Правила Дома сидра - Irving John. Страница 82

– Я читаю на сто восьмой странице, – сказала она. – До этого уже много произошло.

– Ничего, читай, где остановилась, – сказал Сэмми.

– Может, начать сначала?

– Читай, что читаешь себе, – сказал Ведь.

Непривычно дрожащим голосом Мелони начала:

– «Ветер гудел высоко в ветвях дерева, осенявшего ворота…»

– Как это – осенявшего? – спросил Сэмми.

– Ворота были под его сенью, – объяснила Мелони. – Как под навесом.

– Вроде того, что у нас над душем, – сказала Сандра.

– Ясно, – проговорил кто-то.

– «Но дорога, насколько я могла видеть, – продолжала Мелони, – была безмолвна и уединенна…»

– А это что значит? – опять вмешался Сэмми.

– Значит, там было тихо и пусто, – сказала Мелони.

– Теперь понятно? – спросил Ведь, и рабочие отозвались одобрительным гулом.

– Хватит вам, не перебивайте! – крикнула Сандра.

– Но надо же все понимать, – сказал Среда.

– Заткнитесь все! – отрезала Ма.

– Читай дальше, – попросил Ведь, и Мелони сделала еще одну попытку:

– «…Дорога была безмолвна и уединенна – длинная белая линия, залитая лунным светом. Только тени облаков пробегали по ней…»

– Как – пробегали? – спросил кто-то.

– Облака плыли в небе, а на дороге двигались их тени, – объяснила Мелони.

– Это я понял, – задумчиво проговорил Среда, – я такое видел.

– Да помолчи ты! – одернула его Сандра.

– «Чистые, младенческие слезы…» – начала было Мелони, но вдруг запнулась. – Я и сама не знаю, что это за чистые слезы, – сказала она. – Но не обязательно понимать каждое слово.

– Верно, – согласился кто-то. И Мелони продолжала:

– «…Слезы затуманили мне глаза, слезы разочарования и нетерпения. Устыдившись, я вытерла их…» – Ну, теперь все понятно, – с облегчением вздохнул Среда.

– «…И застыла на месте», – прочитала Мелони.

– Простыла, что ли? – спросил Сэмми.

– Да нет, остановилась, просто встала на месте! – повысив голос, разъяснила Мелони и двинулась дальше:

– «…Луна скрылась в своих покоях, опустив плотную завесу туч, ночь стала темной, непроглядной…»

– Как страшно, – прошептал Среда.

А Мелони читала:

– «…Сильный порыв ветра принес с собой капли дождя. Я повторяла про себя: приди! Приди же! Я так хотела, чтобы он пришел! Я молча молилась об этом, сжимаясь от мрачных предчувствий…» – Мелони снова запнулась, слезы застилали ей глаза, и она не могла разобрать строчек.

Наступило долгое молчание.

– От чего она сжималась? – наконец испуганно спросил Сэмми.

– Не знаю! – всхлипнула Мелони. – Наверное, от страха.

Какое-то время все сочувственно слушали ее плач.

– По мне, так это очень грустная история, – прошептал Сэмми.

– Зачем ты читаешь такое на ночь? Ведь страшно, – участливо сказал Ведь.

Мелони молча выключила свет и спрятала голову под одеяло. Когда все лампочки погасли, на кровать к Мелони присела женщина, наверное Сандра, под тяжестью Ма пружины заскрипели бы куда громче.

– Спроси меня, и я тебе скажу, забудь ты про этого парня, – прошептала она. – Никуда он негодный. Даже не сказал, куда делся.

С тех пор как Мелони ушла из приюта, никто ни разу не погладил ее по голове. Она вдруг вспомнила миссис Гроган и так о ней заскучала, что забыла о Гомере – но только на мгновение. Когда все заснули, она снова включила свет – как бы кто ни относился к «Джейн Эйр», Мелони эта книга всегда помогала. А сейчас ей особенно была нужна помощь. Она прочитала еще двадцать страниц, но все ее мысли крутились вокруг Гомера. «Я должна проститься с тобой навсегда, – с отчаянием читала она. – Забыть о тебе и начать новую жизнь среди новых людей». Истина этих слов навсегда захлопнула для нее любимую книгу. Мелони сунула ее под матрас и, покидая ферму «Йорк», там ее и оставила. Если б она сейчас прочитала отрывок из «Давида Копперфильда», тот самый, что Гомер повторял как молитву, она бы и Копперфильда вычеркнула из своей жизни. «…Я стоял и смотрел, как призраки прошлого проплывают мимо…» «Как же! – подумала бы Мелони, – проплывают мимо!» Она прекрасно знала, что эти призраки следуют и за ней и за Гомером неотступно, как тень. Мелони плакала, пока не уснула. Она перестала надеяться, но при ней осталась прежняя одержимость, и глазами души она искала в темноте исчезнувшего Гомера.

В тот вечер ей было бы не разглядеть его – Гомер притаился в тени дома сидра, отгороженный от работников освещенными окнами. Чихни он или упади, споткнувшись, вой дробилки скрыл бы все звуки и его все равно никто не увидел бы. Иногда Гомер поднимал голову и глядел вверх, на крышу – там двигались, описывая круги, красные огоньки сигарет. Вскоре стало холодно, и он пошел в дом посмотреть, как работает пресс и выпить кружку сидра с ромом. Мистер Роз обрадовался приходу Гомера и протянул ему кружку, где было совсем мало сидра и много рома. Вместе они стали наблюдать за работой и слушать оркестр дробилки с насосом. Сезонник по имени Джек направлял струю. Поперек горла у него шел страшный шрам – след раны, после которой почти невозможно выжить. Другой мужчина, по кличке Апельсин, с грохотом ворочал решетки, отважно подставляя себя под брызги сидра свою кличку он получил, выкрасив однажды волосы в оранжевый цвет. Но это было очень давно, теперь от краски и следа не осталось. От выпитого рома оба порядком одичали; работали с остервенением, не обращая внимания на летящие в лицо яблочные клочья. Мистер Роз, с виду совсем трезвый, наблюдал за работой мужчин и машин, пущенных на полную мощность.

– Постарайтесь закончить к полуночи, – коротко бросил он.

Джек направил месиво на верхнюю решетку. Апельсин выправил пресс. В другом конце комнаты двое работников, которых Гомер не знал, с предельной быстротой наполняли бутылки сидром. Вдруг один из них прыснул, а другой громко захохотал.

– Что вас там рассмешило? – спросил мистер Роз.

И в ответ услыхал: в чан упала горящая сигарета. Джек с Апельсином тоже загоготали; Гомер, глядя на них, улыбнулся, но мистер Роз тихо сказал:

– Придется ее оттуда выудить. Незачем поганить сидр. Мужчины разом умолкли. Только машины продолжали работать, с пронзительным воем извергая потоки жижи.

– Лезь в чан, – скомандовал мистер Роз. – И поторапливайся.

Работник, уронивший сигарету, изумленно уставился в тысячегаллонный чан. Он был полон пока наполовину, но все равно в нем пришлось бы плавать. Мужчина неуверенно снял резиновые сапоги.

– Не только сапоги, – сказал мистер Роз. – Все снимай. И прими душ. Живей поворачивайся, никаких простоев.

– Что? – взъелся рабочий. – Раздеваться и мыться, чтобы туда лезть?

– Ты грязный, – тихо сказал мистер Роз. – Давай поживее.

– Сейчас, разбежался, – ухмыльнулся рабочий. – Тебе надо – ты и лезь!

Наступило молчание.

– Ты зачем здесь, парень? – вмешался Апельсин.

– А тебе чего, – огрызнулся строптивый работник.

– Что ты тут делаешь? – повторил Апельсин.

– Ответь, делаю из яблок сидр, – сказал Джек.

– Чего-чего? – переспросил работник.

– Просто скажи, делаю сидр и все, – опять сказал Джек.

Мистер Роз повернулся к Гомеру:

– Пойдем на крышу, дружище, посмотрим, как там. – Взяв Гомера под локоть, он мягко, но настойчиво повел его к выходу.

– Ты что, не знаешь мистера Роза? – донеслись до Гомера слова Апельсина.

– Хочешь познакомиться с его ножичком? – подхватил Джек.

– Рука у него не дрогнет, он в этих делах мастак, – вразумлял Апельсин.

– Делай что сказано и помалкивай, – заключил Джек.

Поднимаясь вслед за мистером Розом по лестнице, Гомер услыхал, как внизу зашумел душ. Душ был в закутке внутри дома, не то что на ферме «Йорк». Оказавшись на крыше, Гомер огляделся, но увидел в темноте лишь огоньки сигарет. Уцепившись за руку мистера Роза, он на ощупь двигался по настилу крыши, пока тот не нашел место, где сесть.

– Полагаю, Гомера не надо представлять, – сказал мистер Роз. Послышался гул приветствий. Присмотревшись, Гомер заметил Героя и Сука. Кроме них, там был парень по имени Вилли, два-три работника, незнакомых Гомеру, и старый повар по прозвищу Котелок. Он и правда походил на низенькую чугунную кастрюлю, и моститься на крыше ему было трудновато. Чья-то рука протянула Гомеру теплую пивную бутылку. В ней оказался ром.