Подглядывающая (СИ) - Славина Анастасия. Страница 17

Ерзаю на стуле, устраиваясь поудобнее, заношу пальцы над клавиатурой, прикусываю губу.

Хорошо, я сделаю это.

Отправляю сообщение.

Серый: Спасибо за доверие. Вы сможете получить посылку на главпочтамте 31 декабря.

Never111: Вы, конечно, не скажете, что будет в посылке.

Серый: Скажу.

Never111: ?

Серый: В посылке будет сюрприз)) А теперь расскажите, о вашем сегодняшнем посте.

Never111: Он означает только то, что написано: реальность – это иллюзия.

Серый: Меня больше волнуют цифры. Осталось всего 4 дня.

Never111: Я не хочу об этом говорить. И жутко хочу спать.

Серый: Подождите, Эм. Извините меня. Я не так выразился. Эти цифры – не мое дело, совершенно. Все, что мне важно знать, – это продолжим ли мы общаться после того, как счетчик обнулится. Мне нужно знать только это.

Тру лоб. Морщусь.

Never111: Думаю, да. Мы продолжим общаться.

Серый: Думаете?.. Мне не по себе от такой формулировки. С вами будет все в порядке?

Never111: Думаю, да. Теперь вы отпустите меня спать?

Серый: Конечно, Эм.

Серый: Одну секунду.

И я получаю фото: месяц из сцепленных желтых скрепок, выложенных на столе.

Серый: Спокойной ночи, Эм.

Never111: Спокойной ночи, Сергей.

Но я не сразу выхожу из сети. Еще какое-то время смотрю на месяц, на светлую столешницу, на краешек серой клавиатуры, который попал в кадр. И мне очень хочется просунуть голову в компьютер и заглянуть, что же там, за пределами снимка.

Закрываю крышку ноута и какое-то время просто сижу, вслушиваясь в гудение ветра за окном. Иногда он накатывает порывами – тогда где-то в доме хлопает створка окна. Каждый раз от этого звука мое сердце замирает.

Мне катастрофически не хватило общения с Сергеем. Обычно мы разговариваем дольше. Ну зачем он спросил меня о цифре?! Теперь только они в голове.

Сна ни в одном глазу.

Придумываю мелкие дела – лишь бы не концентрироваться на своих ощущениях. Мою посуду, листаю журналы, раскладываю их по датам, заказываю продукты в интернет-магазине. Проверяю почту – и с воодушевлением обнаруживаю письмо от Лейлы. Что за тема на этот раз? Мед. Совпадения бывают приятными.

Открываю доковский файл и смотрю на него внимательно и задумчиво. Как на картину. Буквы не разговаривают со мной. Чего-то не хватает моей душе.

Прихватив ноут, отправляюсь в комнату для чтения. Сажусь в кресло. Включаю торшер. Из нарисованного окна на меня поглядывает луна, потрескивают дрова в ненастоящем камине. А передо мной, заложив руки за спину, ходит Сергей, рассматривает мою комнату. Мне немного стыдно, что я забыла убрать засохший цветок в вазоне.

– Мне нужно поработать. Посидишь рядом? – мысленно спрашиваю я.

Сергей оборачивается, улыбается.

– Конечно.

Он садится на паркет, откидывает голову на кресло, едва касается макушкой моих колен. Я открываю ноут и начинаю предложение за предложением переводить статью. Слова переливаются мягким золотом, набегают сладкой волной, окутывают медовым ароматом.

Я засыпаю прямо в кресле.

Глава 8. День 3

За городом на машину наваливается такая темнота, что кажется, свету фонарей тяжело ее разрезать. Снег, который валит весь день, становится гуще. Рытвины на полях по обеим сторонам дороги побелели – непривычный глазу цвет этой зимой.

Мы едем в какой-то особняк. Это – все, что сообщил мне о поездке Эй.

Не знаю, что он задумал. Спрашивать его – впустую колыхать воздух. Соврет – и глазом не моргнет. Может быть, он снова собирается развлечься, а вопрос с фото уже решен. Или не будет решен никогда. Любой вариант возможен. Потому мне так тоскливо.

Эй тоже не излучает радости. Он сосредоточен, холоден и демонстративно вежлив. Сказал комплимент по поводу моего внешнего вида. Открыл дверь, помогая сесть в машину. Не курил в салоне. За всю дорогу лишь раз взглянул на меня в зеркало заднего вида – и то, когда я ойкнула, зацепившись волосами на молнию куртки.

Может, вошел в образ? Считает, что мужчина в шикарном костюме-тройке, с белоснежным платком в нагрудном кармане и бабочкой не должен улыбаться?

Не то, чтобы прежний Эй мне нравился больше, но того парня я хотя бы немного знала.

– Скоро приедем, – предупреждает он – и сворачивает с трассы.

Прорезаем перелесок, затем – парк. Выезжаем к особняку, больше похожему на дворец. Эй врезает по тормозам.

Хватаюсь за ручку над головой.

В чем дело?!

– Что-то не так, – озвучивает Эй мои наихудшие подозрения и выключает фары.

Прикрываю глаза.

Ну, когда у Эя что-то было «так»? Когда?!

– Слишком мало машин для помпезного приема.

Откидываюсь на спинку сидения. Мне уже все равно. Это мое последнее приключение с Эем – состоится прием или нет.

– Возможно, что-то поменялось, – Эй продолжает размышлять вслух. – Перенесли дату или время. Может, старуха заболела.

Старуха. Окей. Меня ничего не удивляет.

– Если заболела, меня к ней и на пушечный выстрел не подпустят. В общем, надо разузнать, в чем дело.

Валяй. Но я в этом участвовать не буду. Чтобы ты ни задумал. Мы договаривались только на прием.

Мне даже становится легче – все, с Эем покончено.

– Ты посидишь в машине, – он разворачивает Тойоту. – А я гляну, что и как.

Мы возвращаемся на трассу, затем снова съезжаем в перелесок, оттуда – в другой перелесок – и, наконец, ели расступаются. Но я ничего не вижу перед собой, кроме пелены снега на фоне черного неба с сиреневыми подтеками.

Эй открывает дверь и зарывается лакированными туфлями в снег по щиколотку.

Замерзнет. Простынет. И умрет.

Так тому и быть.

Еще минута – и он исчезает.

Я сижу, обхватив себя руками, смотрю в окно. Темнота, разбавленная снегом.

Под курткой у меня – лишь вечернее платье. Я стремительно замерзаю. Холод покусывают голые коленки, проскальзывает в рукава и гладит руки. Похлопываю себя по плечам – до тех пор, пока это не начинает напоминать самоизбиение.

И тогда до меня доходит, как сильно я попала.

Я понятия не имею, куда делся Эй, и вернется ли он.

Я не знаю, где нахожусь. У меня нет ключей от машины. У меня даже нет телефона, потому что его некуда было положить: ни одной подходящей сумочки для этого чертового приема!

Я не знаю, что делать. Просто не знаю. У меня нет вариантов, кроме единственного: ждать Эя. Довериться человеку, которого я не знаю. Который ничем это доверие не заслужил!

Пересаживаюсь на переднее сидение. Внимательно прощупываю карманы на «козырьке», в дверях. Не только запасных ключей – ничего нет. Все так чисто, будто Эй и отпечатки за собой стирает.

Открываю «бардачок». Тут погуще. Книга «Вино из одуванчиков». Сложно представить Эя за чтением книги. Или он ее возит, чтобы разжигать в лесу костер, уничтожая улики?..

Мое чувство юмора тоже замерзает.

А что под книгой? Вот те-на! Фляга! И в ней что-то булькает! Бьюсь об заклад, это не остывший чай. Отвинчиваю крышку. Резкий запах алкоголя бьет в нос.

И какое из двух зол выбрать: остаться замерзать с трезвой головой или согреться, но на голову уже не надеяться?

Я делаю глоток. Язык и гортань обжигает, а затем лишает чувствительности, словно при заморозке. Второй глоток дается легче. Что ж я такое пью? Ром, виски?

Третий глоток уже просится наружу, но я заставляю себя сделать еще и четвертый. С каждым глотком уверенность, что я приняла правильное решение, крепнет.

Завинчиваю крышку и возвращаю флягу на место.

Как же красиво в лесу зимой! Из городского окна такую красоту не увидишь. А здесь – ели, снег, облака цвета латте плывут по черному небу. Я чувствую всеобъятность Вселенной и крошечность этой черной машинки, затерянной в снегах.

Но вот темнота расступается, и перед машиной появляется Эй. Как же я рада его видеть! А что это у Эя в руках?

Я мгновенно трезвею.

Забыв, что на мне туфли, выскакиваю из машины ему навстречу.