Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Зеленин Сергей. Страница 113
– Не сходи с ума, Серафим!
– А, что не так? Я тебе здесь всё по полочкам разложил, Ксавер: если найдёшь какой сомнительный момент – скажи, я над ним ещё поработаю.
Тот, ещё раз бегло пробежавшись по краткому «дайджесту» плана:
– …Нет, по деловой части – у тебя всё схвачено, комар хобот не подточит. Но потом с твоей корпорацией или синдикатом, что прикажешь делать?
Принимаю невинно-недоумённый вид:
– С восемью миллионами прибыли в баксах, только от «РАИК»? «Прикажу» тебе деньги грести лопатою… Кстати – могу подсказать, где её приобрести!
Наши штампованные ульяновские лопаты уже успели прославиться по всей округе.
Мой собеседник только рычит:
– Тебя ею зарыть, разве что? Ты только посмотри на их трудовое законодательство!
– Частенько смотрю и, что?
– Как можно промышленнику-частнику работать в таких условиях? Со своими-то деловыми да артельными – я всегда найду общий язык, а эти…
Замолкнув, Ксавер только досадливо крякнул.
Сперва соглашаюсь:
– Я знаю, что по нашему трудовому законодательству – пролетарию можно вообще не работать, числясь на предприятии и, при этом весьма кучеряво жить…
По современным для хроноаборигенов меркам – «кучеряво», уточню. Ибо, будь ты даже ударником труда – ходить тебе в тех же обносках и кушать через раз: на государственных предприятиях действует реликт Военного коммунизма – «уравниловка», считающаяся принципиальным моментом для сидящей на «кремлёвской пайке» партноменклатуры.
Затем, сделав донельзя умное лицо, слегка приоткрываю занавес над будущим:
– Но, времена меняются – меняется и трудовое законодательство, Ксавер! Не за горами то время, когда предприятия переведут на хозрасчёт, на них будет введена сдельная оплата, а за опоздание на пятнадцать минут и за тунеядство – «гегемонов» будут отлавливать, как негров в Африке в своё время и, отправлять заготавливать лес на дальнюю делянку…
Моё пророчество, впрочем, не произвело должного впечатления:
– Да, когда это будет… Мне уже кажется, что коммунисты – это навсегда.
– Согласен, это будет ещё не скоро. Однако…, - несколько примиряющим тоном, сделав паузу, – в наших силах, годков скажем эдак на десять – этот момент приблизить.
В сердцах хлопает ладонью об стол:
– Нет, денег я тебе не дам!
С металлом в голосе в полголоса говорю, аки танк траками лязгаю:
– Однако, ты меня неправильно понял, Ксавер: я к тебе – не побираться пришёл. А за своей – обусловленной при первом знакомстве, «мздой».
Мы отныне с ним гутарим на равных!
У меня теперь есть своя силовая структура и, пара моих самых боевых парней из «Вагнера» – ныне мирно курят с его шнырями во дворе, имея приказ в случае «фарс-мажора» – разнести этот петушатник в пух и перья.
Он, подняв на меня изумлённые глаза и схватив мои финансовые расчёты, стал яростно тыкать в них пальцем:
– Ты издеваешься?! Какая, на хер «мзда»?! От твоего «Жилстроя» пока одни убытки!
Жёстко прерываю поток его красноречия:
– Возможно, ты просто – плохой менеджер, Ксавер? Возможно, ты следовал не всем рекомендациям – что я тебе дал?
То горячится:
– «Рекомендациям»?! Да, чтоб ты понимал – я бы вообще разорился, если бы твои рекомендации выслушивал!
Привстав, нависаю над ним и обличительно:
– Ой, ли? Вот я рекомендовал тебе скупать облигации обязательных и добровольных государственных займов… Ты прислушался к моим словам? Ты скупаешь облигации у нэпманов?
– Да, чтоб я…, - задыхается от возмущения, – да, ты – вообще!
– И, затем снова будешь меня упрекать, что моя инфа приносит тебе недостаточно бабла?!
У Ксавера несомненно «на подходе» приступ истерии… Глаза округлились и расширились, зрачки наоборот сузились, усы ощетинились – а в уголках искажённого бешенством рта появляется пена… Он всё сильней и сильней начинает напоминать мне Петра Великого в приступе неконтролируемой ярости. По крайней мере таким – каким я его себе представляю.
Глаза в глаза, даю «весь расклад» – хоть и несколько громче обычного, но спокойно:
– С началом следующего – 1925 года, Наркомфин отменит обязательные займы, а уже выпущенные облигации будет усиленно выкупать с доходностью 36 процентов в год…
Задыхаясь, тот жёстко приземлившись обратно на стул:
– Охуе… СКОЛЬКО?!
Некоторые читанные мной «там» историки, называют внутренние займы – едва ли не самой удачной госинвестицией в СССР. Как бы там не было, но в период с 1923 по 1957 годы – советское государство получало от займов доход примерно такой же, какой приносили все другие налоги и сборы. Только за 1925 год, в принудительные займы было вложено чистоганом – не менее 14 миллионов рублей частного капитала.
В 1925 году советские руководители финансами решили, что народ-де «созрел» и пришла пора размещать государственные займы только на добровольной основе. Чтоб стимулировать интерес нэпманов – владельцев частных капиталов, купленные ранее ими облигации принудительных займов – разрешалось продавать без ограничений.
Однако, «гладко было на бумаге»!
В ответку, никто добровольно деньги государству не нёс и, когда выкупать займы стало обходиться слишком дорого – подобная практика прекратилась.
– Столько, сколько слышал! Следующий год – вообще будет наиболее благоприятным для людей умеющих делать деньги.
Выражение лица моего собеседника начало меняться: круглые глаза меньше не стали – но уже от удивления, усы обвисли, а разинутая «варежка» захлопнулась. Вдосталь насладившись произведённым эффектом, продолжаю:
– Особенно выгодными будут облигации 2-го крестьянского займа – с доходностью десять процентов (внимание!) в месяц. Кроме того, будет введена практика выдачи частнику займа государственной ссуды – под покупаемый им билет в семьдесят процентов от его цены…
Подмигнув заговорщически, как соучастнику не совсем «светлых» дел:
– …Как там твой московский трест «Госжилпромстрой» поживает? В ссуде, случайно не нуждается?
Наконец, Ксавер как будто в изнеможении – аж испарина на лбу выступила, откинулся назад в кресле. Не садясь, я уставил в него указательный палец:
– На руках у населения находится облигации госзаймов на 126 миллионов рублей. Вот и посчитай сам: на какую сумму ты принесёшь мне ущерб – если не воспользуешься моими рекомендациями. Ты сможешь его возместить мне, Ксавер?
Последнее, прозвучало даже несколько угрожающе… Впрочем, тот не обиделся.
Минут через десять придя в себя, подпольный миллионер облизнул губы и хриплым голосом спросил:
– Твоя инфа верная?
– Как любимая жена из сераля Эмира бухарского!
В его глазах появляется суеверный страх, но тем не менее пытается хорохориться:
– Почему ты не сказал мне раньше?
«А попробуй сам разгреби завалы информации на моём компе и отдели в них зёрна от плевел, – мысленно ответил, – сам до сих пор парюсь, но выхода нет – придётся нам с тобой рискнуть…».
Но вслух – с видимым разочарованием, ответил:
– За всего четверть от навара, я должен тебе ещё и разжёвывать? В рот разжёванное класть? Увы… Я был более высокого мнения о твоей деловой чуйке, партнёр.
За этим стояло: «Не оправдавшему надежд ищут замену».
Ксавер это прекрасно понял и внутренне запаниковал:
– Сколько у меня будет времени?
– Ну… Не уверен, но почитай весь следующий – 1925 год. Хотя, наиболее выгодными для тебя будут первые его три месяца… Затем, комиссары начнут «сдавать назад».
Тот, снова зависнув:
– Не пойму, зачем они это делают? Ведь, это – явно себе в убыток?!
Объясню «на пальцах», причём – чуть ли не буквально:
– Нарком финансов СССР Сокольников – возможно, когда-то был классным революционером и очень грамотно разрушал Самодержавие… Но, как финансист он – полное гов…но! Решив отказаться от какого-либо принуждения бизнеса и повысив доходность облигаций госзаймов до немыслимых высот, сей деятель – со всей присущей этой категории граждан наивностью решил, что частный капитал с радостью кинется кредитовать российскую государственную промышленность.