Отец моего парня (СИ) - Бушар Сандра. Страница 45

— Душ, говорю, — громко повторил он, — будешь принимать?

— А… — я, покрасневшая до мозга костей, задумчиво почесала затылок. И тут в голову пришла гениальная, на мой взгляд, идея. — Буду, конечно. Чего бы и нет?

— Тогда иди, Машунь. Там в ванной банные халаты чистые если что лежат. После дам тебе майку какую-нибудь свою. А я пока ужин нам с тобой подготовлю. — повернувшись в пол оборота, Дима игриво подмигнул и снова вернулся к своему делу.

Я, уже прекрасно знающая, какую ванну мне выделили, отправилась прямиком в нее. Для интереса проверила: в гардеробе до сих пор весела часть моих вещей. Да и ванные полочки косметика занимала. Как будто и не уезжала… Только зачем, спрашивается, мужчине тогда мне СВОЮ одежду для сна давать? Не понятно…

Приняв ванную, я намазала кожу бальзамом с ароматом сладкого апельсина и мяты, немного подкрасила губы, а затем посмотрела на банный халат. Подумала и выбрала обычное полотенце. Завязала его на груди и спустила вниз.

— Не знаю, что ты будешь, пчелка, — услышав мои шаги еще на лестнице, прокричал мужчина. Когда я вошла внутрь гостиной, застала его сервирующим маленький журнальный столик сырной и колбасной нарезкой. Там были даже какие-то полуфабрикаты и бутерброды. А еще закупоренная бутылка вина и два бокала. — Поэтому что смог, то и приготовил. Уж прости, повар из меня так себе.

— Я обещала тебе плов или гуляш, ведмежонок, — войдя внутрь комнаты, я ощутила приятный жар кожи. Мокрые после душа волосы совсем не вызывали дрожь в теле. В отличие от Дмитрия Петровича и его обтягивающих черных домашних штанов и белой майки с глубокими вырезами подмышками. — Так что выбирай. Завтра тебе утром наготовлю побольше, чтобы на неделю точно хватило.

Глубоко вздохнув, я ступила вперед, а затем сделала то, что планировала очень быстро и резко. Так, чтобы не успела передумать или забояться: просто скинула полотенце на землю. Оставаясь в том, в чем мать родила.

— Машунь, давай договоримся наконец, что… — Дима повернулся ко мне и тут же замер. Его карие глаза пробежались по моей груди, скользнули по животу и остановились где-то между бедер. Те участки тела, которые он рассматривал, пекли и покалывали. Я перетаптывалась с ноги на ногу, не в силах начать дышать.

— Я хочу тебя, — сорвалось с губ, и я тут же поперхнулась. Господибожемой! Я действительно это сказала? Во вменяемом состоянии? Не может быть!

Дима нервно сглотнул, лицо его покраснело, на висках выступили венки. Кадык задергался, желваки заиграли, он нервно сжимал и разжимал кулаки. Майка намокла, под ней выступили литые напряженные мышцы, выдавая состояние хозяина с потрохами.

— Машунь, — в этот раз мое имя из его уст звучало удивленно, потерянно. Немного с сожалением, скрыть которого не удалось, — у тебя сегодня секса не будет. Я тебя уже предупреждал. Даже не думай.

Нахмурившись, я поджала губы. От простого движения Дима едва ли не задохнулся. Это придало мне смелости, позволяя ступить вперед, сокращая расстояние между нами.

— Ты не хочешь меня? — наивно прошептала, оказываясь рядом. Так близко, что теперь мои соски терлись об его грудь. Не знаю, откуда взялась такая самоуверенность, но я не глядя накрыла его пах своей ладонью, ощутив твердый, налитый желанием член. Он содрогнулся от простого поглаживания, а из груди Димы вырвался рваный звериный хрип.

— Спрашиваешь, то же мне, — грустно усмехнулся он, обреченно вдыхая. — Хочу, конечно. Всегда хочу, золотце. Если бы ты только знала – как!.. Но я тебе уже сказал: следующий секс у нас будет только когда ты вернешься. — он развел руками в разные стороны. Мол, смирись. И, при этом всем, так старательно смотрел мне лишь в глаза, будто боялся ненароком свою «клятву на крови» не нарушить. Бедный! Пожалела бы, не беси он меня своей упорностью так сильно. — Но, есть один выход…

— Какой? — не желая давать ему фору, я повисла на его груди, вытанцовывая на носочках восмерочку бедрами. Таким образом все стратегические части тела терлись об его, не давая забыть, что стою я перед мужчиной, вообще-то, полностью голая!

— Если ты меня с собой возьмешь, то тогда все эти жертвы не к чему, — прищурившись, протянул он, скрепя зубами. Замер, как статуя. — Машунь, ну, в самом-то деле… Я ведь хочу сам с твоими родителями познакомится. Почти семья ведь!

У меня прямо перед глазами неоновые фары заплясали. Какая еще, к черту, семья? Он, что, женится на мне собрался? Нет, Дима точно не мог. Зачем ему это?

— Пфф! Я пока морально не готова к семидневному выносу мозга, — все-таки признала нехотя, поджимая губы. — Но ведь это не значит, что…

— Значит, пчелка. З-н-а-ч-и-т! Я так сказал и точка. Не получится у тебя интим без моего участия. Если ты, конечно, не собралась насильничать. Но… Ух, я бы на это посмотрел! — протянул он выразительно. Последний раз меня цепко осмотрел, мучительно простонал, зажмурился, отвернулся и стянул с себя майку. — Все. Хватит. Руки вверх!

То ли потому, что прозвучало это, как армейская команда… То ли потому, что я зависла на Димином идеальном прессе… В общем, руки сами поднялись.

— Сдаюсь, Димочка! Сдаюсь! — прошептала, пока он на меня свою майку натягивал. Так быстро, будто бомбу прятал. — Во вражеские войска со всеми потрохами. — затем игриво перед ним покрутилась и даже ножку коварно выставила. Грудь из майки виднелась по бокам ничуть не хуже, чем в голом состоянии. — А пытать будут? Я вот только «за». Готова к самым жестким мерам наказания. Причину можно на ходу придумать…

— Черт, — хрипло пробормотал себе под нос мужчина, — Так только хуже, чтоб тебя. Нет, ну ты конечно, Машунь… Никак тебя не спрячешь. Хоть мешок одень.

Димочка застопорился взглядом на моих выпирающих через тонкую ткань сосках, задумчиво почесывая бороду.

— Хмм… Кстати, о командах. А наручники у тебя есть? — спросила я его вдруг, и он вздрогнул. Посмотрел на меня так, что вопросов не оставалось, о чем он сейчас думает. В потемневших зрачках все было видно в лучшем виде. И лучших позах. — Кляп там… Ммм?

— Нет. Но к твоему возвращению приобрету, Машунь. Тебе понадобиться. Чтобы не сбежать. А я чувствую, что сбежать ты точно захочешь, солнышко мое, — мужчина в задумчивости содрал с дивана белую накидку и замотал меня в нее, как ребенка после ванны. Только нос торчал теперь. — Знаешь, если бы сам не знал, что ты вчерашняя девственница, никогда бы не поверил. Да никто никогда не поверит!

Обреченно вдыхая, я нехотя села на диван. Похоже, песня моя закончилась ничем. Упертый жук! Все настроение испортил.

— С чего это? — понуро спросила я, поджимая губы и подпирая лицо ладонью.

— Так бы же ходячий секс! — сев рядом со мной, мужчина закинул мои ноги себе на колени и принялся делать массаж стоп. Видимо, в качестве искупления за свое совершенно идиотское решение о внезапном целибате. Только мне отнюдь это не помогало. Становилось только хуже. — Каждый твой взгляд, взмах ресниц… То, как ты ходишь… Как бедрами виляешь; даже жесты руками: все возбуждает до одури. С ума сойти можно.

На грани слез от отчаянья, я поддела ноготками кусочек сыра со стола и принялась грязь его, думая о том, что раненный бок у Димы уже зажил. Если я воткну в него вилку, мне за это ничего не будет. А если судья будет женщина, то даже не посадят. Дрессировщик гребанный! Чтобы его депутатский мандат фура переехала.

— Вот опять! — заныл тот, замирая, глядя на меня с широко распахнутыми глазами. — Опять ты это делаешь, Машунь. Прекращай.

И хоть специально я ничего не делала, Диме об этом было знать не обязательно. Зато в голове созрела коварная идея:

— Привыкай, ведмежонок. Я еще голая спать сегодня буду, ага. — Затем скинула чертову накидку, а за ней и Димину майку через голову стянула, отбрасывая ее в сторону. — И, вообще! Что-то у тебя жарковато тут… Ага-ага. Я, вот смотри, уже вся мокрая. Видишь? Прямо капельки пота уже начали стекать по кожи. Ужас, как в бане.

— Вижу… — нервно сглотнув, прошептал он. — Вижу, пчелка…