескавшиеся скалы, но берберы научились жить даже в этом пекле… Да, вот еще что, — спохватился он, мигом переходя с доверительного на деловой тон. — Будь, пожалуйста, начеку. Идет война. Месяца не прошло, как сахарцы турнули отсюда мавританцев, а теперь марокканцы лезут…