Мистификация - Ирвинг Клиффорд. Страница 40

КЛИФФОРД: Я ток не думаю. Я просто хочу узнать, что ты чувствуешь, живя так, как живешь. Это хочет знать мир, и я в том числе.

ХОВАРД: Я эксцентричен, странен и не делаю из этого проблемы. Эксцентричность – это признак превосходящего разума. Нет, я сейчас не утверждаю, что у меня неординарный разум, так как истина в том, что я в это не верю. У меня его нет. Я просто хочу сказать... ну, попробую объяснить так. Люди, высмеивающие эксцентричность... высмеивать эксцентричность – признак низшего разума. Ты рассказывал мне об отце своей жены, как он заказывал еду в ресторанах, две картошки фри и шесть маленьких бобов. Вот это было необычно, а официанты, скорее всего, принимали его за психа... вот поэтому они работали официантами, а он был богатым человеком. Твоя жена принимает своего отца за психа?

КЛИФФОРД: Уж точно нет. На самом деле она считает его великим, воистину великим человеком.

ХОВАРД: Она молодец. Мое мнение – а у меня было достаточно времени, чтобы его обдумать, – и мне кажется, что это важнее всего из того, что я тут тебе рассказываю... мои странности, если посмотреть на них непредвзято, без предубеждения, – всего лишь разумные предосторожности против обычных опасностей жизни. Более того, каждый человек должен иметь в себе что-то необычное, каждый человек должен вести себя в так называемой особенной манере, не обязательно подражая мне, но в своей собственной особенной манере. Если, конечно, у него есть смелость.

КЛИФФОРД: И деньги.

ХОВАРД: Да, деньги, деньги, чтобы потакать своим желаниям и посылать других к черту, если им что-то не нравится. Вот суть моих странностей, почему люди думают, что я необычный, эксцентричный, потому что я действительно странный на свой лад... только моя странность – это индивидуальность, которую я могу позволить себе выразить, тогда как другие или не могут, или слишком боятся. Так чего удивляться, что мир, масса, те, кто боится себя выразить... они смотрят на кого-то вроде меня, на то, что они знают обо мне, и говорят: "Он странный, он псих, у него не все дома", – можешь использовать любое слово, которое придет в голову. Но ты, по определению, должен быть странным и эксцентричным, и даже чокнутым, если ты богат, ведь ты можешь делать что в голову взбредет, иметь все, что захочешь, строить свою жизнь так, чтобы она подходила только тебе, соответствовала твоим потаенным личным вкусам, не опасаясь последствий, а ведь вкусы любого человека – если он не кривит душой – чертовски особенны. Художники близки к такому образу жизни, близки к богачам вроде меня в этом смысле, так как у них есть высокоразвитое чувство собственной индивидуальности и они могут не моргнув глазом послать весь мир на хрен, и в этом мы едины. Я, на свой собственный манер, тоже художник, а не только наглый толстосум. И я хочу это подчеркнуть, все, что я сейчас сказал, потому что это – истина, это божественная истина из истин, я верю в нее, и это именно то, что я хочу увидеть в твоей книге. Более того, я хочу, чтобы сейчас прямо здесь ты процитировал меня слово в слово, ну, может, слегка подкорректировав грамматику, где нужно, но вот именно это я хотел сказать о себе. Здесь заложена самая важная истина, ради которой я вообще стал что-то рассказывать о себе, пытался развеять все эти гнусные истории, которые люди так любят обо мне сочинять, потому что... неважно, почему они это делают. Я хочу, чтобы ты в точности воспроизвел мои слова. Перемотай пленку, я хочу послушать этот кусок. [Здесь кассета перематывается назад.] Да, я доволен. Это именно то, что имелось в виду, и я страстно желаю увидеть именно эти слова на первых страницах, а если люди не поймут их или они им не понравятся, ну и черт с ними, это их проблемы, а не мои. Ты так и не сказал: а для тебя они что-то значат?

КЛИФФОРД: Если ты поворачиваешь разговор так, то несомненно значат.

ХОВАРД: Тогда какого черта у тебя это выражение на лице?

КЛИФФОРД: Какое выражение? Не понимаю...

ХОВАРД: Я тебя утомил? Наскучил?

КЛИФФОРД: Да что ты, нет! Думаю, это великое заявление.

ХОВАРД: Что такое, хочешь выйти проветриться, выкурить сигаретку, загнать еще один гвоздь в свой гроб?

КЛИФФОРД: Да я все понимаю.

ХОВАРД: Ну ладно, валяй, иди кури свои сигареты.

КЛИФФОРД: Хорошо, сделаем перерыв.

Этот отрывок я позже показал Шелтону Фишеру, президенту "Макгро-Хилл инкорпорейтед".

– Бог ты мой! – сказал он мне тогда – А он точно любит ставить людей в тупик. Но ты выстоял, парень.

– Я думаю, он говорит здравые вещи.

– Я тоже.

Шелтон Фишер махнул рукой семи или восьми руководителям, сидевшим с нами в кабинете совета директоров на тридцать втором этаже здания "Макгро-Хилл".

– Вот ключ к личности этого выдающегося человека, джентльмены, – провозгласил он, передавая им страницы, родившиеся из застольного замечания Эдит. – Если вы хотите понять Ховарда Хьюза, то прочитайте это внимательно.

* * *

Правда может быть необычнее вымысла, но временами верно и обратное, а иногда оба эти утверждения безнадежно перепутываются и пересекаются. Некоторые вещи, которые мы изобрели от и до, позже были проверены опытным штатом исследователей "Тайм-Лайф". Например, мы с Диком решили в 1920 году отправить отца Хьюза, грубого бонвивана, в гонку вокруг Далласа на машине по прозвищу "Бесподобная" с движком в тридцать пять лошадиных сил.

ХОВАРД: Мы сами перестроили эту машину в гараже, и он решил поучаствовать в гонке. Отец отправился в Даллас, потому что какой-то полковник там заявлял, что у него самая быстрая машина в мире. Больше отцу было ничего не известно. Он поехал туда, поспорил с этим парнем на пятьсот баксов, что сможет победить его на своей "Бесподобной", и сделал это, выжал шестьдесят километров в час на трассе, или где они там соревновались...

Дэйв Мэнесс, ассистент главного редактора "Лайф", отправил в Хьюстон корреспондента проверить эту историю. Потом он мне позвонил и сообщил, что Хьюз допустил ошибку. Исследователи журнала переговорили с парочкой старожилов Хьюстона.

– Он действительно поехал в Даллас, – заявил Мэнесс, – и обогнал этого полковника, но не на "Бесподобной" 1920 года. Это была модель 1902 года. Ты не мог бы проверить этот факт? Хотелось бы, чтобы все было максимально точным.

Я выразил восхищение его трудолюбием и упорством его подчиненных, но перепроверку отмел, как несущественную.

– Пусть будет 1902 год. Возможно, это была всего лишь опечатка.

* * *

Мы решили поставить Ховарда в унизительное и комическое положение. Действо должно было произойти в спортивном зале Санта-Моники. Нечто подобное случилось с Диком во время Великого отключения [18] в ноябре 1965 года.

Когда свет вырубился по всему северо-востоку Соединенных Штатов, Дик находился в раздевалке гимнастического зала Шелтон-Тауэрс, в центре Нью-Йорка, как раз натягивая шорты и кроссовки. К тому времени как он сумел нащупать свою уличную одежду и по пути пересчитать лбом все окрестные шкафчики, прибыл служащий с фонарем и повел его в приемную, где мой коллега провел следующие несколько часов, пытаясь понять, что же произошло с остальным миром. В какой-то момент к нему присоединился приятный на вид веснушчатый молодой парень, который представился как Билли. Все его лицо блестело от пота.

– А что случилось? – спросил Дик своего собеседника. – Души тоже сломались?

– Туда я не сунусь и за миллион долларов! – воскликнул Билли и выдавил из себя неуверенный смешок.

Он тоже был в раздевалке, когда отключили свет. Не придумав ничего лучшего, голый, он направился в душ, но остановился у двери, перепуганный криками и мерзким хихиканьем, доносившимися оттуда. Билли повернулся, и тут его схватила чья-то рука и потянула внутрь, но он вырвался и убежал.

– Там как будто демоны поселились, – переживал Билли. – Ужас какой! Представь, если уронишь там мыло. Нагнешься подобрать его – и можешь жизнью поплатиться. Тебе будет стоить жизни нагнуться и подобрать его.

вернуться

18

"Великое северо-восточное отключение" – отключение электроэнергии на территории штатов Нью-Йорк, Онтарио, Нью-Джерси, Пенсильвания и всей Новой Англии из-за аварии на Ниагарской электростанции.