24 дня на любовь (СИ) - Ланвин Кира. Страница 43
— Да, мам, привет! — ответила я сразу, не сводя взгляда с Максима.
— Привет. Лиза, как у тебя дела? Как Олег, как Миша? Не ссоритесь?
Кгхм. Мама вообще не в курсе, что происходило с момента рождения Миши. Я не хотела её беспокоить, говорила, что всё нормально. Да мы и не виделись с ней уже очень давно. Она даже моего сына ещё не видела.
— Мам, да всё хорошо. Мишутка в порядке. Хм… А Олег. Мы, в общем… мы развелись.
— Вот как… — ответила мама и замолчала на несколько секунд. — Лиз, а ты не сможешь приехать? Я бы Мишу хотела увидеть. Тебя. Может, найдется время?
Мама так странно разговаривала. Раньше она не спрашивала, а требовала, манипулировала. Её «просьба» могла прозвучать примерно так: «Лиза, совсем про мать забыла? Мне что тебе, особое приглашение выслать?» и это в самой мягкой форме. Мне стало ещё больше не по себе.
— Мам, точно всё нормально? — переспросила я.
— Да. Приедете? Хоть за ручку маленькую взяться, — сказала она с каким-то надрывом и голос подозрительно дрогнул.
Я посмотрела на Макса. Он кивнул и тихо сказал:
— Можем забрать Мишу и сразу поехать. В машине поспит.
Это самый лучший вариант. Иначе я до завтра себя тревогой изведу.
— Мам, мы приедем сегодня. Нормально будет?
— Правда? Так скоро? — недоверчиво спросила она и тут же добавила: — Да, давай, я буду ждать.
— Купить что-нибудь?
— Ничего не нужно, дочка. Приезжай, главное.
Мы попрощались. После разговора осталось странное чувство.
— Ну чего ты? Съездим, всё узнаем. Миша с бабушкой повидается.
— Да, ты прав. Конечно. Хорошо. Спасибо, так и сделаем, — закивала я, настраиваясь на скорую встречу.
Когда я зашла в садик за сыном, Наталия улучила минуту и подошла ко мне.
— Ну что, Лиза, больше моя помощь не нужна? Ты что, с работы уволилась? Хорошо выглядишь. Неужели за ум взялась и с Олегом помирилась?
Я говорила, что мы не очень ладим? Она бы никогда не стала брать к себе Мишу просто так, по-родственному, если бы я ей не платила. И очень уж она любила поделиться бесценным опытом совместной жизни, которого у нее, скорее всего, даже и не было. Потому что ни мужа, ни детей у нее не наблюдалось.
— Ну что вы, какой ум? Снова замуж выскочила, на этот раз удачно. В окно посмотрите, муж нас ждёт, — сказала я и подхватила на руки подбежавшего Мишутку.
На вопрос про её помощь я отвечать не стала, мало ли, что может произойти. К тому же, Миша пока ходит в этот садик, так что встреч с родственницей не избежать. Наталия вытаращила глаза и подошла к окну.
Мы пошли к Максу. Сынок радовался, что я забрала его и увлеченно рассказывал, чем занимался в садике. Когда мы подошли к машине, я оглянулась. Наталия продолжала через стекло смотреть нам вслед.
— Миш, — обратилась я к сыну, когда мы вдоволь наобнимались и сели в машину. — Мы сейчас к моей маме поедем. К бабушке твоей.
— К бабушке? — удивился Миша, внимательно разглядывая моё лицо. — И Максим поедет?
— Да, все вместе поедем. Помнишь, я тебе её фотографии показывала? Она нас в гости позвала, соскучилась.
— А где она живёт? Далеко? — спросил сын, сжимая в одной руке одну из любимых машинок, а во второй — мои пальцы.
— Не очень. На машине быстро доберёмся. Только в магазин заедем.
Миша почти сразу задремал, поэтому в магазин, купить гостинцы маме, Макс отправился один. Я осталась с сыном. Мне было неловко, что ему, моему теперь уже мужу, приходится везти нас, тратиться. Но он сказал, что это не проблема и он рад мне помочь. От этого чувство безопасности становилось сильнее. Мой мужчина готов нести ответственность за свою жену и её сына. Готов помогать, относиться с пониманием, любовью. Это бесценно.
Вскоре Макс вернулся с несколькими большими пакетами, набитыми доверху и сложил их в багажник.
— Ты чего там набрал? Максим, мне правда, неудобно, — сказала я, когда Максим сел за руль.
— Всего понемногу. Твоя мама частенько меня подкармливала, так что пришла моя очередь вернуть должок.
— Да какой должок? Ты нам и так часто помогал. В своем доме всегда работы навалом, а ты выручал.
Детство у нас выдалось не самое простое. Доходило до того, что то к нему, то ко мне приходили учителя, участковый. Планировали обратиться в службу опеки, чтобы наших матерей лишили родительских прав за неподобающий уход за детьми. Поэтому с ранних лет, что Макс, что я, научились готовить, стирать, в том числе руками, бережно относиться к одежде и вещам, поддерживать дома порядок. Иногда, после пьянок, что устраивались у меня дома, пока я была в школе или на кружках, Максим помогал все расчищать. А я помогала ему готовить еду, сразу на несколько дней вперёд.
В детский дом никто из нас не хотел. Всё же, деньги всегда, хоть и немного, но были. С голоду мы не умирали, но и не шиковали. И как бы порой не было тяжело, всё же ничего не заменит материнскую любовь и заботу. Моя мама, когда мне было нужно, обнимала меня и поддерживала. Не прямо всегда, но она старалась. Утешала, подталкивала к чему-то, целовала в макушку, хвалила и ругала. Я всегда буду помнить её теплые, чуть жестковатые ладони. Мама Максима тоже не была совсем черствой. Я видела, как иногда, сидя на диване, она гладила его волосы, говорила что-то хорошее. Редко, скупо, но я знала, Макс этого всегда ждал и ужасно ценил.
Своего отца я не знала. Мама о нем говорить отказывалась, да и он не жаждал со мной общаться. Говорила только, что он просил от меня избавиться, а когда мама отказалась, просто ушел к другой. Но алименты платил до самого совершеннолетия.
Мама Макса, несмотря на то, что они жили в одной комнате, словно не замечала ничего. Она не пила в больших количествах, не напивалась до отключки, но почти всегда была немного навеселе. До нее будто не доходило, что школьник — это тоже ребенок, и он очень во многом нуждается. А она как-то быстро перестала выполнять свои родительские обязательства, решив, что Максим и сам со всем прекрасно справляется. Она могла взять деньги и уехать на несколько дней, забыв купить домой продукты. И всё в этом духе. Домой она никого не водила, и на том спасибо.
Я не заметила, как задремала, а когда открыла глаза, увидела знакомые места и в груди стадо тяжело. Водонапорная башня, разрушенное зернохранилище, огромная черная труба котельной, высотой почти в три этажа. Школа, которая ничуть не изменилась. Только теперь другие дети бегали на физкультуре по футбольному полю, другие дети визжали и играли в догонялки на площадке. Несколько магазинов, не слишком изменившихся за последнее время.
— Ненавижу это место, — сказал Максим, когда мы ехали по главной улице городка, в котором выросли. — После школы приезжал раза три, пока не забрал маму в город.
— Я тоже. Хоть и понимаю, что сам городок ни в чём не виноват, и все же… будто сам воздух здесь пропитан какой-то обречённостью.
— Точнее и не скажешь, — хмуро ответил Максим. — Почти приехали. Мишу будешь будить, или мне с ним в машине посидеть?
— Разбужу. Если ты не против, пойдём вместе? Я давно не приезжала, волнуюсь очень.
— Я не против, Лиз.
Максим припарковал автомобиль у ворот. Я собиралась разбудить Мишутку, но он уже проснулся сам, зевнул, потянулся и стал оглядываться, рассматривать, куда мы приехали.
— Ой. Мы уже приехали?
— Да, малыш. Пойдём, познакомимся.
Я очень надеялась, что мама не выпила, пока мы ехали. Моему сыну такое видеть не нужно. И ещё надеялась, что дома чисто. Бардак и грязь видеть тоже не хотелось. Мы вышли из машины и я крепко взяла Мишу за руку. Сжала зубы от волнения. Но вот ощутила прикосновение к другой руке. Мягкое, мимолётное.
— Всё хорошо, Лиз, я с тобой, — проговорил Максим, улыбнувшись.