Правила Дома сидра - Irving John. Страница 80

Был жаркий день бабьего лета. Океан – далеко, и легкая морская прохлада не долетала до яблочного павильона. Мистер Роз и миссис Уортингтон разговаривали на площадке возле павильона, среди грузовиков и фургонов, остальные сезонники сидели по своим машинам с опущенными стеклами, барабаня черными пальцами по горячему железу. Всего приехало семнадцать сборщиков и повар; к облегчению Олив, в этом году ни женщин, ни детей не было.

– Очень красиво, – похвалил мистер Роз цветы в доме сидра.

Перед тем как уйти, миссис Уортингтон обратила его внимание на правила, прикнопленные в кухне рядом с выключателем.

– Пожалуйста, покажите их остальным, – попросила она. – Договорились?

– Конечно, я и сам всецело за правила, – с улыбкой отозвался тот.

Когда Гомер открывал для Олив дверцу фургона, мистер Роз сказал:

– Приходи на первый отжим, Гомер. Конечно, у тебя есть дела поинтереснее – кино и всякое такое, но, если найдешь время, приходи. Посмотришь, как сделаем сущую безделицу – тысячу галлонов сидра. – Он переступил с ноги на ногу, словно застеснялся собственной похвальбы. – Все, что требуется, – восемь часов работы и сотни три бушелей яблок, – добавил он и с гордостью повторил: – И тысяча галлонов готова.

– Мистер Роз – человек дела, – сказала Олив Гомеру на обратном пути к павильону. – Какое было бы для них самих счастье, если бы все были такие, как он.

Гомер не совсем понял, что она хотела сказать. В ее голосе звучало и восхищение, и сочувствие, и теплота, но все это было как бы подернуто ледяной корочкой – одно ясно, ее отношение к мистеру Розу непоколебимо и складывалось на протяжении лет.

К счастью для Мелони, в бригаде сборщиков на ферме «Йорк» были две женщины и ребенок; поэтому в доме сидра она чувствовала себя в безопасности. Одна из женщин, жена бригадира, работала вместе со всеми, а другая, ее мать, готовила еду и присматривала за ребенком, которого почти не было слышно. На ферме был всего один душ – на забетонированной площадке позади сидрового барака, под бывшими виноградными шпалерами, проржавевшими от времени и непогоды. По вечерам женщины мылись первые, и никто за ними не подглядывал. Бригадир, человек мягкий и спокойный, не возражал, что Мелони ночует под одной крышей с сезонниками. Все звали его «Ведь», прозвище произошло от его пристрастия к этому словечку. Его сборщики были не так безоговорочно послушны, как сезонники мистера Роза. Его никто не называл «мистер Ведь». Работал он усердно, но не быстро, и все равно сдавал больше сотни бушелей в день. Мелони скоро поняла, что он берет с рабочих комиссионные – по одному бушелю яблок с каждых двадцати.

– Ведь это я нашел им работу, – объяснил он Мелони, добавив, что комиссионные «совсем пустяковые». Впрочем с Мелони он ничего не брал. «Ты ведь сама работу нашла», – подмигивал он.

Через три дня она собирала уже по восемьдесят бушелей и, кроме того, помогала разливать готовый сидр по бутылкам. Все это не радовало Мелони. Она у всех спрашивала про «Океанские дали», но никто ничего не мог ей сказать.

Гомер, по простоте душевной, гораздо позже, чем Мелони, заметил, что и мистер Роз берет комиссионные со своих сборщиков. Роз работал быстрее всех, без спешки и суеты, никогда не ронял плоды и не ударял мешок с яблоками о перекладины стремянки. Но даже со всей своей сноровкой он мог бы собрать не больше ста десяти бушелей в день, а сдавал до ста шестидесяти. Разницу и составляли комиссионные. Правда, мистер Роз брал совсем немного – по одному бушелю с каждых сорока, но в бригаде было пятнадцать человек, и никто из них не собирал меньше восьмидесяти бушелей в день. Обычно мистер Роз быстро набирал с полдюжины бушелей, а потом немного отдыхал или наблюдал, как работает бригада.

– Помедленнее, Джордж, – говорил он. – Ты мнешь плоды, на что они теперь сгодятся?

– На сидр, – отвечал Джордж.

– Верно, – кивал мистер Роз. – Вот только яблоки для сидра идут всего по пяти центов за бушель.

– Ладно, понял, – отвечал Джордж.

– Вот и хорошо, – говорил мистер Роз, – рад, что понял.

На третий день пошел дождь, и работа в саду остановилась. Во время дождя яблоки скользят из рук, да и рабочие чаще срываются с лестниц, но яблокам падение причиняет более ощутимый вред. Гомер пошел посмотреть на первый отжим сидра. Командовали здесь Злюка Хайд и мистер Роз, но держались они поодаль, боясь забрызгаться. Двое сезонников стояли у пресса, еще двое разливали сидр по бутылкам. Каждый час рабочие менялись. Злюка следил за правильной установкой решеток: если поставить криво, весь отжим пойдет насмарку – три бушеля яблок, десять галлонов сидра. Да еще во все стороны разлетится жмых. Те, кто работал у пресса, были в непромокаемых фартуках, остальные – в резиновых сапогах. Рев дробилки напомнил Гомеру визг циркулярных пил, которые ему мерещились в бессонные ночи. Насос гнал под пресс месиво из мякоти, семян, кожуры и даже червей, если они попадались, месиво напоминало блевотину, «срыг», как говорила сестра Анджела. Из большой лохани под прессом сидр, с шумом пройдя сквозь вращающийся фильтр, сливался в тысячегаллонный чан, где еще недавно Грейс Линч демонстрировала Гомеру свою жалкую наготу. Через восемь часов они и правда приготовили тысячу галлонов сидра. Лента транспортера потянула дребезжащие бутылки в холодильную камеру. Промывал чан из шланга и ополаскивал решетки работник по прозвищу Сук. Эту кличку он получил за умение ловко карабкаться по самым большим деревьям с ветки на ветку, с сука на сук без всяких лестниц. Другой сезонник, по прозвищу Герой, стирал холсты, снятые с решеток пресса. Злюка Хайд рассказал Гомеру, что Герой однажды и впрямь совершил геройский поступок, правда, неизвестно какой. «Но всего лишь один», – укоризненно прибавил он, как будто хотел сказать: стыдно иметь на счету только один подвиг, каким бы славным он ни был.

– Тебе, конечно, было скучно, – сказал мистер Роз Гомеру.

– Но я узнал много нового, – солгал Гомер, не желая разочаровать мистера Роза.

– Чтобы понять всю прелесть работы на прессе, надо прийти смотреть ночью, – продолжал тот. – Сегодня мы просто работали в дождь. Другое дело, когда день рвешь яблоки, а ночью давишь сидр. Это надо видеть! – Он подмигнул Гомеру, как будто приоткрыл ему одну из тайн жизни, и протянул кружку сидра. Гомер целый день пил сидр, но эту кружку ему предложили так галантно, точно она была залогом совместных ночных бдений, он взял кружку и сделал глоток. Из глаз у него брызнули слезы, лицо вспыхнуло, желудок обожгло огнем. Ни слова не говоря, мистер Роз забрал у Гомера кружку и протянул работнику по прозвищу Сук. Тот допил огнедышащую смесь одним глотком, даже не поморщившись.

Загружая бутылки с сидром в фургон, Гомер краем глаза видел, как кружка от Злюки Хайда перешла к Герою. Конечно, под неусыпным взором мистера Роза. Никто, кроме него, не знал, откуда берется ром. Прямо «хранитель тайн», подумал Гомер, но никак не мог вспомнить, откуда эта фраза – не то из Чарльза Диккенса, не то из Шарлотты Бронте, но уж явно не из Грея или «Практической анатомии кролика». Ничто не могло укрыться от глаз мистера Роза. Такую способность Гомер видел раньше только у д-ра Кедра, – а ведь они с Розом совсем разные люди и живут в разных мирах.

Работа в яблочном павильоне замерла. Толстуха Дот и другие женщины уныло взирали на дождь со своих мест возле упаковочной ленты транспортера. Никто не обрадовался сидру, который привез Гомер. Первый сидр всегда слабый и водянистый – только такой получается из ранних макинтошей и грейвенстинов. Злюка Хайд объяснил Гомеру, что настоящего сидра не будет до самого октября, и мистер Роз подтвердил его слова, важно кивнув. Для хорошего сидра нужны самые поздние яблоки – золотой деликатес, зимний банан, болдуин и рассет.

– Только в октябре сидр наберет вкус, – проговорила Толстуха Дот, равнодушно затягиваясь сигаретой.