24 дня на любовь (СИ) - Ланвин Кира. Страница 28
— Ты говорила, да. Так как называется твоя картина?
— «Освобождение» — с чувством произнесла Татьяна и я кивнул.
Она встала, поставила бокал на столик, взяла что-то. Кажется, бумажку.
— Кстати. Мне кажется это символичным. Твой отец появился здесь, когда я дописывала картину. Точнее, первый её вариант. Сегодня я вносила правки. Ах да. Он приезжал два дня назад и сказал, что у тебя проблемы. Представляешь? Я не видела его двадцать четыре года и он начал разговор с этого.
Я удивился. Так отец в курсе всего?
— Он говорил ещё что-то?
Мать вздернула подбородок.
— Естественно. Мы о многом поговорили. И он спрашивал у меня, во что ты ввязался. Сказал, что никто ему не может толком рассказать. Максим, что у тебя происходит? У тебя правда проблемы? — спросила она недоверчиво.
Ого. Она на удивление спокойно рассказывала о встрече. Даже не верилось, что тут не было истерик и криков. Или были? В этой комнате точно нет — всё цело и стоит на своих местах. Надо будет проверить кухню.
— Нет, у меня всё хорошо, — ответил я.
— Так и я ему это сказала, — карие глаза равнодушно скользнули по мне. — Он не поверил. Нервный, злой. Не понимаю, зачем в таком состоянии приходить и требовать что-то.
Значит, надо теперь как-то найти контакты отца. А кроме этого проконсультироваться с юристом по поводу Лизы и Миши.
— Мам, ты не знаешь, в каких он отношениях с Григорьевым? — попытался я.
— Григорьевым? Нет, не знаю. Алексей не посвящал меня в свою жизнь. Меньше знаешь, крепче спишь — так он говорил. А кто это?
– Да так. Как у тебя дела? Что-нибудь нужно?
— Я в порядке. Завтра должны позвонить по поводу выставки.
— Отлично.
— Подожди. Он свою визитку оставил, твой отец. Ждёт, что ты позвонишь, — сказала Татьяна, помахала бумажкой, что сжимала в пальцах, и прижала её обратно к столу.
Я забрал визитку. Мать уже переключилась: звонила кому-то и беззвучно прошептала мне «Пока».
Я прошел на кухню, осмотрелся. Заглянул в урну. Несколько бутылок из-под вина, на подоконнике полная пепельница, а в пакете для мусора осколки белого фарфора. Похоже, разговор спустя годы вышел напряжённым. Но сейчас мама в хорошем настроении, значит, буря миновала. И теперь мне самому предстоит разговор с отцом.
После встречи с матерью, я заехал в семейную тратторию, что находилась недалеко от места, где работала Лиза. На её работу заходил накануне, спрашивал о ней, но сообщили, что в ближайшие дни её не будет.
Сделал заказ официанту и достал из кармана визитку. Покрутил в пальцах и набрал номер. К черту гордость, или что там мешает позвонить человеку, который забил на нас почти на четверть века и внезапно объявился. Два длинных гудка, три вдоха и два выдоха.
— Слушаю, — раздался твердый голос в трубке.
— Это Максим. Ветров.
— Я уже собрался сам тебе звонить. Есть разговор. Через час сможешь подъехать в «Адмирал»? Это в центре.
— Я знаю, где это. Да, смогу.
— До встречи.
Алексей сбросил вызов. А я думал о том, какое моему отцу дело до того, что происходит в жизни сына. Сомнительно, что вдруг проснулось чувство вины. Скорее всего, меня втянули в личные разборки. Но даже если и так, какая разница, что со мной теперь произойдёт? Или это вопрос чести? Ладно, хватит гадать. Скоро всё должно проясниться.
В ожидании обеда, я связался с юристом, по поводу Лизы, её мужа и Миши. Хотел узнать, возможно ли и если да, то как быстро устроить развод. И лишить Олега прав на сына. Главное, чтобы это было возможно, а с мужем Лизы я сумею договориться. Времени осталось так мало, поэтому нужно было торопиться.
Наспех перекусив, я поехал в «Адмирал». Дорога составила всего семь минут и я появился там раньше обговоренного времени.
На входе встретила администратор Оксана. Девушка вежливо улыбнулась и уточнила, был ли забронирован столик. Но когда я представился, сообщила, что меня уже ожидают и проводила в зал.
Зелёные, в светлую полоску стены, обитые снизу темным деревом, полы, устланные бордовыми с орнаментом коврами, угольные тяжёлые портьеры на узких окнах, массивные деревянные столы и стулья с обивкой в тон стенам. Витражные стекла на дверях в холле. На потолках люстры. Мягкий свет и лёгкая, ненавязчивая музыка. Атмосфера немного напоминала английский паб.
— Здравствуй, Максим, — бодро поздоровался Алексей, быстро встал из-за стола и протянул руку.
— Здравствуй.
Мы обменялись рукопожатием и я занял место напротив. К нам сразу подошёл официант, предложил меню и тихо удалился, оставил нас наедине.
— Времени мало, перейдем сразу к делу. Мне стало известно, что у тебя конфликт с Леонидом Григорьевым. Это так?
Хм. Верно, к чему тянуть.
— Не совсем конфликт, но да, непростая ситуация. И раз уж мы сразу о деле, скажи, с чего интерес? Я тебя вижу четвертый раз в жизни, а в предыдущие встречи мы даже не говорили почти. А тут встреча, разговор, вопрос. Почему? Это ведь не простое любопытство.
Это, пожалуй, было одним из главных вопросов. Стоит ли вообще посвящать этого человека в свои проблемы и не станет ли он использовать это знание в собственных целях. Порой родные люди бывают опаснее чужих.
— Справедливо, — кивнул Алексей.
Локтями он опёрся о стол, сцепил руки в замок. Темные, почти черные густые волосы с проседью, карие глаза, прямые широкие брови и прямой нос. Я подумал, что лет через двадцать мог бы выглядеть примерно так. Если бы дожил, конечно.
— Кто-то из окружения Григорьева распространил слух о том, что у тебя серьёзные неприятности, связанные с его семьёй. Информацию об этом знают, наверное, уже все кому не лень. Мне, естественно, это сообщили. Даже до Германии добрались, значит, всё не просто так. Но никто не может рассказать, что конкретно произошло. Поэтому скажи мне, что ты сделал и чем он тебе угрожает?
Я хмыкнул. Откинулся на спинку сиденья.
— Это, конечно, всё понятно. Но ты не ответил на мой вопрос. Я даже не знаю, кто ты. Мать о тебе особо не рассказывала, кроме того, что ты испортил ей жизнь и бросил в положении.
Алексей не изменился в лице. Только чуть отстранился.
— Я хочу знать, что нужно от тебя Григорьеву. Возможно, это как-то связано со мной. Возможно, я смогу помочь. Или нет. Я думал, ещё есть время. Пытался поговорить с ним, но он сказал, что я всё узнаю через двадцать с чем-то дней. Скажи мне, что происходит?
Помощь — это хорошо. Но Максим сомневался, что Алексей хоть чем-то сможет помочь. Он, наверняка, как и другие, выслушает, посочувствует и исчезнет. Несмотря на то, что он явно богат, с Григорьевым особо никто не хочет связываться. Боятся. Пауза затянулась.
— Когда-то у меня был здесь бизнес. Он приносил стабильный, хороший доход. Но после возникли серьезные проблемы, жёсткая конкуренция, прессинг. В то время такое было не редкость. Грозили расправой. Мне пришлось уехать, залечь на дно. Я не связывался с вами, чтобы не подвергать опасности. Даже не мог передать деньги, это было слишком рискованно, и в первую очередь, для тебя и Тани. Я не мог вернуться раньше. Было нельзя. Но сейчас я здесь. Я не могу изменить прошлое, но есть надежда, что смогу помочь с настоящим. Выбор за тобой.
Звучало убедительно. Скрывать что-то смысла не было. С личными отношениями мы будем разбираться чуть позже. Пока есть дела поважнее. Поэтому я рассказал всё то, что обговорил накануне с Алёной. В том числе и её догадки. И то, как просили Алёну наблюдать, и о жене Григорьева и о том, как после всего за мной приехали.
— Бежать смысла нет. Он даже время назначил точное: через тридцать дней. Только осталось уже намного меньше. А после меня ждёт печальный финал. И самое стремное в этом то, как они легко все провернули. Надо же было ничего не заметить.