Законы Долга (СИ) - Кохен Лия. Страница 11

— Скажи мне главное: он жив?

— Дыхание слабое, но он еще жив, миледи, — подтвердил военный, и этого хватило Юнуши, чтобы немедленно потребовать от своих охранников, чтобы те отнесли человека в ее особняк.

Трое из них в нерешительности переглянулись, а Роффри, самый старший из всех, попытался возразить графине, заметив, что граф будет очень недоволен, когда узнает, что Ее Светлость привела в их дом преступника.

— Он не преступник, — строго возразила Юнуши, — он мой друг. И если этот человек, которого сам лорд назначил мне в учителя, умрет здесь, под этой лестницей, от ран или позже от воспаления легких, я вам клянусь, — она обдала гномов яростным взглядом ярко-алых глаз, — вас всех непременно накажут!

Убежденный настойчивостью графини, длинноусый страж отдал приказ, и трое гномов помладше, с трудом подняв одеревеневшее от холода тело человека, кряхтя и ворча, потащили его вверх по ступеням.

— А ты, Роффри, сделай милость, — произнесла Юнуши усталым голосом, прислоняясь спиной к телеге, — сбегай-ка в храм и позови Ясека.

Внезапное сочувствие проскользнуло в глазах гнома, и тот пообещал, что непременно выполнит и это поручение своей госпожи, но только после того, как проводит Ее Светлость до дома.

[1] Красная луна, или кровавая луна — вторая луна, которая появилась на небосклоне летом 1908 года и которую связывают с пробуждением Богини Смерти и Разрушений от многовекового сна.

[2] Гиран — один из крупнейших городов южного королевства Адена.

[3] Грасия — королевство западного материка, напавшее на восточные земли в 1909 году и капитулировавшее вследствие объединения двух враждебных королевств Элмора и Адена в 1911 году.

Глава 5. Предатель

***

Две недели спустя

Ирас сидел на постели в одной сорочке и подштанниках, стараясь не обращать внимания на шум за стенкой: там снова бранились. Из-за неплотно закрывающегося окна по комнате гулял сквозняк, и до чутких ноздрей мужчины доносился смрад с расположенной неподалеку выгребной ямы. Ветер северный. Ирас еще раз пощупал свой аккуратно развешанный на спинке кровати костюм. Это был единственный приличный костюм Ираса, и он все еще был слегка сыроват, хотя мужчина постирал его еще прошлым утром.

Убедившись, что и сегодня ему вряд ли удастся покинуть свою каморку, Ирас уже собирался лечь спать, когда в дверь постучали. Он, ожидавший увидеть хозяина ночлежки или соседа, по пьяни вновь перепутавшего комнаты, так и застыл перед распахнутой в холл дверью. На пороге стояла закутанная в длинное меховое манто хрупкая девушка — та, что прислуживала графине.

— Алис? — попытался вспомнить он ее имя.

Та, с трудом сдерживая слезы, кивнула. Вид у нее был встревоженный, в огромных голубых глазах блестели слезы.

Ирас не видел ее с тех пор, как покинул гномий особняк почти две недели назад. Графиня настаивала, чтобы он остался в их доме, где безопасно, тепло и где он скорее сможет оправиться после недавнего инцидента, когда он был на волосок от смерти. Но принять любезное приглашение Ее Светлости он не посмел, и через пару дней, как только смог самостоятельно стоять на ногах, поспешил вернуться в свою комнатушку в гостевом доме, располагавшемся в самом конце переулка. Сюда, к подножью горы, свозили мусор из верхнего района Шуттгарта, в то время как жители нижних кварталов, не особо утруждая себя вопросами чистоты, просто-напросто выкидывали всю грязь из окон и дверей прямо на улицу.

После того как Ирас был выслан из дворца и поселился в Шуттгарте, он не раз пробовал найти себе в городе хоть какое-то занятие, постоянно находясь в волнительном неведении: отправят ли его теперь назад в тюрьму или же он еще может понадобиться лорду и его нахальному сынку. Лучше всего Ирас, безусловно, умел сражаться, но и в остальном он всегда оставался мастером на все руки: он мог колоть дрова, свежевать зверей, прекрасно знал грамоту, хотя никаким специальным ремеслом не владел. Устроиться на административную и военную должность ему не светило, но его не оставляла надежда найти себе хоть какую-то работенку, просто чтобы не мучиться от безделья. «Возьмусь за любую предложенную работу», — думал он, но никто не желал иметь с бывшим преступником никаких дел, а кто и хотел, так тут же отворачивался от него, прознав, что путь из города тому заказан. Несколько раз на улице знавшие его еще по прежней жизни личности пытались напасть на него, обвиняя в предательстве. И каждый раз Ирас уходил, молча проглатывая брошенные в него оскорбления. Но в тот, последний, раз его окружили сразу трое незнакомцев. У одного из них был нож, второй был вооружен утыканной гвоздями палицей. Ирас отбивался как мог, но окончил бой он с разбитым лицом и вспоротым легким под поломанной телегой. И несмотря на своевременную помощь лекарей, да и самой графини, не отходившей от его двери все три последующих дня, на память о том нападении Ирасу остался уродливый рубец на боку и мелкие неглубокие шрамы на лбу и щеках.

Читая небывалую удрученность в заплаканных глазах служанки, Ирас тут же пригласил ее войти и усадил на единственный в каморке стул, а сам присел рядом на край кровати и стал внимательно ждать, когда та сможет заговорить.

Девушка несколько раз открывала рот, но слова словно бы застряли у нее в горле, и она лишь, всхлипывая, продолжала теребить тонкими пальцами подол своего платья. Ирасу впервые удалось рассмотреть ее личико как следует: она была очень похожа на обычную человеческую девушку, только длинные уши создавали диссонанс в ее облике — отец или мать ее были из светлых эльфов. Наконец она немного успокоилась и, глотая слезы, сообщила, что очень обеспокоена за свою госпожу.

На все расспросы она отвечала сдавленным молчанием, а под конец разрыдалась.

— Он убьет ее… Он убьет миледи, — процедила она сквозь слезы.

— Кто? — теперь и сам Ирас почувствовал волнение в груди.

— Милорд… Граф Брунс возвратился намедни. Не застав миледи в замке, он поспешил в город, и виконт Альрик, его дядюшка, рассказал ему об охоте, и о том, что графиня размещала Вас у себя, и о ее самостоятельных тренировках… и затем граф долго ругался с графиней, обвинял, что та не может понести дитя, угрожал запереть ее в монастыре, и тогда графиня сказала, что, возможно, это его семя не приживается, и после этого он в гневе ударил ее и признался, что все, с кем он спал, давно уже имеют от него по ребенку, намекая на свои внебрачные связи, и тогда графиня заявила, что в таком случае она сама намерена потребовать развод, и он схватил ее и потащил в свою спальню. Я последовала за ними. Сквозь щель в двери я увидела, как графиня стояла в середине комнаты. На ее месте я бы рыдала, но миледи такая смелая… Она стояла перед ним, как каменная, гордо смотря в одну точку, пока граф в гневе носился вокруг, швыряя в нее какие-то тряпки и бешено вопя что-то на своем языке. Раздосадованный молчанием графини, он замахнулся на нее и тут увидел меня. Я думала, он ударит и меня, но он лишь велел мне исчезнуть с глаз его долой, а сам взялся за нож и захлопнул дверь. И… — девушка, распахнув свои большие глаза, уставилась на мужчину, — я боюсь за госпожу… Он так страшен. Когда он в гневе, он похож на дикое животное… Я хотела позвать городскую охрану, но я очень боюсь графа… — слезы иссякли, и девушка перешла на шепот. — Вы единственный, к кому мне пришло в голову обратиться, ведь графиня так хорошо о Вас отзывалась…

— Пошли, — мужчина накинул на свой нижний костюм потертое пальто, схватил за руку продолжающую лепетать что-то служанку и потянул ее к выходу.

Сильный ветер дул в лицо, пока они пробирались по утопающей в слякоти темной улице. Про себя Ирас подивился, как Алис вообще умудрилась найти его в этом тупике. Поднявшись по скользкой лестнице на верхний ярус города и пройдя к особняку, на пороге его они были встречены двумя стражниками-гномами. Те сурово посмотрели на Алис и собрались уже перекрестить копья перед самым лицом Ираса, но тот, не останавливаясь, на ходу с такой силой столкнул гномов лбами, что те без чувств тут же повалились на широкие гладкие ступени.