Однажды в Голливуде - Тарантино Квентин. Страница 69

Роман давит в себе досаду, цепляет услужливое выражение и дает Шэрон то, что она хочет:

— Шэрон, ты бы не хотела закатить сегодня вечеринку у бассейна?

Шэрон взвизгивает и хлопает в ладоши:

— Роман, какая прекрасная идея! — целует его и продолжает: — Едем же домой. Мне нужно обзвонить столько людей.

Рик замечает, что в резиденцию Полански все прибывают и прибывают машины. «Видимо, устроили вечеринку», — думает он. Рик Далтон стоит на своей подъездной дорожке в красном шелковом кимоно, купленном во время одной из поездок в Японию, поливает из шланга розы в саду и одновременно повторяет реплики для завтрашнего диалога с помощью диктофона. Однажды японский садовник посоветовал поливать розы ночью, чтобы питательные вещества усваивались целиком и большая их часть не испарялась на солнце. Рик прогоняет реплики из завтрашней сцены с девочкой. Он ни за что не позволит этой спиногрызке его подловить.

После того бара в Сан-Габриэле Клифф высадил Рика около половины одиннадцатого.

По телефону с Марвином Шварцем он проговорил минут двадцать. Затем намешал себе полную пивную кружку «Виски сауэра» и начал повторять реплики. Теперь твердил их уже около часа — без пяти минут полночь, и он вполне уверен в своем владении диалогом. Пока его не одолел соблазн очередной кружки «Виски сауэра», Рик отправится в постель.

Он слышит, как на его дорожке отдается шум вечеринки у Полански. Слышит музыку, смех, беспечность и периодически — плеск в бассейне. Актер до сих пор не познакомился ни с режиссером, ни с его женой.

И увидел-то впервые их обоих только вчера днем. Он на вид — мелкий ушлепок. Но она — очень даже. Может, однажды он застанет ее, когда она пойдет за почтой.

Вверх по Сьело-драйв слишком быстро пролетает кабриолет «порше» и останавливается у ворот резиденции Полански. Рик бросает на машину раздраженный взгляд, как вдруг замирает, узнав водителя. «Ебать-колотить, это ж Стив Маккуин!»

— Стив! — зовет Рик.

Водитель за рулем «порше» смотрит туда, откуда его позвали, и видит мужчину в красном шелковом кимоно с пивной кружкой, диктофоном и шлангом. Прищуривается, потом вдруг узнает его. Неуверенно отвечает:

— Рик?

Далтон подходит к машине.

— Здорово, приятель, давно не виделись.

— Да уж. Как дела?

Далтон наклоняется и пожимает Маккуину руку.

— О, не жалуюсь.

Вообще-то Рика так и распирают жалобы на карьеру, жизнь и мир, но Стиву он жаловаться не собирается.

Кинозвезда смотрит мимо него на дом.

— Твой?

— Ага. — Рик улыбается. — Дом, который построил «Закон охоты».

Маккуин поднимает брови.

— Ты сам его построил?

— Да нет, — говорит Далтон, — это просто выражение такое.

«Ебанат».

Стив отвечает фирменной улыбочкой на тоненьких губках.

— Ну, рад за тебя. Ты умно распорядился деньгами. Как я слышу, Уилл Хатчинс и Тай Хардин сейчас на мели.

«Другими словами,— думает Рик, — я поживаю лучше других бывших звезд. У меня даже есть дом. Так сказал Буллит».

— Ну, в «Песчаной гальке» я, конечно, не снимаюсь, — напоминает Рик о единственной оскаровской номинации Маккуина, — но на жизнь хватает.

— Значит, ты уже опережаешь остальные восемьдесят процентов, — говорит с улыбкой Маккуин, прицеливаясь в него указательным пальцем.

«Самая высокооплачиваемая звезда в мире поздравляет меня с тем, что я зарабатываю на жизнь актерством. Ну спасибо».

— Кстати, — говорит Далтон, — я болел за тебя на «Оскаре», — снова ссылаясь на «Песчаную гальку».

На это Маккуин ничего не отвечает; только сидит и улыбается.

Рик знает, что это значит. Их любезный разговорчик окончен.

Но пока ворота не открылись и Маккуин со своим «порше» не исчез из его жизни, Рику хочется наладить с ним контакт. Сейчас они существуют в двух отдельных реальностях. Но в прошлом, когда они еще жили вместе, был один случай, о котором Рик мог бывспомнить, не показавшись слишком жалким.

— Эй, Стив, такой вопрос, — сказал Рик, — помнишь тот раз — это было во время первого сезона моего сериала и второго сезона — твоего, — когда мы играли в бильярд в «Барнис Бинери»?

Маккуин и в самом деле помнит.

— Да, помню, — и возвращаясь в прошлое: — Мы же сыграли три партии, да?

— Ага, — говорит Рик, довольный, что Стив не забыл. — Тогда это считалось большим делом. Джош и Джейк играют в бильярд.

Маккуин не спорит.

— Ну, так оно и было. Джош и Джейк играют в бильярд? Можно было хоть билеты продавать.

Рик смеется над шуткой Стива. Подумав, Маккуин продолжает:

— Вообще-то я вроде помню, что за нашей первой партией наблюдал весь бар. — Маккуин показывает на него. — Ты выиграл. И вторую партию смотрела уже только половина бара, — он показывает большим пальцем на себя, — ее выиграл я, — а потом он смеется, вспомнив: — А на третью игру всем уже было наплевать.

Растроганный Рик кивает. «Помнит».

— Но я уже забыл — кто выиграл третью партию? — спрашивает Маккуин.

— Никто, — отвечает Рик. — Мы так и не доиграли. Тебе надо было уходить.

Маккуин понимает, что это значит: скорее всего, он проигрывал.

Затем к «Порше» Маккуина подъезжает еще одна машина, направляющаяся на вечеринку Шэрон, и подводит их воссоединение к концу. Оба оглядываются на машину, затем опять друг на друга.

— Так ты живешь там? — Маккуин показывает на дом Рика.

— Ага, — отвечает Рик.

— Что ж, может, однажды я к тебе постучусь, и мы пойдем в «Барни», доиграем ту партию.

Рик знает, что этому не бывать, но ему это приятно слышать.

— Было бы здорово, — и добавляет от всей души: — Рад был повидаться, Стив.

— Я тоже. Береги себя, — затем Стив поворачивается к домофону перед домом Полански и нажимает на кнопку.

— Алло? — раздается из динамика голос Шэрон.

— Это я, детка, открывай, — говорит Стив в микрофон.

Ворота открываются. Машина Стива и следующая за ним въезжают и исчезают из виду.

Рик стоит с пивной кружкой, диктофоном и садовым шлангом, глядя, как закрываются ворота перед резиденцией Полански. Делает большой глоток «Виски сауэра». И тут слышит, как в доме звонит телефон.

«Кому я, блядь, понадобился в полночь?»

Он плетется на кухню и берет трубку со стены.

— Алло? — говорит он.

— Рик? — слышится женский голос на другом конце линии.

— Да?

— Ты учишь слова? — спрашивает голос.

«Какого хрена?»

— Это кто?

— Это Труди. Ну, знаешь, Мирабелла с работы. Искренне удивленный, Рик спрашивает:

— Труди? Труди, ты знаешь, который час?

Она ворчит на другом конце провода:

— Глупый вопрос. Конечно, я знаю, который час. Я не ложусь, пока реплики не отлетают от зубов. Я не верю в чушь про то, что слова надо учить днем. Особенно в случае телевидения. Но ведь непохоже, чтобы я тебя разбудила, верно?

— Не разбудила, — признается он.

— Ну и в чем проблема?

— Ты сама знаешь в чем. — В его голос вкрадывается раздражение. — Твоя мать знает, что ты звонишь?

Труди хохочет в трубке:

— К десяти сорока пяти моя мать опустошает три-четыре бокала шардоне и обычно дрыхнет с открытым ртом на диване перед включенным телевизором, пока ее не разбудит гимн под завершение вещания и не отправит в спальню.

— Труди, не звони мне в такое время, — настаивает Рик.

— Имеешь в виду, что это неприлично?

— Это неприлично.

— Хватит менять тему и ответь на вопрос.

— Какой вопрос-то?

— Ты учишь слова?

— А. Ну, вообще-то, маленькая мисс Всезнайка, учу.

— Ну конечно, — с сарказмом говорит она.

— Правда! — настаивает он.

— Небось смотришь «Джонни Карсона», — пренебрежительно отзывается она.

— Не смотрю. Я учу гребаные слова, сучка ты мелкая!

Лишившись самообладания и назвав ее сучкой, в ответ на другом конце линии он слышит только девчачий смех. И тогда из-за ее хихиканья хихикает и сам.