Явная угроза (СИ) - Сугралинов Данияр. Страница 61

И время застыло. Масу ощутил себя вихрем и метнулся к троггу, в исступлении замолотил кулаками, ничего вокруг не видя и не слыша.

Когда время потекло как обычно, Масу отшатнулся, и вовремя: истекая кровью, трогг с пробитой грудной клеткой издал предсмертный рык, упал и задергался в агонии, а юноша понял, что снова использовал энергию духа…

Так вышло, что Даранта достигли только Авад и Масу, последние выжившие из Джири, отдаленной деревни на богами забытой окраине страны.

Дарант был крупным городом на западе Андары. Поначалу задерживаться там парни не собирались, но вмешался случай. Когда они заглянули на базар в поисках подработки или шанса стащить что съестное, местные задиры прицепились к Аваду — орков в этом городе недолюбливали. Масу вступился за друга, и так получилось, что за дракой двух оборванцев с пятнадцатью дарантскими подростками наблюдал великий гранд-мастер безоружного боя Гитин, сам полуорк-получеловек. Увидев, как одерживающие победу пришлые подростки раскидали нападавших, а один из них принялся остервенело добивать упавших, Гитин вмешался. Авад принял его за еще одного противника, но мастер непринужденно его нейтрализовал, как и ринувшегося на помощь Масу.

Когда охающие и стонущие местные хулиганы расползлись и разбежались, мастер Гитин завел с оборванцами долгую беседу, по результату которой обоих приняли в школу безоружного боя Даранта.

Впрочем, их учеба там длилась недолго. В Аваде проснулся мужчина, и эта новая сторона личности полуорка увлеклась юной дочкой мастера Гитина со всей свойственной ему горячностью и упорством. Дочь мастера, не ответив взаимностью, отстояла честь, после чего учеба Авада была досрочно завершена.

Масу, конечно, последовал за другом, и они направились туда, куда собирались изначально — в Бирюзовый город, столицу Андары.

«Дети опаленного войной Юга», как называли Авада, Масу и подобных им ребят-беженцев, стали для всей страны символом стойкости и несгибаемости характера. «Истинные сыны и дочери Андары!» — так отозвался о них сам владыка Диабло, один из трех богов-покровителей страны.

Лучшие семьи столичной знати сочли за честь приютить этих детей. Авада, единственного сына Донмайеса, и Масу, последнего из Ояма, усыновила богатый клан Урахов. Мальчишки, пережившие ужасные испытания, после всех невзгод и потерь стали не разлей вода и называли себя не иначе как братьями. Пусть не по крови, но им казалось, пройдя вместе столь многое, они связаны навсегда.

Мальчишкам благоволили, а когда легионы Диабло, Белиала и Азмодана огнем и мечом прошлись по всей Лахарии, жестоко отомстив за потери, обоих уже зачислили туда, где один мечтал учиться с малого детства, а второй — только после начала войны. В школу кулачного боя легендарного гранд-мастера Котаро.

Масу продолжал совершенствовать духовное развитие, Авад же пошел стихийным путем, выбрав своими покровителями огонь и дракона. Молодые люди довольно скоро превзошли других учеников гранд-мастера Котаро, а к тридцати годам и вовсе стали первыми бойцами в столице. Обо всей стране пока говорить не приходилось, потому что каждый знал, что лучшие из лучших определяются на Арене Даранта, попасть куда Авад стремился всем сердцем, а Масу просто готов был последовать за другом-братом куда угодно.

Но на Арене проводились гладиаторские бои насмерть, а потому были жесткие критерии приема новичков — требовалось соответствовать не только умениями, но и возрастом.

— А что дальше, Авад? — как-то поинтересовался Масу. — Еще год-два, и мы сможем участвовать в боях на Арене.

— Там-то мы и выясним, наконец, кто из нас сильнее! — оскалился полуорк.

— Не хотелось бы узнавать это именно там, — нахмурился Масу. — Не забыл? Там бои насмерть!

— Ну и что? — легкомысленно пожал плечами Авад. — Что они сделают, если мы не станем добивать друг друга? Отстранят от поединков на Арене? Плевать. А еще лучше драться два на два, брат.

Идея биться плечом к плечу, как в долгой дороге во время войны, вдохновила Ояму, и он с еще большим усердием погрузился в тренировки. Правда, занимались они все больше порознь, ведь Аваду нужны были манекены — живые или деревянные, неважно, а Масу посвящал больше времени внутреннему созерцанию и медитации, развивая резервы духа, на Путь которого встал окончательно и бесповоротно.

Ко всему прочему, Масу увлекся древними мифами об Ушедших, потому что мастер Котаро как-то обмолвился, что исчезнувший народ достиг небывалых высот в искусстве созерцания и управления потоками духа. «Их создал Хаос, — рассказывал мастер. — Чтобы найти свое место в мире Упорядоченного, им пришлось научиться самоконтролю».

— И все-таки, — снова спросил Ояма, когда они вместе с Авадом ужинали под крышей гостеприимного дома Урахов. — Что дальше, брат?

— После Арены? — уточнил Авад, для которого будущее заканчивалось турниром и, конечно, победой, а дальнейшее виделось смутно: слава, награды, почет и, разумеется, девушки. — Подумаем потом. После того как победим, сначала нужно будет отдохнуть, а то меня от тренировок уже тошнит.

— Я хочу вернуться в Джири, — вдруг сказал Масу. — Отстрою заново родительский дом, заодно буду делать вылазки в Лахарию. Говорят, там еще бродят недобитые темные маги.

— В эту дыру? — прищурился Авад. — Ты чего, брат? Забудь! Там сейчас выжженная пустыня!

— Вовсе нет! — вспылил Масу. — Вчера я общался с охранником гоблинского каравана, он говорит, что кое-кто из деревенских, кого забрали в рабство, вернулся после победы. И наше Древо мира все еще там. Помнишь? То, на ветках которого мы мечтали о будущем — ты, я, Лейма, Варг, Михондрикс…

Авад помрачнел. Лейму они потеряли одной из первых. Орк Варг в те времена был единственным настоящим другом Авада, но сбежал помогать взрослым и погиб, защищая деревню. Зеленокожий гоблин Михондрикс Аваду не нравился, пока не началась война. В пути выяснилось, что «слабак и тряпка» Михо мастеровит, надежен, а уж какие байки он травил! Вся группа хохотала до колик в животе, рискуя привлечь внимание патруля…

— Помню, — буркнул он. — Потому ноги моей там и не будет.

— Тогда что? Останешься жить в Даранте? Вернешься в Бирюзовый город?

— Вернусь… — задумчиво протянул Авад. — А знаешь что? Я пойду в услужение к владыке Белиалу! Ему нужны сильные бойцы, его легионы потеряли больше всех в войне с Лахарией.

— Что? — Масу очень сильно удивился, потому что царящая в легионах дисциплина противоречила независимому характеру друга. — Зачем тебе это?

— Из-за Джериссы, — просто ответил Авад, и Масу его понял.

Джерисса, в чьих жилах текла эльфийская, человеческая и орочья кровь, происходила сразу из трех аристократических семей, старейших в своем племени. Кроме того, она была племянницей наместника, такая не посмотрит на какого-то орка с улицы, пусть даже и приемного сына аристократа Ураха. Казалось, эта идея пришла в голову Авада только что — он вдруг просиял и воодушевленно воскликнул:

— Вот увидишь, брат, в один день я стану генералом самого владыки Белиала!

— Скорее я найду Ушедших, — ухмыльнулся Ояма.

Имена Авада Донмайеса и Масу Оямы прогремели на всю Андару, когда они стали дважды чемпионами Арены. Сначала вместе, в парных поединках, а потом друг за другом в соло-дисциплине.

Случилось это только через три года после того памятного разговора, когда Авад озвучил свои честолюбивые планы. После затянувшихся на месяц празднований, полных выпивки, новых друзей-почитателей и легкодоступных женщин, друзья расстались. Как считали оба, ненадолго, а на деле вышло, что не виделись они потом полстолетия.

Пока Авад делал карьеру в легионе Белиала, Масу вернулся в Джири, восстановил родительский дом и занялся тем, чем и планировал: бороздил Лахарию, ставшую пустыней, отслеживая выживших темных магов, а заодно искал любые упоминания об Ушедших. Между рейдами Масу медитировал и тренировался.