24 дня на любовь (СИ) - Ланвин Кира. Страница 27
Я кивнула. Отложила вилку, которой даже не притронулась к еде — натянутые нервы не давали этого сделать. Выпрямилась.
— Максим. Я понимаю, это уже наглость, и я и так уже злоупотребляю твоей добротой, но мне больше не к кому обратиться. Прости за такую просьбу, но ты не мог бы одолжить мне денег? Я всё верну, ты же знаешь, что я никогда не сижу сложа руки. Как мы чуть-чуть освоимся на новом месте, я сразу всё отдам.
Вот, я это сделала. Попросила. Лицо горело от стыда, но я продолжала смотреть на Макса. Даже дыхание затаила, боялась пошевелиться, ожидая ответа.
— Это тебе не поможет, — сказал вдруг Максим, и встал из-за стола. Подошёл к окну. — Куда ты пойдешь? Будешь всю жизнь прятать сына? А как он в школу пойдёт? Это не вариант.
Я прижала пальцы к вискам, в голове настойчиво заныло.
— Ну а какие у нас ещё варианты? — спросила тихо. — Что мне остаётся, Макс? Я не знаю другого решения, — проговорила обречённо и встала.
Остановилась рядом с Максимом. Он смотрел на улицу. За окном уже сгустились сумерки, почти погас малиновый закат. На кухне стало совсем тихо, только в глубине дома слышался весёлый детский щебет и звук машинок. Там же монотонно шуршал телевизор.
— У меня есть предложение, — наконец сказал Макс и повернулся ко мне. — Обычно для принятия такого решения даётся время. Иногда очень много времени. Но у нас его нет.
Я вглядывалась в лицо мужчины, пыталась предугадать, насколько его вариант может быть хорошим или ужасным и уже была уверена, что он мне не понравится. Ведь в такой ситуации не может быть нормальной альтернативы.
— Какое? — решилась спросить. Голос прозвучал сипло.
— Ты выйдешь за меня замуж, — ответил Максим и посмотрел на меня.
Я несколько раз моргнула. Нахмурилась, пытаясь осознать сказанное. Покачала головой, не понимая, как он вообще мог додуматься до такого.
— Что? Я… Я не понимаю. Думаю, ты помнишь, что я уже замужем.
— Помню. Я могу помочь с разводом и сделать так, чтобы твой муж не претендовал на сына. Но ты должна будешь выйти замуж за меня.
И я бы рассмеялась, настолько абсурдным виделся этот разговор. Вот только было совсем не до смеха.
— И как новое замужество нам поможет? — спросила с сомнением.
— Так я смогу защитить вас.
Я отвернулась, повернулась обратно. Схватилась за край каменной столешницы.
— Но как же так? Я не понимаю. Ты правда сможешь нас защитить? Но… Как вообще это будет выглядеть? То есть, мы что, будем парой, мужем и женой? Не только на бумаге?
— Это уже по твоему желанию. Главное условие — первые три недели быть рядом со мной. Так будет безопаснее всего.
— Ты правда сможешь это устроить? Избавить нас от Олега, от Григорьева и его свиты? — спросила я, приблизившись к Максиму. — И Олег никогда не попытается забрать Мишу? Никто не попытается?
— Да, — твердо ответил мужчина, глядя в упор.
— И плата за это — брак? — уточнила я.
— Можно и так сказать. Это условие, которое, в первую очередь, выгодно для тебя.
Он выглядел напряженным, но я не понимала причины. Тем более, я уже всё решила.
— Я согласна, Макс.
— Хорошо, — тихо ответил он, как-то странно глядя на меня. Поднял руку и, едва касаясь, провел пальцем по моей щеке. — Тогда завтра едем на встречу с твоим мужем.
Глава 11
Макс
19 дней
Я заметил, насколько сильно Лизе не хочется видеть мужа. В её взгляде отразился откровенный страх. Конечно, ей сложно представить, что все действительно может закончиться в её пользу. Да и новость о замужестве, пусть и не сразу, но ошеломила. Девушка отпрянула, выгнула брови, смотрела с недоверием, но вопросов больше не задавала. Понятно, что согласилась она только ради сына, и всё же на душе стало чуточку теплее. Осталось так мало дней, но теперь эта девушка точно будет рядом. Пусть я не стану её любимым, пусть у нас ничего не будет, пусть она просто примет мою помощь, и у нас всего жалких три недели на это, даже меньше. Пусть… Это много больше, чем совсем ничего и я бы ни на что не променял это. Никогда. Разве что, на собственную жизнь, которую хотят отнять. И то, лишь для того, чтобы потом вновь найти Лизу и уже никогда не отпускать. Но в нынешних обстоятельствах я был рад и такому развитию событий. Лишь бы не потерять её больше и быть отныне спокойным, что ей ничего не грозит. Только закрыть вопрос с её мужем, и для этого Лизе нужно потерпеть ещё один день. Впрочем, основная часть уже сделана.
Я зря времени не терял. На следующий день после встречи с Алёной отправился к матери. Возможно, она могла что-то знать. Да и мысль о том, что отец не так просто стал в последние годы появляться в моей жизни — возникала далеко не в первый раз. На это наверняка были причины. Хоть какие-то. В том, что мой биологический отец, который бросил мою мать беременной, был богат — сомнений не возникало. И одежда и аксессуары и личный водитель. Мать о нем редко говорила что-то толковое. Чаще я слышал упреки, что я сам ужасно похож на отца. И она не рассказывала, что с ним, где он, вообще ничего. Только сказала однажды, что он живёт в Европе, но я тогда ей не поверил. А сейчас это обретало смысл. Поэтому нельзя было исключать мысль, что он как-то связан с Григорьевым.
Татьяна встретила меня как обычно. Никак. Я накануне предупредил, что заеду. Постучал в дверь просторной квартиры, которую купил для неё год назад, но никто не отозвался. Тогда открыл своими ключами.
Рассеянный табачный дым тут же ударил в нос. Я с детства ненавидел этот запах. Поморщился, мечтая скорее уйти, чтобы волосы и одежда не пропахли этим…
— Мам, — позвал громко.
— Я здесь, — прозвучал резкий голос в глубине квартиры.
Я прошел в гостиную, дверь которой была приоткрыта. Мать сидела на стуле, в длинном платье и размахивая тонкой кисточкой, наносила акрил на большой холст. Это была ее мечта — вернуться к своему увлечению. Я помог воплотить ее в реальность. Новая квартира в городе, материалы, одежда, полное обеспечение. Почти полное — не так давно она стала продавать картины. Только бы она была довольна и спокойна и больше не пыталась ничего с собой сделать. Раньше она срывалась в запои, а после винила себя, могла попытаться себе навредить. От этого я, даже будучи мелким, не мог спокойно спать и всегда боялся спровоцировать такое состояние у нее. Старался её не расстраивать, помогать, всё делать для неё. А она словно и не видела этого никогда.
— Смотри, — сказала она, не удостоив даже взглядом. Перекинула волнистые волосы, стянутые в небрежную косу, на другое плечо. Взялась за тонкую ножку бокала с красным вином. — Видишь? Я потратила на неё почти месяц. Знаешь, как я назвала её? — в голосе сквозила гордость за своё творение.
Началось. Я посмотрел на холст. Красиво.
— Нет. И как же? — спросил, плечом навалившись на косяк.
В этой комнате почти не чувствовался дым. У матери было правило — не курить там, где работает. Правда, это не распространялось на комнату в общежитии, где мы жили раньше вдвоем.
— Что, даже предположений нет? — спросила она, до сих пор не повернувшись.
— Бабочки? — бросил я, зная, что всё равно ошибусь.
— Что? — голос повысился, мать крутанулась на стуле.
Нахмурилась, губы скривились. Она выглядела хорошо, даже несмотря на то, какой образ жизни вела прежде. После переезда многие углы сгладились и теперь она пила намного меньше. Я пожал плечом.
— Вот и твой отец никогда не понимал меня. Не понимал и не ценил. Моя семья отвернулась, когда узнали, что я с ним. Когда он бросил меня беременную, и я пришла домой, родители не захотели видеть меня. А ведь я могла сейчас быть с ними. И они бы приняли меня обратно, если бы… — она осеклась. — У меня было бы имя. Кто я теперь? Никто. Я лишилась всего. И всё из-за него.
И эту историю я слышал миллион раз. Она никогда не могла сказать прямо, что именно сын послужил помехой на пути к исполнению желаний, реализации амбиций. Её родители, как она говорила, были известными художниками. Ей сулили отличное будущее, но она отказалась от всего, встретив моего отца. А потом он сбежал. Иногда мне казалось, что мать застряла в том периоде жизни, где она была молодой, несчастной девушкой, которую бросил любимый и родители. И она так и не смогла до конца повзрослеть. Даже наличие ребенка этому не способствовало.