Темная луна - Ирвин Ян. Страница 56

Карана была мгновенно обезоружена.

– Много лет назад я приходила сюда вместе с ним. Я сидела на полу, пока он разговаривал с вами, вон в том углу. А осенью вы послали на мои поиски Лиана, и теперь я перед вами в неоплатном долгу.

Вистан взглянул на Лиана, поджав толстые губы:

– Признаться, я действовал не из самых добрых побуждений. И если все обернулось к лучшему, в этом нет моей заслуги. А теперь к делу! Мы кое-что слышали о тебе, но хотелось бы узнать обо всем из первых уст, особенно с того момента, когда собрался Совет.

Война и гаршарды во многом изменили умонастроение горожан, пошатнув их безмятежное самодовольство. Вистан теперь понимал, как важны могущественные друзья. И хотя Мендарка свергли в прошлом году, он оставался очень влиятельным. В этой войне никому было не обойтись без союзников, а имя Лиана неоднократно упоминалось в историях о войне и о Зеркале. Вистан, как и все летописцы, был жаден до новостей. Кто мог сообщить ему больше сведений?

Лиан вкратце рассказал о последних событиях.

– А ты сильно изменился, – произнес Вистан, когда тот закончил.

Лиан и сам это знал. Ему было противно вспоминать о том зеленом юнце, каким он был тогда. Юноша многое понял и многое выстрадал. Оказалось, что в мире есть еще кое-что кроме его драгоценной персоны.

– Да, – ответил он. – Я прошу прощения за неприятности, которые вам доставил. Тогда для меня это было просто игрой. Теперь я поумнел.

– Кто старое помянет... – великодушно сказал Вистан. – Ты можешь еще многое для нас сделать, если мы переживем надвигающуюся бурю.

– Вы тоже стали другим, – заметил Лиан. Вистан был таким же безобразным сморчком, как и прежде, но он уже не казался Лиану таким черствым и надменным. Возможно, Вистан никогда и не был таким уж чудовищем, каким его представлял Лиан. Война стала для него большим потрясением, заставившим понять, что он уже слишком стар, чтобы защитить Школу. Нужен был новый ректор, и не просто великий летописец, но человек, у которого есть могущественные покровители.

– Скажите, а где Траск? – спросил Лиан. Он нигде не видел большого веселого капитана.

– Бедняга Траск погиб на войне, защищая Школу, – со вздохом ответил Вистан.

– Мои соболезнования. Он был вашим другом, и я его любил.

– Мне его недостает. Но довольно об этом, – отрывисто сказал Вистан. – Так чем я могу вам помочь? Вы задержитесь здесь? Вам непременно надо остаться на Праздник и выступить со своей историей.

Лиан взглянул на Карану.

– Я бы очень хотела, но мне срочно нужно домой, – твердо произнесла она.

– Я не могу, не в этом году, – сказал Лиан. – История с Зеркалом еще не закончилась, и Мендарк запрещает пока предавать его огласке. Думаю, я вернусь следующей осенью, а до этого постараюсь написать новое Великое Сказание.

– Слишком долго ждать! – воскликнул Вистан. – А если ты не вернешься? Что если... – Старик посмотрел куда-то вдаль. Лиан догадался, что Вистан думает о смерти, которая уже не так далека. Он боялся умереть, не увидев, что предание написано, к вящей славе Школы и, что там говорить, к его собственной. – Те события, свидетелем которых ты стал, должны войти в историю.

На это Лиан ничего не смог возразить. Вистан приказал принести угощение, а также подозвал двух писцов. Лиан сообщил обо всем, что произошло с тех пор, как он уехал из Чантхеда, не упомянув только о решении аркимов и Мендарка воссоздать флейту. Эта была не его тайна, и он не имел права ее раскрывать. Рассказ занял всю ночь и еще три дня. Было исписано двадцать четыре свитка, длина каждого составляла шестьдесят листов.

– Неудовлетворительно, – заключил Лиан, после того как несколько дней просматривал записи. – Совсем не похоже на Предание. Но лучше, чем ничего.

– Это прекрасный материал, – возразил Вистан с сияющими глазами. – Из него получится Великое Сказание, которое прославит нашу Школу.

Свитки положили в сейф, который заперли до возвращения Лиана или до его смерти.

Затем Лиан попросил права снова воспользоваться библиотекой, и ему выдали специальный пропуск. Он никак не мог свыкнуться с мыслью о том, что теперь он почетный гость, а не жалкий неудачник. Лиан все еще ощущал себя беспомощным юнцом, которого год назад вышвырнули из Школы.

Карана проснулась на рассвете от боли в запястье, которое она повредила прошлой осенью, сражаясь с огромной собакой Идлиса. Ей казалось, она забыла что-то важное. Выглянув в окно, они увидели, что все вокруг бело от снега, выпавшего на месяц раньше, чем обычно.

За завтраком в небольшом придорожном кафе она наконец сообразила:

– Лиан, у меня сегодня день рождения! Мне исполнилось двадцать пять.

Не произнося ни слова, Лиан поцеловал ее руку и бросился на кухню.

Оставшись ненадолго одна, Карана стала вспоминать свои прошлые дни рождения. Год назад в этот день ее разбудил вой псины Идлиса. Спаслась она только благодаря тому, что засунула в пасть собаке кулак, отчего та в конце концов задохнулась. Это было так давно, что теперь девушка с трудом могла все это представить. Прошел целый год, а она так и не выпуталась из истории с Зеркалом, которая, казалось, никогда не закончится.

Вернулся Лиан с огромной кружкой шоколада, украшенного разноцветными взбитыми сливками.

– Я помню, что ты любишь шоколад, – сказал он, с поклоном ставя перед ней чашку.

«Интересно, сколько это стоит?» – подумала она, облизывая ванильный крем. Ведь шоколад ценился на вес серебра, это она узнала, когда как-то захотела купить немного.

Время промелькнуло незаметно. Лиан водил ее по всем своим любимым местам в Чантхеде. Это был чудесный, беззаботный день, одни из лучших в ее жизни. Вечером, когда Лиан и Карана спускались с холма, направляясь к своему постоялому двору, чтобы поужинать, они снова встретились с Тандивой. Теперь Карана уже не чувствовала к ней той жгучей ревности.

– Тандива, рада снова тебя видеть, – сказала Карана. – Что нового в Баннадоре? Я давно уже не была дома и очень беспокоюсь.

– О Готриме я ничего не слышала, – ответила Тандива. – Но селения в долинах сильно пострадали во время войны.

Карана ощутила себя совсем беспомощной и пожалела, что спросила.

– Я иду в библиотеку, – сказал Лиан. – Ведь за этим я и приехал в Чантхед. Хочешь со мной?

– Честно говоря, нет! – ответила Карана. – Особенно если ты собираешься провести целый день копаясь в пыльных бумагах.

– Это не долго, – ответил Лиан. – Я знаю, что ищу. – Карана насупила брови.

– И что же?

– Это связано с моим главным исследованием, «Сказанием о Непреодолимой Преграде». Помнишь, Феламора расспрашивала меня об этом в Катадзе? Ей очень хотелось знать, кто же первым проник в горящую башню. Но когда я рассказал ей обо всем, она притворилась, будто ее это больше не интересует.

– Так что же ты хочешь найти?

– Рисунки, сделанные тогда военными художниками. Ведь там было несколько армий и каждое событие фиксировалось. Я хочу снова просмотреть все эти документы. В прошлый раз кое-какие показались мне интересными, но у меня не было времени как следует их изучить. На некоторых, по-моему, изменены номера.

В архивах он проверил каждую гравюру и рисунок. На нескольких была изображена Ялкара в золотых украшениях. Значит, он видел их здесь! Все рисунки лежали как попало, были небрежно рассованы по конвертам без всякой системы.

Лиан пришел в ярость:

– Кто так скверно обошелся с ценными документами?

– Тот, кто очень спешил, – предположила Карана.

– Это же оригиналы, сделанные в то время! – Лиан перекладывал их один за другим, пока не нашел рисунок, изображавший людей, готовых ворваться в полуразрушенную башню. – Ни одно предание не говорит о том, кто вошел в башню первым, после того как была уничтожена флейта. – Он внезапно умолк, глядя на рисунок, который держал в руке. – Номера не совпадают с каталогом.

Карана разложила рисунки на полу, а затем принялась складывать их по порядку.