Айна из замка (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde". Страница 67
Но они его не нашли.
Ни в тот день. Ни позже.
Если Лиан и был жив, он исчез без следа.
А через несколько дней Айна проснулась от нестерпимой боли. Но болела не дыра в ее груди: когда Фарр поспешно раздул огонь в камине, они увидели, как по белой простыне расползается пятно, которое в тусклом свете огня показалось Айне ослепительно черным.
Источник. Глава первая
1
Рассветное солнце золотило верхушки апельсиновых деревьев. В этот утренний час мир казался особенно нежным, прекрасным и девственным.
Айна стояла на открытой террасе дворца и сверху взирала на сад, который представлялся живым дышащим существом и чем-то – очень отдаленно – напоминал ей родной лес у замка Берг. Больше всего она любила время, когда обитатели Янтарного Утеса еще спали, и весь этот прекрасный новорожденный мир принадлежал ей одной.
С криком пролетела ласточка и скрылась за одной из высоких замковых башен. Айна знала, что там у этих стремительных маленьких птиц есть несколько гнезд под самой крышей.
Она многое знала про Янтарный Утес. За пять лет у нее было достаточно времени, чтобы изучить каждый уголок замка, где время словно текло в ином ритме, чем во всем остальном мире.
В конце концов, именно Янтарный Утес и его обитатели удержали ее тогда на краю обрыва.
Айна не любила вспоминать те дни.
Сколько бы времени ни проходило, она все еще испытывала холодный озноб, когда в памяти всплывала обратная дорога из Герны в Закатный Край... Это было худшее, что случилось с ней за всю жизнь. Хуже той ночи, когда она стояла привязанная к бревну в подвале Дома Цветов. И той ночи, когда разбойники убили брата Юса.
По правде сказать, Айна плохо помнила этот путь назад – для нее все слилось в какую-то бесконечную мешанину из боли, ужаса и отчаяния. Она словно утратила саму себя вместе с этими двумя потерями, которые настигли ее одна за другой, и не хотела ничего, кроме одного – забыться и перестать существовать. Фарр не мог заставить ее съесть даже пару ложек каши, и к концу пути Айна превратилась в обтянутый кожей скелет. Айна помнила, как он кричал на нее, умолял, плакал, пытался отогреть своим теплом и любовью, но ей вдруг стало совершенно все равно. Слова принца и его прикосновения будто оставались по ту сторону ледяного кокона, в котором она оказалась после того, как лишилась ребенка.
Фарр не знал, что именно она чувствовала.
Он не мог бы этого понять, даже если бы очень захотел.
Бесконечная боль утраты.
Горечь.
И вина.
Айна никогда не могла забыть о том, что первыми чувствами ее были вовсе не радость, а страх и нежелание делить свое тело и свою жизнь с этим новым человеком внутри ее чрева.
Она всегда помнила о том, что этот ребенок был нежданным и незваным.
Возможно, потому он и ушел так быстро и так легко...
«Стриж» не остановился тогда у берегов Золотой Гавани – на всех парусах он пролетел мимо столицы, в сторону Южного удела, где их уже ждали. Много позднее Айна узнала, что всю дорогу, пока Фарр сжимал ее в своих объятиях, почти никогда не покидая каюту, он держал ее не один. Исцеление никогда не было его сильной стороной, поэтому тихая живительная магия текла через ладони принца, но принадлежала другому человеку.
«Тебе лучше не задерживаться у нас, – сказал Патрик, едва только Айна оказалась у него на руках. Он сам поднялся на корабль и забрал ее прямо из каюты. – Прости, Фарр, но твое присутствие уже не поможет. Только навредит. Возвращайся домой, малыш. Я велю подготовить корабль к обратному плаванию, думаю, одного дня хватит, чтобы команда отдохнула и пополнила трюмы. Возвращайся в Чертог, сейчас твое место там».
Айна слышала этот разговор как сквозь сон. И точно во сне видела искаженное мучительным протестом лицо Фарра. Но спорить он не посмел.
В следующий раз они встретились только летом.
Эти полгода были полны тепла, какого она никогда не знала прежде. И не только потому, что ей снова отдали ту солнечную комнату с видом на море – главное тепло дарили обитатели этого дома. Ничего не прося взамен, ничего не ожидая и не рассчитывая на большее, чем улыбка.
Скажи кто Айне, что так можно, она бы прежде не проверила.
«Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь, – сообщил ей Патрик, едва только Айна стала способна слышать его. – Теперь здесь твой дом. Это меньшее, что мы можем сделать для тебя после всего, что натворил Фарр. Но помни, ты свободна. Захочешь – уйдешь, куда повелит твое сердце. Не захочешь – мы всегда будем рады видеть тебя за своим столом. Ты не гость здесь, но член нашей семьи»
«Почему? – еле слышно спросила Айна, не отрывая головы от подушки и глядя в сторону, а не ему в глаза. Ей трудно было говорить после нескольких недель молчания. – Я... не понимаю... Зачем вам эти хлопоты, господин Патрик?»
«Просто Патрик. Айна... ну как же тебе объяснить, чтобы ты поняла... В этом доме не бывает случайных людей. И Фарр никогда не ошибается, выбирая себе близких друзей. Мы все полюбили тебя, девочка. Сразу. Что в этом такого странного? Ты – хороший светлый человек. Так почему бы нам не радоваться твоему появлению? Это нормально. Май каждый день спрашивает меня, когда уже можно будет с тобой поиграть. Таэна ждет молча, она достаточно умна, чтобы понимать, что тебе сейчас не до игр... Букетики на твоем столе – ее рук дело. Моя дочка не владеет магией, хвала богам, но знает толк в маленьком домашнем колдовстве, которое доступно любой женщине. Эти цветочки она собирает в надежде, что они помогут тебе снова увидеть красоту мира... Таэна очень скучает по своей подружке Айне, которая так любит звуки клавесина и умные книжки. И очень тревожится за нее»
Вроде бы ничего такого особенного Патрик не сказал, но глаза у Айны тогда стали мокрыми. Впервые после той ночи, когда она обнаружила кровь на простыне.
«Ну-ка, иди сюда, детка, – сидя на краю ее постели, он протянул к ней ладони – как протягивают их к пугливому дикому зверю, не зная, сбежит ли он или позволит прикоснуться к себе. И Айна позволила этим рукам обнять ее, уложить голову на плечо и... выпустить наружу всю боль, которая выжигала нутро ледяным смерчем.
Сначала она плакала тихо, но постепенно редкие всхлипы превратились в громкие рыдания, которые, наверное, были слышны даже в саду.
«Плачь, милая, -– Патрик просто держал ее, а от его ладоней исходило живительно тепло, которое не делало боль меньше, но позволяло ей выходить наружу, как выходит гной из воспаленной раны. – Плачь... Тебе есть, что оплакать...»
2
– Айна! Доброе утро! – иногда Таэна тоже просыпалась рано и приходила на эту террасу над садом, чтобы встретить новый день вместе с Айной. Это были минуты, исполненные света и радости – из всех обитателей Янтарного Утеса Айна больше всего полюбила старшую дочь Патрика и почти никогда не тяготилась ее обществом. Таэна умела быть ненавязчивой и в то же время неизменно наполняла окружающее пространство добротой и теплом.
– Доброе утро, Эни... – Айна обняла ее, в тысячный раз возблагодарив небеса за эту девушку, ставшую ей настоящей сестрой. – Как спалось?
– Ну... – Таэна немного замялась, смущенно отводя глаза, – сегодня хотя бы удалось уснуть!
Несколько дней назад в Янтарный Утес прибыл ее жених с Белых Островов, и теперь лучшая подруга Айны с трудом сохраняла душевное равновесие, предвкушая скорую свадьбу и путешествие в свой новый дом. Ей было радостно и тревожно одновременно, но больше все-таки радостно.
А вот Айна в тайне грустила. Она знала, что будет скучать.
По-хорошему, ей и самой давно уже стоило задуматься о том, чтобы выйти замуж и начать жить, как положено особам ее возраста. Рожать детей, следить за порядком под собственной крышей, радовать мужа любовью и лишь порой возвращаться в замок над морем, который стал ей родным домом. Но одна мысль об этом заставляла ее вздрагивать и поводить плечами, как от холода.