Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава, 4 (СИ) - Афанасьев Семён. Страница 33
Белобрысый, наверняка случайно, забросил наживку именно на ту рыбу, на которую надо. И в нужном месте.
Рыба, что характерно, мгновенно проглотила предложенное — и теперь трепыхалась на крючке, сама того не замечая.
Хиротоши, конечно, хотелось осадить не в меру прыткого пацана. Но это можно будет сделать и потом, наедине — а пока школьник был чертовски прав. По содержанию, как минимум (шут уж с ней, с не той формой).
— … и когда такие события происходят рядом с моим домом, лично мне на закон плевать, — жёстко и патетично резал правду голубоглазый блондин, поймав взгляд старшего полицейского и имея вид истового христианского миссионера. Века так десятого. — Если иностранцы начинают убивать нас, на нашей земле, это надо останавливать любой ценой. Мой возраст никак не отменяет национальных интересов Японии! Мой отец меня учил: когда в опасности близкие, согласовывать нужно потом. Вначале — действовать.
Прозвучавшие лозунги были хорошими, чего уж. И уместными по большому счёту.
О китайцах с боевыми имплантами на островах до этого момента читали исключительно в сводках криминальной разведки министерства внутренних дел. В зарубежных их экземплярах…
Будущий великий политик, а сейчас просто начальник городской полиции, важно и солидно кивнул, соглашаясь с услышанным.
Ватанабэ, что интересно, непроизвольно кивнул тоже: со сказанным было трудно спорить логично.
Впрочем, он уже неплохо изучил парня и теперь с любопытством ждал: сумеет ли тот закончить разговор на нужной себе ноте?
Ватанабэ прикинул: шеф, если разобраться, и правда ничего не терял: да, преступление имело место. Но погибли от рук иностранцев исключительно иностранцы. Полиция Токио вовремя выявила инцидент и вмешалась.
Нужные меры принимаются.
Формально — департамент со всех сторон зайчик и молодец. Говоря цинично, хорошо, что выявили опасность на этапе, когда своих граждан еще ничего не касается. Ну а дальше посмотрим, поскольку тему теперь работаем.
А если участие несовершеннолетних (и всё с этим связанное) вообще останется за кадром, то и поводов для беспокойства нет. Совсем.
На помощь гайдзину очень вовремя пришла его вторая половина, которая в политике разбиралась на полголовы выше своего одноклассника:
— Господин директор, семья моего парня полностью поддерживает его в любом решении! Случившееся ведь правда выходит за все рамки, нет? Нам, японцам, не нужно объяснять, как исполнять свой долг перед страной. Сколько бы лет нам ни было.
Белобрысый, лупоглазый, с носом картошкой, европейского типа "японец" по фамилии Асада непреклонно, сурово и подтверждающе кивнул, опуская правую ладонь вместо талии на ягодицу красноволосой. И сжимая ладонь на таком интересном месте. Бестрепетно глядя перед собой.
"Можете рассчитывать на нашу конфиденциальность в любом сценарии" — перевёл для себя на простой язык слова девчонки комиссар.
Его начальник тоже с облегчением вздохнул, попутно косясь в расстегнутую на две верхние пуговицы рубашку Кимишимы, содержимое которой своими размером и формой заставляло сглатывать слюну даже их, мужчин не первой молодости.
В следующей части разговора они обсуждали уже иные детали.
Садатоши нагло использовал служебное положение.
Ну, то есть, за услуги салона он честно заплатил, не забывая дополнительной благодарности тем, кто с ним работал! Но вот сам факт его визита сюда…
О том, чтоб поспать перед работой, речь уже не шла. А в офис ехать было ещё рано.
Тем больше было его удивление, когда ему позвонил Ватанабэ.
— О, ты уже собрался и едешь? — то ли скаламбурил, то ли на полном серьёзе спросил товарищ.
— Ага, несусь так, что подошвы отрываются, — недовольно проворчал инспектор. — Чего тебя черти в такую рань подняли? Или случилось что? — предположил он скорее по инерции, поскольку ведомству товарища авралы были явно не по профилю. Если в норме.
— Помнишь, ты операцию не знал, как согласовать до конца?
— Ну почему не знал, знал. Даже уже зарегистрировал, где надо, — не согласился Хидэоми.
— Можешь стирать все свои регистрации из системы, — великодушно разрешил борец с нейро-контрафактом. — Потому что только что ещё одну операцию, поверх твоей, другие люди согласовали. За нашим с тобой участием. По тому же самому профилю.
— Кто?! — Садатоши замер на месте, прекратив шагать.
— А вот, полюбуйся, — комиссар сделал что-то на своём планшете.
И перед представителем девятки возникла тепловая проекция собеседников, а также голоса директора департамента и одного чертовски пронырливого старшеклассника.
— Да ну! — изумленно резюмировал борец с якудзой через какое-то время. — Ну да… И что теперь?!
— Отменяй. Отзывай. — Уже более жестко ответил Ватанабэ. — Я, конечно, не думаю, что Дед с ним прямо дружить домами начнёт, но…
— Но лично они познакомились, — подхватил Садатоши. — Угу. Как бы в анналы не загреметь… Только не сердись сейчас! Такой вопрос: а с самой темой-то что?!
— А сама тема вышла на чуть более высокий уровень, — спокойно и буднично изобразил удивление комиссар. — Самоходом, без нас с тобой. На, гляди.
Следующим роликом шли трупы, драка с китайцами, приезд реанимации для последней пострадавшей.
— Хуясе. — Ошеломленно икнул инспектор. — Так оно уже вовсю крутится? С этого же начинать надо было, когда ты мне позвонил!
Видимо, он имел ввиду реальную угрозу из-за моря, которую они только собирались начинать нащупывать.
— По моей линии — дальше уже некуда, — хмуро заявил борец с нейро-контрафактом и принялся загибать пальцы. — Боевые импланты. Нападение с ними в городе. Трупы штабелями. Для полного счастья, теперь не хватает только японского погибшего! Эти-то иностранцы… Слушай, как я себе дальше всё вижу…
— … Только проверь, чтобы в доме никого не было! Или все спали! — как у себя дома, распорядилась красноволосая в прихожей.
Видимо, с порядочностью у неё было ещё не всё потеряно, потому что в следующий момент она резко одернула своего парня:
— Маса, это твой родной отец! Пожалуйста, веди себя пристойно при мне!
— Не совсем родной, — хмуро возразил Маса. — Потому что приёмный.
— Это ничего не меняет с моей точки зрения, — отрезала его подруга.
— Это МОЙ дом! — подал голос Ватару со своего места, хватая сына за кисть руки, державшей его горло. — И в этом доме есть только один хозяин! Я сейчас не знаю, что с тобой сделаю, если ты не вернёшься в нормальное состояние!
— Ну пошли, поговорим. — Сын равнодушно пожал плечами, повернулся спиной и направился к дивану в студии.
— Батя, а как ты дашь определение слову "рабство"? — спрашиваю уже в гостиной, после того, как страсти чуть-чуть схлынули.
— Ты это к чему? — искренне недоумевает в ответ отец.
Хм. Странно. И ведь не изображает, а искренне удивляется.
— Вопросом на вопрос отвечают не японцы… Окей, я тебе скажу. Под рабством понимаются такие отношения, когда в адрес живого человека осуществляются полномочия, характерные для права собственности.
— Откуда формулировка? — заинтересованно поднимает бровь мой местный родитель.
— Из международной юриспруденции. С англоязычного сайта перевел… Батя, а давай поговорим о тех девушках, массажный салон с которыми ты меня послал осматривать?!
— А что с ними не так? — он вежливо спрашивает взглядом, буду ли и я кофе вместе с ним.
Ты смотри. По местным меркам, серьёзный шаг навстречу…
К сожалению, принять предложение не вариант, в свете того, что разговор ещё не закончен.
Отрицательно качаю головой и отвечаю:
— Давай загибать пальцы. Расширения у девчонок стояли левые, что само по себе незаконно. Я не особый сторонник глубокого полицейского контроля, и вообще демократ, но… батя, именно их усиленная нервная чувствительность отправила на тот свет четверых из пятерых. И неизвестно ещё, выберется ли пятая.