Керенский. В шаге от краха (СИ) - Птица Алексей. Страница 36

«Так-с, неплохо. Будем брать контроль над железнодорожниками, а ещё и в министерство путей сообщения охрану введём свою, мало ли, что да как, саботаж легко организовать, — размышлял Керенский. — Сто процентов, это кадеты и организовали продуктовый голод в Петрограде, да много ещё чего. Надо до армии добраться, но Гучкова не свалить. Они тут все повязаны, да и я с ними, но по-другому.

Так-с. Что там ещё большевики захватывали? Почту, телеграф, вокзалы, госбанк. Справится ли с этим Юскевич? Может, и не справиться. Да, надо ещё банковскую охрану придумать и подчинить её опять же себе, любимому. Чтобы золото народное не расхищали. Да пулемётов, пулемётов им побольше. Угу, железнодорожная милиция, военная милиция, Совет общественного порядка, Бюро особых поручений, банковская охрана, Угро». Керенский задумался.

Ничего больше не забыл и для собственного контроля стал загибать пальцы на руке, тихо бубня названия всех созданных и создаваемых им структур. «Хорошо бы ещё создать карательные отряды. Юскевич со своей «Революционной красной гвардией» это так, скорее, для запутанности, чем для нужного эффекта. Его бандиты и боевики не потянут, если он раньше ничего путного создать не сумел, то сейчас и подавно прогорит, не тот человек.

Нужен более решительный человек, и на кураже, чтобы всех сразу к ногтю. Климович не подойдёт, Брюн тоже. Кирпичникова просить, только насторожить. Пусть лучше с преступниками борется. Есть ещё возможность использовать наркоманов, анархистов и прочую шваль. Но как с ними сноситься, я же вам не дядька с улицы, а министр. Всё узнают, всё увидят. Да ещё Савинков крутится везде и нос свой суёт. Страшно!» — и Керенский зябко повёл плечами.

Он вспомнил всегда радостно улыбающегося Савинкова, который словно жил смертью, играя в неведомую Керенскому страшную игру. В его руках почти всегда был револьвер, который он держал с лёгкой небрежностью, как руку давно известной и любимой женщины. Раз — и в твоём теле лишняя дырка, раз — и ты уже не министр, а труп. Нехорошо-с!

***

Николай Максимович Юскевич-Красковский в это время инструктировал недавно нанятых боевиков. Естественно, они недоумевали, зачем всё это и почему. Но оплата была шикарной, а пострелять в стену, да создать переполох у вокзала, так почему бы и нет? Сплошные развлечения, а не жизнь! Всегда бы так! Сплошной синематограф.

Инструктаж быстро закончился, половина оговорённой суммы выдана налетчикам на руки, пора было расходиться.

Нанятые боевики почти все вышли, когда Юскевич крикнул им вслед: — Шнырь! Керчь!

Двое из одиннадцати остановились.

— Останьтесь, разговор есть.

Переглянувшись между собой, оба бандита задержались, остальные же вышли. Все трое находились в подвалеодного из зданий на Литейном проспекте. Здесь было что-то вроде явочной квартиры или пункта найма и сбора боевиков или, проще говоря, уголовников.

Эти двое как раз были самыми отмороженными из всей братии, по их виду не трудно было догадаться, что они представляют собой на самом деле. Остальные тоже были не лучше, но в целом имели хоть какие-то моральные принципы, у этих же их не было совершенно.

— Что скажешь, начальник? — начал Шнырь, а Керчь стал внимательно прислушиваться в ожидании явно непростого предложения.

— Что тут скажешь? Будьте там осторожнее, — со смешком сказал им Юскевич, прищурив холодные голубые глаза.

— Что-то не верится в твои пожелания, — насторожился Шнырь. — Не бывает добрых нанимателей, бывают хитрые, либо глупые. Ты «Белый» явно нам не то хотел сказать, говори, что нужно, а то мы уже напрягаемся.

— Вот вам за молчание! — и два мелких золотых круглых пятирублёвика блеснули на столе. Две руки почти мгновенно перехватили сверкнувшие монетки и утащили их.

— Кого на тот свет отправить надо, говори! — изрёк Керчь.

— Того, кто сбежит, или ранен будет и не сможет убежать. Мне надо меньше свидетелей, меньше кипишу. Работать следует аккуратно, чтобы не замели. Ясно?

— Да кто там заметёт? — улыбнулся Шнырь. — Студентики энти из милиции?

— Там люди посерьёзнее будут назначены, и как бы не из вашего роду-племени, могут и узнать, коли поймают, тогда и допросят по-свойски и дознаются обо всех остальных. Те пятеро уже учёные, они не проговорятся. Да и не из вашего коленкора они. А вот ваши подельники могут и проговориться. Боль не все выдерживают. А пока до милиции их дотянут, всё и расскажут.

Потому только и остаётся, что добить. Вы вперёд не лезьте, мало ли что, и вас могут зацепить. Страхуйте их сзади. Главное, чтобы никто в случае форс-мажора в руки не попал живым. Ясно?

— Так это завсегда ясно. Жалко подельников, но и нас жалеть никто не стал бы, а потому, сколько платишь за результат?

— Червонец, ещё золотой сверху.

— Давай два?!

— За два я и сам вас завалю! — Юскевич ткнул браунингом, который мгновенно вытянул из пиджака. Ствол пистолета немым укором уставился в лицо Шныря.

— Да всё, согласны мы. Замётано. Пошли мы. Керчь?

— Пошли, дело ясное. Но червонец лишним не будет! — и они оба поднялись из подвала. Выйдя на улицу и щурясь от яркого света после подвального сумрака, быстро пошли по улице, догоняя остальных.

Первым заговорил Керчь, что было для него не характерно.

— Деньги нужны. Золото в самый раз.

— Ха, так мы же их уже получили за задание?

— Мало, нужно ещё! Подруга моя, Манька, больно любит монетки, не могу отказать ей.

— Так и что? Найди другую шлюху. Ты богач сейчас, любая с тобой рада будет.

— Нет, другие не нужны. Манька меня во всём устраивает. Легко мне с ней. Всё понимает и в постели хороша. Надо уважить.

— Так и заработаешь ты ещё червонец, коли кого-то пуля ненароком ткнёт.

— А ежели не ткнёт?

— Ну, тогда другой случай подвернётся. Белый, чую, не последнее дело организовывает.

— Мне сейчас деньги нужны, Шнырь. Если сам не сможешь, скажешь мне, я прибегу, даже у милиции завалю несчастливца. Мне не в первой.

— Замётано, Керчь, а то мне стрёмно добивать.

И они ускорили шаг, догоняя подельников.

Юскевич, оставшись один, задумчиво перебирал в руках пистолетные патроны, чувствуя пальцами суровую холодность бездушного металла. Он размышлял, как поступать дальше.

Перспективы сотрудничества с Керенским были весьма туманны, особенно непонятной была отведённая роль. Ему хотелось обратиться к Пуришкевичу, которого хорошо знал. Вот только тот сейчас был фактически не удел и не мог никак помочь.

Пока Юскевич сидел в тюрьме, никто не озаботился его спасением и даже не предпринял к этому никаких действий. Сейчас же он был востребован, причём для весьма специфического занятия. Да только и выбора у него не было. Или согласиться или продолжать сидеть в тюрьме.

С досады он грохнул кулаком по столу и несколько раз раскрутил барабан револьвера, отчего тот обиженно заклацал всеми своими подвижными частями. Положив револьвер рядом с браунингом, он опять задумался, рассматривая отсветы на вороненых частях корпусов оружия.

Ничего не надумав, он пока решил действовать так, как они и договаривались лично с Керенским, а там уже посмотреть, кто будет брать верх и почему. А к Пуришкевичу можно завсегда подойти и рассказать о бригаде Керенского. И название же этот Керенский придумал: «Революционная Красная гвардия». Вверх цинизма, учитывая те цели и задачи, которые, как он уловил, им предстоит выполнять. А впрочем, почему бы и нет. Деньги есть, прикрытие есть, чего ещё желать? Он встряхнулся.

Патроны из ладони перекочевали обратно в магазин пистолета. Передёрнув затвор, Юскевич сунул браунинг и револьвер за пояс и вышел из подвала. Ему ещё предстояло многое сделать, очень многое.

Выйдя из подвала, он оглянулся, выискивая взглядом, не следит ли кто за ним. Не обнаружив ничего подозрительного, двинулся дальше по своим делам. Юскевич-Красковский не привык к слежке, так как не являлся профессиональным революционером. А потому не увидел, как за ним, совершенно незаметно, скользнул филер, сопровождая его в дороге.