Фиктивная жена для миллиардера (СИ) - Алвин Лана. Страница 70

Была у меня знакомая журналистка. Оксана. Низенькая, толстая, с глубоко посаженными глазами и кудрявой головой. С постоянной презрительной ухмылкой на тонких губах. С жутким вредным характером. Я терпеть ее не могла! У нее были духи, которыми она постоянно пользовалась, притом без всякой меры. Только я названия их не знала. Пока однажды не услышала, как Оксана говорит кому-то: «Я люблю три вещи на свете: шоколад, шампанское и KENZO! Так мне стал известен ее аромат, после чего я всякий раз, когда обоняла его где-нибудь, старалась отойти подальше.

Но духи, которые распознала Маша. Кто пользуется ими среди моих знакомых? Поскольку духи женские, мужчины автоматически исключаются. Стала перебирать по одному. Моя бывшая коллега Наташа? Нет, та предпочитает «Красное яблоко» от Nina Ricci. Заместитель главного редактора Роднянская? У нее тоже какие-то духи, притом дорогие и французские, но поскольку она предпочитает молодиться, то и ароматы подбирает современные и популярные. Запах пачули в их число не входит. Моя мама? Тоже нет, потому что я подарила ей на 8 марта Chanel Gabrielle, и она в него влюбилась.

Пока гуляла, перебрала весь ближний круг знакомых, затем стала отдаляться от него, расширив поиски. Пресс-секретарь «ПромСтройАвиа» Юлия? Нет, я видела у нее на подоконнике Serge Lutens Ambre Sultan. Конечно, у настоящей леди не может быть одного аромата, поскольку ситуации бывают в жизни разные, и впечатление хочется производить тоже неодинаковое. Но не все же могут себе позволить иметь по 3–4 флакончика разных духов, поскольку это дорогое удовольствие. Хотя, если постараться, то можно раз в год баловать себя чем-нибудь особенным.

Но так я совсем в дебри заберусь. Значит, исходить буду по-прежнему из простой логики: одна женщина — один аромат.

Тогда кто?!

Я, пока гуляла, ненароком завернула в какой-то модный бутик. На Елисейских полях их достаточно много, как оказалось. Стала ходить между рядами вещей, поражаясь тому, какие местные дамы все-таки неаккуратные. Сняла с вешалки платье, посмотрела, а потом вместо того, чтобы обратно на вешалку прикрепить, бросила вниз. Мол, не царское это дело, порядок вам тут наводить. Правда, там для этого установили высокие пластиковые короба. Не валяться же дорогим вещам на полу, попираемыми ногами!

Чем больше было скидок на ценниках, тем полнее короба внизу. Я просто ходила, смотрела, и вдруг мой взгляд упал на симпатичную блузку. Нежно-фиалкового цвета, полуприлегающего силуэта, сезона весна-лето. Симпатичная вещица, а уж стоит сколько! Такая цена, даже со скидкой в скромные 5 %, многим не по карману. Но как же мне захотелось ее купить! Прям руки задрожали от желания стать хозяйкой милой вещицы. Когда прикоснулась к ней, вдруг замерла.

Подождите-ка! Я ведь где-то уже видела такую блузку! И с ароматом пачули, точно! Только в моей голове они почему-то разъехались в разные стороны. Причем очень далеко, а вот теперь вдруг непостижимым образом соединились. Но ведь я точно помню, что видела эту блузку не один раз, не два, а несколько. Значит, кто-то все-таки из моих знакомых или коллег. В старой редакции ни у кого такой не было. Значит, в City News надо искать…

Елизавета! Елизавета Каравич!!!

Вот кто носит такую вещь, вот от кого пахнет пачули! То есть, если полностью, ароматом White Patchouli от Tom Ford!

Я, совершенно позабыв о вещице, бросилась прочь из бутика, сопровождаемая напряженными взглядами менеджеров. Они видимо решили, что я украла что-нибудь. Но рамка детектора на входе ничего им не сообщила, потому погони не было. Уже через десять минут я была в гостинице и стояла у двери номера Бельского. Уже поднесла руку, чтобы постучать, но услышала вдруг внутри женский голос. Осторожно приложила ухо. Женщина была явно молода, она периодически смеялась и говорила по-французски. Изредка раздавался баритон миллиардера, который также изъясняла на местном языке.

— Ах вот, значит, как! — вспыхнула я. «Пока я расследованием занимаюсь, он там с девушкой развлекается! Ночную бабочку к себе пригласил! Вот ведь жук навозный!» — подумала со злостью и ушла в свой номер. А хотела с ним поделиться своим открытием! Фиг ему! Зашла в номер, быстро схватила сумку, поскольку даже вещи не раскладывала, и поспешила на ресепшн, потребовав мне вызвать такси и заказать билет на ближайший авиарейс до Москвы. Сделала всё это нарочно по-английски, поскольку французская речь только что там, наверху, нанесла мне душевную рану. Было жутко неприятно думать, что Бельский развлекается там… с этой… прости… В общем, не моё дело!

Метрдотель был очень любезен, выполнил все мои просьбы, и я через полчаса была у стойки регистрации аэропорта. Мне повезло: регистрация на рейс до Москвы уже началась. Потому еще через три часа я спускалась по трапу, и дальше из «Шереметьево», сначала на «Аэроэксперссе», а затем на метро и пешком, вернулась домой. Была глубокая ночь, в доме все спали. Но Нина, услышав моё шуршание в прихожей, выглянула из комнаты

— Вы уже вернулись? — удивленно спросила.

— Да, обстоятельства так сложились.

— А я Маше сказала, что вас неделю не будет.

— Зачем?

— Ну как же? Париж все-таки, — мечтательно сказала няня.

— Ты там никогда не бывала?

— Ну что вы! У меня и денег-то таких отродясь не бывало! Ах, Париж! — Нина мечтательно подняла глаза к потолку. — Там так красиво! Я с детства мечтала…

Я, молча улыбаясь, достала смартфон и перевела няне на карточку 2000 евро. Потом повернула к ней дисплей.

— Вот. Держи. Мой тебе подарок.

Нина опешила.

— Это… вы мне? Так много?! Но за что?

— Ты же сама сказала, что хочешь увидеть Париж. Вот и посмотришь. Купишь билет, прогуляешься там, выпьешь кофе и поешь круассанов. Короче, спать пора.

— Спасибо, — прижав руки к груди, с лицом, выражающим высшую степень признательности и едва не плача сказала Нина. — Я отработаю…

— Брось. Это подарок. Всё. Давай спать.

Няня не выдержала, подскочила ко мне и звонко чмокнула в щёку. Смутившись, ускакала обратно в гостиную, сверкая голыми пятками. Как ребёнок, которому подарили нечто грандиозное.

Глава 62

Утром следующего дня Маша подошла ко мне, прижалась головой к плечу и сказала:

— Мамочка, голова болит.

Голос у ребенка был слабый, сама она — вялая, и прикоснувшись к её лбу губами, я поняла: температура. Причем высокая. Сразу поставила электронный градусник. Тот пискнул довольно быстро. Посмотрела и ахнула: 38,8! Принялась звонить в «Скорую». Но тех, видимо, температурой у ребенка было не удивить. Подождав полчаса, я махнула рукой и вызвала частную. Та примчалась через 15 минут. Молодой доктор осмотрел Машу, послушал и сказал, что у неё ротавирусная инфекция. Назначил курс лечения, всё подробно объяснил, сделал дочке укол жаропонижающий, и бригада уехала.

Естественно, мне пришлось отложить своё расследование на то время, пока Маша выздоровеет. Не могу же я, в конце концов, бросить её одну и заняться своими делами. То есть с ней, конечно, могла бы и Нина остаться. Но кто вчера подарил ей 2 тысячи евро на поездку в Париж? Вот она в шесть часов утра и укатила на такси, пока мы с Машей спали. «Что ж, если делаешь доброе дело кому-то, то никогда потом об этом не жалей», — так я решила, а потом заказала в аптеке нужные лекарства.

Следующие четыре дня прошли в каком-то дурмане. Температура у Маши то поднималась, то спадала. Дочка то играла и была подвижной и радостной, то превращалась в набитую ватой мягкую игрушку, которую как ни пытайся поставить, всё равно свалится. В такие моменты мне приходилось класть её горячую голову себе на колени и гладить длинные волосы. То сказки ей рассказывала, какие помнила, то мультики вместе смотрели. И по графику, конечно, таблетки и процедуры. То горло прополоскать, то нос промыть, то пот вытереть и в сухое переодеться.

Впервые в жизни я чувствовала себя настоящей мамой. Ведь когда ребенок здоровый, ему забота особенно и не нужна. Тем более Маше уже восемь лет, она не грудничок давно. Обеспечь её теплым помещением, одеждой, игрушками, да ещё чтобы было что попить и покушать, и всё. Дальше дочка сама разберется, чем ей заниматься. Но когда заболела, я впервые поняла, сколько внимания ей необходимо. Не отпускала её ни на шаг, даже продукты заказывала на дом, чтобы никуда не отлучаться.