Тридцать дней до развода (СИ) - Хаан Ашира. Страница 11

— Вот эти! — останавливает меня Даша в самый интересный момент и перекладывает мою руку себе на талию.

— Понял, — покаянно киваю, пока она ерзает у меня на коленях, где внезапно стало чуть неудобнее сидеть.

— Все? Это все твои условия, прекрасная моя? — спрашиваю, касаясь большим пальцем ее верхней губы. В том месте, где у нее легкая припухлость, что проминается под нажимом.

— Еще никаких опасных слов… — говорит она, и ее губы почти обхватывают кончик моего пальца. Мне чудится, или острый язычок едва-едва касается кожи на нем?

— Опасные — это какие? — снова провокационно интересуюсь я. — Прекрасная? Нежная? Волшебная? Желанная? — И, понижая голос и не отрывая взгляда от ее глаз, произношу медленно: — Моя…

— Эти! — через судорожный вдох выпаливает она.

— Хорошо, — киваю. — Буду копить их в своем сердце все тридцать дней до развода и вывалю потом на тебя все разом.

Лишь бы она была согласна их слушать.

Лишь бы она была согласна на запретные прикосновения, когда выйдет срок.

Лишь бы через месяц я мог ее поцеловать.

Ради этого… что угодно.

— Можно я… — Она снова елозит на моих коленях и сползает на пол с явным сожалением, пересаживаясь на табуретку рядом.

А потом берет свою чашку с чаем и долго-долго пьет из нее, словно перешла пустыню и припала к роднику с прохладной водой. Честно говоря, я тоже ощущаю себя так. Поэтому мы допиваем наш остывший чай, и Даша щелкает кнопкой чайника еще раз.

Как-то после этого все сроки визита вежливости уже исчерпаны, но ни у кого из нас снова не достает сил попрощаться, и я светским тоном спрашиваю:

— Чем ты занималась, пока жила в Москве?

— О, ерундой всякой, — отмахивается она. — Знаешь, секретарь на ресепшене — это не та профессия, где требуются серьезные навыки. Ну, кроме того что следили за пропусками, мы еще ездили покупать реквизит, если срочно нужно, заменяли личных секретарей, если те болели, работали ассистентами на съемках, а порой и сами снимались. На вечеринках выступали то моделями, то официантками, но иногда просто веселились. В общем, такое вроде «подай-принеси» занятие, а в итоге в курсе всего, что происходит в компании, все тебя знают, приглашают на секретные пьянки, на праздники дарят подарки и даже блогеры-миллионники иногда ставят ссылки на твой инстаграм на пару десятков подписчиков.

— Оу… — Я понятия не имел, в какой области она работала, но теперь смотрел с уважением и еще большим восхищением. Большинство моих знакомых в Москве в основном трудились курьерами или пекли блины в фаст-фуде. — Ты крутая, мне теперь неловко, что я к такой популярной девушке вломился без приглашения. Наверняка чудом успел втиснуться в зазор между поклонниками.

— Да нет… — Даша немного порозовела и отмахнулась. — Какие поклонники… А ты чем занимаешься?

— О, вот у меня — действительно ерунда! — засмеялся я.

Мы как-то незаметно втянулись в повседневный разговор: о работе, о сериалах, которые нам обоим было некогда посмотреть последние годы, о музыке — в которой у нас совершенно разные вкусы, и она не слышала ничего о Röyksopp, а я сначала испугался ее любви к шансону, а потом был повержен презрительным мнением, что шансон производится только во Франции, как и шампанское, остальное — блатняк и газированное вино — называться этими гордыми словами права не имеет.

В начале нашей второй в жизни встречи мы были всего лишь двумя людьми, которых отчаянно подталкивала друг к другу странная сила. А к ее концу мы знали друг о друге достаточно, чтобы пройти какой-нибудь суровый тест типа тех, через которые прогоняют подозреваемых в фиктивной женитьбе.

Даже на вопрос, кто на какой половине кровати предпочитает спать, мы бы ответили без запинки, хотя еще ни разу не засыпали вдвоем…

Мира за пределами этой кухни не существовало. Мы с Дашей снова были в огромном радужном пузыре, одном на двоих — здесь было тепло, уютно, горячий чай и каменные сушки.

Пока не раздался звонок Дашиного телефона.

— Привет, — сказала она в трубку, одними губами сообщив мне: «Это Светка!». — Что случилось? Куда приехать? Зачем? Что? Серьезно? Нет. Света, нет! Хорошо. Ладно. Сейчас.

Она отложила телефон медленно и очень аккуратно, не поднимая на меня глаз.

Пальцы ее дрогнули, и пластик гулко стукнулся о дерево стола.

— Даш… — осторожно начал я. Она прервала меня взмахом руки.

— Светка сейчас пьет кофе с твоей женой. И Алла очень хочет со мной о чем-то поговорить, — безжизненным голосом произнесла она, все так же не глядя мне в лицо.

Глава Женский совет

Богдан предложил меня подвезти к кофейне у студии йоги, где собрался женский совет из Светки, Аллы и еще двух их подружек.

Я замахала руками: вот только нашего совместного триумфального явления там и не хватает! Меня и без того трясло от ужаса: что, если Алла со Светой все же догадались каким-то образом, из-за кого Богдан решил развестись? Это было дикое, фантастическое предположение, но вина моя, несомненная, хоть и не сознательная, была мне очевидна. И потому стучалась в мое сердце, отравляла жизнь.

Но что я могла сделать?

Пойти поперек всего, что я чувствовала, и попросить Богдана не разводиться? Я ведь почти так и сделала, но он сам принял это решение. Я не собиралась его больше целовать и тем более позволять зайти дальше: уже то, что случилось, было нечестным с моей стороны.

С моей-то историей…

Должна была догадаться, что в «моей истории» и есть моя ценность для Аллы.

Усадив меня за столик напротив двух совершенно одинаковых черноволосых пухлогубых фитоняш, которые отличались только цветом спортивных лифчиков, она уставилась на меня немигающим взглядом и потребовала:

— Расскажи мне все.

Я ведь могла и рассказать, если бы ком не встал в горле, но меня спасла Светка, которая накрыла мою руку своей и тоном «доброго полицейского» добавила:

— Дашунь, никто тебя осуждать не собирается. Но Алла подозревает, что муж ей изменяет, и хочет узнать, как это выглядит, так сказать, с третьей стороны треугольника. А ты ведь была в отношениях с женатым.

До меня доходило медленно, но верно. Я от облегчения даже отпила несколько глотков крайне полезного зеленого чая со вкусом слабо заваренного сена, который мне, не спрашивая, принесла официантка.

— Богдан не похож на человека, который стал бы изменять, — осторожно сказала я.

Алла тяжело вздохнула. Перед ней стоял такой же чай, только чашка была полной. У ножки стола примостился коврик для йоги — в заводской упаковке. Да и аккуратный макияж у нее на лице намекал, что в зале она точно не трудилась сегодня.

Йога — это время для себя. Вставать в странные позы для этого необязательно.

— Ты же его видела… — устало сказала она. — Он красивый и успешный мужчина. В нашем городе таких по пальцам пересчитать. Конечно, вокруг него будут виться бабы. И какой мужик устоит, когда деликатесы сами в рот прыгают?

— Верный? Хороший человек?

Алла снова смерила меня скептическим взглядом, но обернулась к Светке:

— Светлая душа. Вряд ли она нам поможет. Против стервы должна играть стерва.

— А почему вы решили…

— Называй меня на ты, — махнула она рукой.

— Почему ты решила, что там есть какая-то стерва?

Именно стервой я себя и ощущала, вызнавая такие подробности. В тылу врага.

Не хотелось быть таким врагом, но ситуация разворачивалась совершенно без моего желания, воронка идущего ко дну корабля их брака затягивала меня, и чем сильнее я барахталась, тем быстрее тонула.

— Потому что я сказала, что развожусь с ним, и даже подала заявление, а он как будто даже обрадовался! Раньше я терпела его любовниц, понимая, что это необходимая плата за такого мужа, но ни одна из них не пыталась увести его из семьи!

— Так вы… ты не хочешь разводиться? — уточнила я.

— Нет конечно, я что — дура? Ты его видела?

— Ой, Аллусь, ты не провоцируй, а то еще и Дашка накинется на твоего! И так скоро весь город устроит бои без правил за Богдана! — хохотнула Светка.