Синдром отмены (СИ) - Ронис Александра. Страница 20

Калинин дважды спускался к машине за пакетами с продуктами. Когда, наконец, все покупки были выгружены и вывалены на кухонный стол, Аня занялась их рассортировкой: что-то было отправлено в холодильник, а что-то определено на рабочую поверхность кухонного гарнитура. Она выглядела увлеченной делом и вроде бы действительно отвлеклась от своего горя. Майор понаблюдал за ней, хозяйничающей на кухне, и остался доволен. Нужно было съездить на работу, на которую он «забивал» уже второй день, и руководство начинало проявлять беспокойство, не говоря уже о его подчиненных, привыкших к его четким указаниям.

Пообещав Ане, что будет к ужину, Калинин покинул квартиру. Во дворе на пути к машине, он услышал, как завибрировал в кармане телефон, и уже приготовился ответить подчиненным «Еду!», как в следующий миг остановился на полшаге и совсем забыл про требующий внимания телефон, увидев на парковке машину Воронова и его самого. Как бы ни хотелось оттянуть время, но момент истины рано или поздно должен был настать.

Майор направился к машине друга. Разговор предстоял тяжелый.

Глава 18

— Что со свидетельницей? — первым же делом сходу поинтересовался Воронов, глазами цепко впившись в Калинина, нырнувшего в просторный салон.

— Ничего, — равнодушно пожал плечами тот, словно речь шла о заурядном событии. — Она у меня, — качнул головой в сторону своего подъезда. — Показания изменила. Теперь не уверена в том, кого видела в доме.

Воронов продолжал неотрывно, с вопросом во взгляде смотреть на него, поэтому майор добавил с нажимом:

— Я, как и Влад, считаю, что нет необходимости ее убирать. Я ее обработаю, она будет молчать.

— Ну, то, что Влад так считает, я уже понял, — невозмутимо, но со скрытым недовольством, изрек Саша. — И то, что ты так посчитаешь, предполагал. Ты вообще во дворе был, и речь о тебе не идет.

— Сань, да при чем тут это?! — вспылил Калинин. — Я с вами был и в отказ не пойду.

— Я знаю, — Воронов наконец оторвал сверлящий взгляд от друга, откинулся на подголовник. — И что дальше? — спросил после короткой паузы.

— Да ничего, — скрывая за смешком неуверенность, усмехнулся Димон. — Следак, на первый взгляд, там не особо умный, усталый какой-то, долго возиться не будет. Сань, да ты высоко сидишь! Не подкопаешься!

— Чем выше сидишь, тем больнее падать. Кажется так? — повернулся к нему полковник. — Ты рожу мою видел?! Фоторобот мой видел?! Еще скажи, что не похож…

 — Да хоть бы и похож. Кто тебя с этим делом свяжет? Ладно, Влад — он с этими Курбановыми пересекался, но ты-то… Хрен кто что докажет.

Воронов кинул на майора взгляд, полный скепсиса, и тот замолчал. Если подойти к делу с умом и знать, где и как рыть, то все доказуемо. Неспроста ведь молодой Курбанов помер еще в сизо. Кто-то же его заказал. Явно, не рядовой ППС-ник.

— Сань, я отвечаю, она ничего не скажет.

— Я понял, — криво улыбнулся Саша, сворачивая разговор.

Калинин еще долго помнил потом, каким огнем полыхнули при этом глаза полковника, каким бешеным визгом полоснули по ушам покрышки джипа. В душе поселилось вполне объяснимое, острое беспокойство за судьбу Ани, однако оно изредка разбавлялось надеждой на то, что Воронов все же не маньяк и не псих, а фоторобот — это просто фоторобот, и далеко на нем не уедешь, а иначе так можно любого человека обвинить хоть в чем. Так и шел день, не пойми как, за тревожными мыслями и думами об Ане. «Кстати» еще и новость подоспела, вроде как и хорошая, но в то же время не очень — нашелся новый адресок матери девушки. Вот и думай теперь, как она на это отреагирует, стоит ли сообщать или нет.

Когда ближе к концу рабочего дня телефон на его столе засветился экраном, а потом гулко завибрировал, Калинин и подумать не мог, что Воронов так быстро лично приступит к устранению угрозы. Без каких-либо дурных мыслей он ответил на звонок Ани и просто утонул в потоке ее безмерного страха.

— Дима! Дима, они здесь! Они пришли за мной!

У него просто заложило уши. Он сам чуть не ударился в панику, поведясь на ее истерику, но вовремя сообразил — вряд ли Воронов решится внаглую вламываться к нему домой. Это было бы уже слишком. Попытки призвать девушку к здравомыслию ни к чему не привели. Она лишь плакала в трубку и беспрестанно повторяла, как заклинание:

— Дима, я боюсь! Дима, я боюсь!

Черт, а не переборщил ли он со своими страшилками?! После того жуткого потрясения, что ей довелось пережить, как бы она реально умом не тронулась! В то, что кто-то среди бела дня пытался вскрыть его хату, он мало верил. Райончик у них спокойный, местные прекрасно знали, кто хозяин квартиры. А вот то, что воспаленному мозгу могло померещиться со страху — это да, в это он верил. Как после долгих размышлений поверил и в то, что Воронову хватит и наглости, и борзоты пойти ва-банк.

Майор сорвался к Ане. Пока мчал на машине до дома, с мобильного набрал телефон приемной Воронова и узнал, что у полковника неприемный день, и его вообще нет на месте. И когда будет, тоже неизвестно. Что ж, подозрения все же пусть пока останутся его подозрениями.

Еще до того, как звонком известить Аню о своем приходе, Калинин опустился перед дверью на колени и внимательным взглядом осмотрел замок. Опытный глаз сразу же заметил едва видные царапинки вокруг ключевого отверстия. Понятно — отмычкой орудовали. Хорошего мало…

Мозг сразу заработал, подсказывая дальнейшие действия. Камера на подъезде есть, но вот доступа у полиции к ней без официальной бумажки нет. Вот такой вот парадокс. Словом, хорошего все меньше и меньше, одни лишь мучительные догадки и неопределенность.

Аня бросилась к нему на шею прямо на пороге, ни капли не смущаясь. Видимо, силен был страх после недавней попытки проникновения. Глаза ее светились лихорадочным блеском на фоне мертвенно-бледного лица. От волос пахло никотином.

— Дим, мне так страшно! — повторяла она, прижимаясь к нему всем телом.

Ему не оставалось ничего другого, только обнять Аню, чувствуя ее теплоту и жар. И, несмотря на бередившее сознание тревогу, майору было приятно. Он оторвался от нее с неким сожалением, чтобы узнать, что же все-таки произошло.

— Я была на кухне, — в присутствии Калинина Аня заметно успокоилась, — готовила ужин, — на этой фразе он не смог сдержать легкой улыбки, — а когда вышла в зал, услышала, как в замке проворачивается ключ. Я подумала, что это ты, чуть было сама не открыла дверь, но в последний момент вспомнила твои слова о тех людях, — ее заметно передернуло, — что они могут убить меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Калинин в душе помянул недобрым словом свою фантазию.

— Осторожно посмотрела в глазок, а там… там… — Аня едва не задохнулась от вновь обуявшего ее страха, — там мужик какой-то в замке ковырялся, — голос ее задрожал.

— Ты его разглядела? Лицо? — маловероятно, конечно, но…

— Нет, он в капюшоне был, — в последний момент она все же справилась с подступающей истерикой, — он в замке ковырялся и за ручку дергал. Мамочка, а если бы он вошел, он бы меня убил?! — прошептала она, снова погружаясь в тихий ужас, взглядом заставляя душу майора заледенеть.

Так все, пришла пора отвлечь ее, хоть как-то успокоить. Калинин провел Аню в зал, усадил на диван, достал все то же успокоительное. В прошлый раз оно помогло очень даже хорошо.

— Нет, не надо, — отказалась Аня при виде знакомой упаковки, — у меня от него голова болела, и спать хотелось.

— А может, это и к лучшему? Поспишь, отдохнешь…

Она взглянула на него искоса, как-то странно, а потом смущенно спросила:

— Ты ведь сегодня не уйдешь? Пожалуйста, не оставляй меня одну.

— Не уйду, — искренне пообещал он, и вправду намереваясь провести с ней остаток вечера.

Он бы многое сейчас отдал, чтобы вновь вернулась прежняя Аня, без загнанного выражения во взгляде, со смущенной улыбкой на губах, вся такая уютная, домашняя, готовая выполнить его малейшую просьбу. Последнее даже уже не раздражало. Скорее, наоборот… Но она сидела, забившись в угол дивана, поникшая, печальная, напуганная, и он, сам не зная зачем, неуверенно произнес: