Проект «АЦ» - Алексеев Валерий Алексеевич. Страница 12

Вперёд не выскакивай – ты же знаешь, выскочек нигде не любят, – но постарайся обратить на себя внимание, чтобы тебя заметили и запомнили на всякий случай…»

Ох, уж эти мне родительских советы! Как будто они подаются из древнего мира.

Ну кто ж сейчас себя так ведёт?

«Конечно, что тебе мои советы, ты всё равно поступишь по-своему. Ну, до свидания, учись, не ленись, не забывай свою маму. Крепко целую тебя. Мама.

Да, приходил Веня из итальянской школы, спрашивал, куда ты пропал. Я ему всё рассказала. Он позавидовал от души. Напиши и ему, он хороший, по-моему, мальчик. Ещё раз обнимаю тебя и целую. От общественных нагрузок не уклоняйся! Твоя мама».

А никаких общественных нагрузок здесь не давали. Я подумал об этом – и удивился. Действительно, как-то не по-нашему получается. Живём каждый сам по себе. Хоть бы собрание одно провели. Учителя, называется! Я не большой любитель собраний, но Славке Дмитриенко мог бы кое-что сказать. При всех, чтоб запомнил. Или вечер какой-нибудь организовать: при таких-то талантах можно настоящий цирк устроить.

И ещё: за все эти два месяца никто к нам в гости не приезжал. Ни из Академгородка, ниоткуда. Это тоже было странно.

Я перечитал мамино письмо раз, наверное, десять, слёзы у меня на глазах ещё не высохли, но тут ко мне постучались.

Я сунул письмо в стол и сказал:

– Войдите!

Я думал, что это соскучилась и пришла ко мне одинокая Черепашка, но в комнату вошла Соня.

– Да ладно, – сердито сказала она, когда я поспешно заблокировался. – Всё и так ясно. Спит твоя Маргарита и знать про тебя забыла. После вечерних занятий приходи в мою комнату, поговорить надо.

– Без Риты? – поинтересовался я.

– Конечно, без. Сам понимаешь.

Я понимал. Можно было, конечно, поставить условие: или с Черепашкой, или никак. Покрасоваться немного, представиться этаким, знаете ли, защитником обездоленных. Но любопытство победило, и я молча кивнул.

– Ишь, загородился! – с неодобрением сказала Соня.

– А ты?

– Ладно, ладно…

И она ушла.

19

Вечером в третьей комнате я, к своему удивлению, увидел только Соню и Олега.

Соня сидела на постели, Олег – в кресле у окна. Он молча показал на свободное место возле журнального столика. Я сел.

– Лена спит, – пояснил Олег, – а Махонин и Дмитриенко пожелали присутствовать дистанционно. Простим товарищам их маленькую слабость?

«Простим», – сказал я молча. Должно быть, это получилось у меня несколько более многословно, потому что Соня фыркнула, а Олег нахмурился.

– Ну, ну, полегче! – услышал я голос Борьки Махонина. – При дамах-то нехорошо.

– Впрочем, если товарищ настаивает, – ехидно зашептал мне на ухо Дмитриенко, – мы можем явиться, так сказать, «о натюрель».

– Без гарнира, – добавил Борька и захохотал.

Тут мне пришло в голову, что умение грамотно и логически мыслить вовсе не мешает человеку оставаться дураком, если он дурак от рождения. Глупость

– это не отсутствие ума, это что-то другое. Но сейчас было не время развивать эту мысль, и я оставил её про запас, запихнув подальше за блокировку. А блочок я себе выбрал ослепительный, просто райское яблочко, а не блочок:

«Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утёсах». Я с наслаждением повторял в уме эту фразу, смакуя каждое слово.

– Да прекратите кобениться! – сердито сказала Соня. – Все вы гении, это общеизвестно.

– Иными словами, можно говорить вслух, – сказал Олег.

Я покосился на стену.

– Всё в порядке, Андрей, никто нас не слушает.

– Каким же образом это можно установить? – спросил я.

– Об этом потом, – ответил Олег. – Долго объяснять. Не будем отвлекаться.

Наступила полная тишина.

– Ну что ж, – сказал Олег, – прежде чем начать, я хотел бы от своего имени и от всех нас ещё раз перед тобой извиниться. Причины нашего недоверия ты теперь понимаешь.

Я понимал и раньше, но не сказал ничего.

– Принимаешь наши извинения? – сухо спросил Олег.

– Да чего там… – Я покраснел.

– Значит, с этим покончено. Андрей, ты свежий человек, расскажи нам, что тебя беспокоит. Может быть, есть какие-нибудь сомнения?

Как раз последнее время меня ничто не беспокоило, но Олег говорил серьёзно, и все мои старые опасения опять зашевелились.

Соня и Олег выжидательно на меня смотрели.

– Ну что? – начал я неуверенно. – Возможно, я и глупости буду говорить, но кое-что мне до сих пор кажется здесь странным. Во-первых, почему только семь человек? Ради этого содержать… – Я сделал неопределённый жест рукой. – Нерентабельно.

– А мы пробная партия, – возразил Борькин голос. – Получится – объявят массовый набор.

– Что получится-то? – спросил я. Разговаривать заочно я ещё не привык. Всё время хотелось обернуться. – Что получится-то, ты хоть знаешь?

Борька отмолчался.

– Теперь второе, – продолжал я. – Меня не волнует, что нас по-особому учат:

в конце концов, это даже интересно. Вопрос: почему нет учебников? Пусть вузовские, пусть для техникумов, но учебники быть должны.

– Возможно, учебники ещё не написаны, – сказал Олег. – По той же причине.

– Ну хорошо, – уступил я. – Допустим, можно и без учебников. А где язык? Без иностранного ни в один вуз не примут. А в каком институте требуют, чтобы поступающие гнули взглядом трамплины?

– Подумаешь! – пробурчал из-за стены Борька. – Нельзя уж и побаловаться!

– Не мешай! – одёрнул его Олег. – Человек грамотно рассуждает.

– Ещё бы! – сказал Славкин голос. – Мы же сами ему ключ задали. Попробовал бы он, как мы, с нуля начинать.

– Ну, и какие же выводы? – спросил Олег, пропустив эти слова мимо ушей.

– Выводы? – спросил я, стараясь выгадать время и собраться с мыслями. Как раз насчёт выводов у меня было слабовато. – Ну, предварительно, вчерне…

Система у них какая-то… не наша.

Соня заёрзала, но ничего не сказала.

– Что значит «не наша»? – строго спросил Олег. – Выражайся точнее.

– В смысле – не советская, – брякнул я.

– А какая же? – с любопытством спросила Соня.

– Не знаю.

– Доказательства, – потребовал Олег.

Но теперь я уже точно знал, что стою на верном пути.

– Ты комсомолец? – спросил я его.

– Да.

– Где же твоя организация?

Стало тихо, как в погребе. Купол за окном, весь запорошённый снегом, матово мерцал, подсвеченный изнутри.

– Чёткий подход, – похвалил меня Олег. – Комсомолец здесь я один. Вот и руковожу… добровольно.

– Отчего же добровольно? – спросил я. – Тебя учителя о чём-нибудь спрашивали? Поручали тебе что-нибудь? Нет. Извини меня, но так не бывает.

– Правильно, – согласился Олег. – Не бывает. Ну, а выводы где?

– Да знаем мы эти выводы, – засмеялась Соня. – Ещё один союзник у Борьки Махонина. Попался мальчик в лапы иностранной разведки.

– Попрошу не пятнать моё доброе имя! – возмутился Махонин. – Я давно уже отказался от этого заблуждения. Во-первых, не лапы, а руки. А во-вторых, не иностранной, а нашей. И в-третьих – не попался, а попал. Нас готовят к выполнению ответственного задания.

– Точно, – сказал я. – Предстоит погнуть трамплины всех империалистических бассейнов. Чтоб не ныряли.

Я бы ещё порассуждал на эту тему, тем более что даже Славка захихикал, но Олег меня остановил.

– Шутки в сторону, – сказал он недовольно. – Здесь не детский сад. Значит, иностранная версия предпочтительнее?

– Тоже отпадает, – уверенно ответил я. – Диаметр купола что-то около трехсот метров. С самолёта такую штуку наши давно бы уже засекли.

– Это при условии, что мы находимся в Западной Сибири, – проговорил Олег.

Я опешил:

– А где же ещё?

– Да где угодно. В Канаде, например…

Я посмотрел на Олега, потом на Соню – ни тени улыбки.

– Постойте, – растерянно сказал я. – Я прилетел сюда на «ТУ-154»…

– Ты в этом уверен? – поинтересовался Олег.