Синдром отмены (СИ) - Ронис Александра. Страница 52

— Она устала, наверно уже спать хочет, — прижав ее к себе и погладив по спине, пояснила Аня. Сказала это совсем тихо, слегка срывающимся голосом. Прозвучало так, будто она извинялась. Но он и сам прекрасно понимал, что сейчас был для дочери всего лишь незнакомым дядей. Чужаком, которого стоило бояться.

— Посмотри, какие картинки, — ласково попросила Аня малышку, снова устроив перед ней книжку и медленно перелистывая страницы. Ее пальцы чуть подрагивали. Даже невооруженным взглядом было заметно, как Аня нервничала.

Впрочем, и он сам был в таком же состоянии, как и она. Сердце бешено колотилось, но Калинин все же взял себя в руки, не выдал своих эмоций. Смотрел на нее и не знал с чего начать. Потому начал с главного, с того вопроса, который последние дни прожигал его изнутри.

— Ань, почему ты мне не сказала? Почему не сказала про беременность и ребенка?

— Ты не захотел меня слушать, — все так же тихо ответила Аня и наконец подняла глаза, взглянула в его сторону.

А у него словно душу вывернуло наизнанку от ее взгляда, полного боли, так тяжело стало в груди, что дыхание перехватило. Он же не знал! Но это никак его не оправдывало, и не прощало в собственных глазах.

— Я признаю, что я дурак, не выслушал тебя тогда, — помолчав, подтвердил Калинин. — Я думал, что так будет лучше. В первую очередь, для тебя. Но ты, почему за все это время ты больше ни разу не пыталась поговорить со мной?

— Я приходила, ждала тебя во дворе, но ты был с девушкой.

— С какой еще девушкой? — Калинин выглядел совершенно озадаченным либо умело притворялся. Притворяться он умел, Аня это знала. Два года назад в любовь с ней играл он очень проникновенно.

— С твоей, наверно, — приложив все усилия, чтобы голос звучал спокойно, равнодушно пожала плечами она. — Вы вместе вышли из машины, ты обнимал ее…

Аня перелистнула книжную страницу, вместе с дочерью принялась рассматривать новую красочную картинку. Как могла, она старалась не выдавать своего внутреннего состояния. Боль от воспоминаний была уже не такой чудовищной, с ней вполне можно было жить. Она давно привыкла к ней.

Глава 45

— Ты меня с кем-то спутала, — во взгляде Калинина читалось сомнение.

— Тебе не нужно оправдываться, — она даже улыбку выдавила, хотя все внутри неслось куда-то в пропасть, и добавила: — Ты вообще ничего мне не должен объяснять.

Аня понимала, что нужно держать себя руках, не разреветься прямо здесь при нем, а главное, при дочери — расстраивать ее нельзя — но сил держаться почти не было.

— Когда это было? — растерянным жестом он потер заросшую щетиной щеку, словно силясь что-то вспомнить, а потом его вдруг будто осенило, лицо его прояснилось: — В начале зимы, да? — и после слабого кивка Ани, он воскликнул: — Это была моя сестра, Оля.

Аня смотрела настороженно и потрясенно. С одной стороны, так хотелось ему верить, но, с другой, — а вдруг он все это придумал лишь бы оправдаться?

— Мы отмечали ее день рождения в ресторане неподалеку, а потом она осталась у меня, потому что выпила и машину вести уже не смогла бы.

Калинин окинул ее долгим, внимательным взглядом, словно читал ее мысли, потом нахмурился и даже головой покачал.

— Ты мне не веришь? Это, правда, была моя сестра, — он снова помолчал, потянулся к ее руке, слегка коснулся. — Ань, но как бы там ни было, ты должна была мне обо всем сказать.

От его взгляда, пронизывающего до самых глубин, было никуда не скрыться, а прикосновение буквально обожгло кожу. Аня замерла, не в силах с места сдвинуться. Малышка, желая привлечь внимание матери, завозилась на ее руках, недовольно надула губы, готовясь расплакаться.

— Доча, ты устала, жарко тебе? Хочешь пить? — забеспокоилась Аня, тут же обратив все внимание к ней. Достала из сумки бутылочку с водой и протянула девочке, после чего уже снова взглянула на Калинина. — Дим, нам домой надо. Мне пора ее спать укладывать.

— Да, конечно, — он засуетился, вышел из машины и помог им переместиться на заднее сидение.

Аня поудобнее устроила девочку на своих руках, и та вскоре заснула. Всю дорогу до общежития Калинин так и посматривал в зеркало, словно боялся, что если отвернется хоть на минуту, то желанная картинка исчезнет. Иногда встречался взглядом с Аней и чувствовал, что его будто током прошибает. У дома Калинин взял пакеты, тем самым давая понять, что намерен подняться вместе с ними. Впрочем, Аня этому и не препятствовала. Его помощь оказалась весьма кстати, ведь иначе ей пришлось бы разбудить дочку.

Пока она укладывала ребенка в кроватку, Дима прошелся по квартире. Слава богу, он тогда додумался нанять рабочих и сделать ремонт, а также сменить всю мебель и технику. Хорошо, что не отправил сюда Аню, оставив квартиру в том же виде, что и при прошлых хозяевах. Страшно было даже представить, как она жила бы здесь с ребенком в таком гадюшнике.

— Скорее всего, она уже скоро проснется, — пояснила Аня, выйдя к нему в коридор. — Извини, я не могу ее оставить одну.

— Послушай… как ты вообще одна с ребенком? — помолчав, разглядывая ее усталое лицо, все-таки спросил он. — На что ты живешь?

— Я получаю государственные пособия как мать-одиночка.

— Мать-одиночка… — хмыкнул Калинин. — Ты же понимаешь, что я признаю отцовство.

— Дим, тогда меня лишат этих пособий, а это все, что у нас есть, — заволновалась Аня.

— Я буду помогать, — тоном, не терпящим возражений, сказал он.

— Давай мы потом об этом поговорим, — она в очередной раз прислушалась к тому, что происходит в комнате, не проснулась ли Диана.

— Потом, так потом, — согласился Калинин. — Ань, у вас холодильник пустой, я в магазин схожу.

Аня не успела ничего ответить, а он ответа и не ждал, взял с тумбочки ключи и уже направился к двери. Да и следовало признать, он прав — после двухнедельного пребывания в больнице, дела со съестными припасами у нее обстояли неважно. И если ребенка она покормит детскими смесями, то самой придется поголодать до того момента, как удастся выбраться за продуктами. Впрочем, ей это было не впервой.

Пришел Калинин часа через два с несколькими пакетами в руках, битком набитыми провизией. После того, как выгрузил эти, еще раз спустился в машину за покупками для дочери, где кроме игрушек, были еще разные баночки, соки, печеньки, все для ее возраста. За то время, что его не было, Диана уже успела проснуться и даже поесть, и теперь с интересом перебирала подарки. Опустившись на пол рядом с ней, Калинин раскрывал коробку за коробкой и доставал оттуда игрушки. И каждая из них вызывала у девочки бурный восторг. А он с удовольствием наблюдал за дочерью, и внутри его переполняли не ведомые ранее чувства. Говорить он старался негромко, совсем близко не приближаться, чтобы не напугать. Все-таки, он пока чужой для собственного ребенка. Однако вскоре девочка уже сама устроилась рядом с ним, перебирала в руках новые игрушки, что-то бормотала на «своем» языке. И Калинин быстро включился в игру, отвечая то за розового слоника, то за озорную обезьянку, а малышка не сводила с него глаз и улыбалась. А потом он даже почитал ей новую книжку, где каждую страницу украшали огромные красочные картинки (он еще в машине заметил, с каким интересом Диана рассматривала подобную книжку).

Аня, привыкшая к тому, что не может отойти от дочери ни на шаг, воспользовалась тем, что та занята, и отправилась на кухню разбирать пакеты с продуктами. До сих пор не верилось, что все это происходит взаправду, что Дима действительно здесь. Несмотря на внутреннее волнение, которое она ощущала, с его появлением ей сразу стало  спокойно. Он так просто взял и разрешил все бытовые вопросы, для решения которых ей пришлось бы приложить много сил — привез их, в магазин сходил, да еще и Дианку развлек, освободив ей время для готовки. Все-таки, как хорошо, когда рядом есть крепкое мужское плечо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Иногда она все же заглядывала в комнату, опасаясь, что Диана может испугаться того, что ее нет рядом, но та ползала возле Калинина и, увлеченная игрой, про мать и не вспоминала. Спрятавшись за дверью, Аня украдкой наблюдала за ними и не могла сдержать улыбки. Как же они были похожи! Отец и дочь. И Дианка, словно чувствовала, что он не чужой ей, так и тянулась к Диме. А как изменился Калинин! Аня помнила его всегда серьезным, хмурым, немногословным, и сейчас было непривычно видеть на его губах улыбку, а в глазах — нескрываемую нежность.