Однажды в Голливуде - Тарантино Квентин. Страница 24

Оба брата родились на ранчо Лансера, но никогда друг друга не видели. А отца-скотовода оба в последний раз видели давным-давно, в глубоком детстве. Как и у Мирабеллы, матери обоих Лансеров отдали богу души.

Скотт Фостер Лансер, воспитанный зажиточной бостонской семьей матери (Дайан Фостер Лансер Аксельрод), был выпускником Гарварда и офицером запаса после службы в Индии в составе Британской кавалерии (бенгальские уланы).

Второго сына Мердока, Джонни Лансера, воспитала в Мексике его мать, Марта Кончита Луиза Гальвадон Лансер. У Марты в Мексике не было семьи — ни богатой, никакой. Деньги Марта зарабатывала тем, что танцевала, трахалась и играла на кастаньетах в кантонах половины бандитских городков к югу от границы. Все детство Джонни верил, что секс — это услуга, за которую мужчины всегда платят женщинам, как и танцы, песни, готовка или стирка.

Мать Скотта, Дайан, переехала назад к семье на восток, в Бикон-Хилл, как только поняла, что жизнь на ранчо по горло в коровьем и лошадином дерьме и в окружении мексиканцев — совсем не то, чего она хотела бы для себя или своего малыша. Скотту было всего три, когда они сели в дилижанс и покинули Ройо-дель-Оро.

Джонни был младше Скотта, но старше, когда покинул ранчо Лансера. С отцом и матерью он дожил там до десяти лет. Затем однажды темной дождливой ночью Марта вместе с десятилетним сыном забралась на элегантную двуколку, которую Мердок подарил ей на день рождения, и проехала шестьдесят миль до границы с Мексикой. Тогда-то Джон в последний раз видел Мердока Лансера, его просторное ранчо, роскошный дом и городок Ройо-дель-Оро. Джонни был изнеженным сынком богатейшего землевладельца долины, с частным учителем и личным поваром-французом, готовившим ему стейки из абердинского ангуса и подававшим на фарфоре, а стал сыном мексиканской шлюхи, перебивался бобами и сухарями в глиняных тарелках, вместо молока — кактусовый сок, вместо перечной мяты — вяленое мясо, вместо грамоты и частного учителя — грязные шутки, подцепленные у отребья, вместо мягкой перины — мешки с кофейным зерном в кладовых кантин, где по ночам ему приходилось отбиваться

не только от крыс, но и от живущих в прериях бродяг-растлителей. А потом в одном из тех бандитских городков богатый и недовольный клиент из Мехико перерезал Марте горло. В двенадцать лет Джонни выкопал в твердой земле могилу и похоронил мать. Богач предстал за убийство перед судом и был оправдан предвзятым судом присяжных. Спустя два года Джонни убил того, кто убил его мать. И хоть у него ушло десять лет, он убил и каждого подлого присяжного.

Джонни так и не узнал, почему мать среди ночи увезла его с ранчо, но догадывался. Он полагал, что Мердоку Лансеру надоело терпеть в доме мексиканскую чикиту и ее чумазого сына-полукровку. И однажды ночью он сказал ей «Vamos!» [24].

Зато Джонни знал, что если когда-нибудь вернется на ранчо Лансера, то вышибет отцу мозги за то, что тот вышвырнул его с матерью под дождь. Но еще он знал, что Мердок Лансер — очень важный белый американец. И если Джонни его убьет, рано или поздно его самого вздернут. К счастью, Мердок никуда не денется. Таков один из немногих минусов жизни богатого землевладельца. Все знают, где тебя найти. Джонни предал тело матери земле — и однажды точно так же поступит и с отцом. И если цена отмщения за мать — его собственная жизнь, то быть по сему. Впрочем, он не спешил жертвовать собой. Богатый ублюдок подождет. А тем временем Джонни успеет награбить золота, натрахаться, напиться текилы вдоволь. Вот и представьте себе его удивление, когда в отель «Феликс», где он обычно получал заказы на грязную работенку, пришла телеграмма.

ДЖОНУ ЛАНСЕРУ ТЧК ЗАКАЗ

ТЧК

ЕЗЖАЙ НА РАНЧО

ЛАНСЕРА

ЗПТ РОЙО-ДЕЛЬ-ОРО

ЗПТ

КАЛИФОРНИЯ

ТЧК

ОПЛАТА

ТЫСЯЧА ДОЛЛАРОВ

ПО

ПРИБЫТИИ

ТЧК

ОПЛАТА ЗА СОГЛАСИЕ ВЫСЛУШАТЬ УСЛОВИЯ ЗАКАЗА ТЧК БЕЗ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ ТЧК МЕРДОК ЛАНСЕР

К телеграмме прилагался денежный перевод в пятьдесят долларов — оплата проезда до Ройо-дель-Оро. «Ебать-копать», — подумал Джонни. Но главным соблазном была вовсе не тысяча долларов. А возможность после стольких лет взглянуть в глаза Мердока Лансера — того, кто обрек его мать на жизнь дешевой шлюхи, — и вышибить ему мозги так, чтоб фонтаном из затылка.

Когда дверца баттерфилдского дилижанса наконец отворилась и на ступеньку опустился элегантный черно-белый гамаш, у Мирабеллы Лансер от волнения перехватило дыхание. Широко раскрыв глаза, она смотрела, как из кареты появляется очаровательный светловолосый мужчина в самом роскошном и синем костюме из всех, что ей когда-либо доводилось видеть. Она все детство провела на ранчо и привыкла к одежде тех, кто зарабатывает на жизнь трудом. Даже когда местные предприниматели наряжались для похода в церковь или работяги зализывали волосы назад и надевали свои лучшие воскресные шмотки, чтобы сходить в город на танцы, их костюмы были угольно-черного, бледно-серого или тускло-коричневого цветов. Костюм-тройка этого светловолосого восточного денди был ярко-голубым, с жилетом, простроченным золотыми нитями. Спрыгнув со ступеньки дилижанса, он водрузил на голову большой цилиндр того же цвета. У основания цилиндр опоясывала шелковая лента кремового цвета. Эффектный незнакомец прихрамывал на левую ногу и опирался на серебряную трость с набалдашником в виде собачьей головы. Но несмотря на хромоту — а может, и благодаря ей — в походке его читались безупречные изящество и осанка. Из внутреннего кармана пиджака бостонец извлек щетку и стал медленно и тщательно счищать пыль с небесно-голубых лацканов, манжет и плеч.

Мирабелла в восторге. Она смотрела на Эрнесто, а ее довольное выражение так и говорило: «Это мой брат, Скотт».

И когда девочка, сглотнув от волнения, открыла рот, чтобы поприветствовать давно потерянного родственника, из дилижанса вышел еще один пассажир.

Он тоже выглядел впечатляюще, но совершенно иначе. Блондин был яркий и невероятно величавый, словно из книжки, а этот — дьявольски красивый и плутоватый на вид ковбой из краев к югу от границы, с густой копной волос цвета ириски, обрамлявшей лицо так, что при взгляде на него в голову Мирабелле приходило только одно: как в сказке. Одет брюнет был не так элегантно, как вышедший перед ним блондин, но так же красочно и в своем роде броско. Темноволосый пассажир был в рубашке с оборками цвета сангрии в латиноамериканском стиле, короткой коричневой кожаной куртке и черных джинсах с крупными серебряными заклепками вдоль штанин. Выйдя из кареты, он надел коричневую ковбойскую шляпу, которая не столько защищала глаза от солнца, сколько дополняла стильную внешность. Размяв длинные ноги, суровый ковбой в алой рубашке подошел к извозчику Монти и на испанском попросил скинуть ему седло, закрепленное на крыше дилижанса. Монти схватил седло ручной работы за луку и бросил ковбою. Оно тяжело упало в протянутые руки незнакомца.

Денди в голубом костюме с цилиндром попросил у Рамона, второго извозчика, сидящего рядом с Монти в обнимку с дробовиком, складной саквояж для одежды с узором «огурцами». Получив сумку, Цилиндр поблаго

дарил мексиканца словом «грасиас» с сильным акцентом гринго.

Теперь на озадаченных лицах Мирабеллы и Эрнесто читалось замешательство. Они не могли решить, кого приветствовать. Маленькая восьмилетняя девочка пожала плечами и с мыслью «что ж, была не была» громко прочистила горло, чтобы привлечь внимание обоих незнакомцев.

— Мистер Лансер? — произнесла она с явной вопросительной интонацией.

Мужчины ответили одновременно: Цилиндр — «Да?», а Красные Оборки — «Ага?» Оба тут же переглянулись — на лицах раздражение.

Девочка запуталась еще сильнее, затем вдруг поняла:

— Боже мой! — взволнованно воскликнула она. — Это же прекрасно! Вы приехали вместе!

Мужчины вновь тревожно переглянулись.

— В каком смысле «вместе»? — спросил Цилиндр с гарвардским выговором.