Первым делом (СИ) - Тамбовский Сергей. Страница 23

— Ты как хочешь, — тут же сказал мне Толик, — а я бы всё-таки свинтил бы отсюда от греха подальше. А то ведь шлёпнут нас, как пить дать шлёпнут… принесло же на нашу голову этого Жукова…

— А кто он такой, этот Жуков, и что здесь делает? — решил уточнить я этот момент… не то, чтобы я совсем не знал, кто он такой, но подумал, что лишняя информация, актуальная на текущий момент, совсем не помешает.

— Жуков Георгий Константинович, — монотонно начал Толик, — во время Мировой войны был унтером на Юго-Западном фронте, получил Георгиевский крест за храбрость, в Гражданскую в рядах Красной армии воевал под Уральском… да-да, где Чапаев был… и под Царицыном, потом давил Антонова на Тамбовщине, потом резко пошёл в гору, до комдива дослужился. В июне его сюда послали исправлять положение дел на фронте, присвоили по ходу дела комкора — вот он и исправляет таким образом положение дел…

— Ясно, — ответил я, — я в общем и целом согласен с тобой, что свалить бы отсюда надо, хотя бы временно, но как это сделать, представляю не очень… может ты расскажешь?

— Как-как, — перешёл на шёпот Толик, — нас охраняет один-единственный Царёв, и тот недотёпа какая-то, стукнуть его по голове и сбежать в степь. До утра перекантуемся где-нибудь, а там может Жуков уедет, может наши ребята подъедут или ещё чего случится… но если сидеть без движения, то моё шестое чувство подсказывает, что утра мы живыми не дождёмся.

— Хороший план, — таким же шёпотом ответил я, — ну а если Жуков не уедет, а наши не подоспеют — тогда что? За побег из-под стражи ведь срок дополнительный навесят.

— А если не побежим, навесят дополнительную пулю в лоб, — с суровой прямотой врезал мне Толик, и я не смог с ним не согласиться.

— Тогда надо зазвать этого Царёва внутрь, а там уж… — предложил я, — давай, как будто с тобой что-то случилось, приступ вдруг начался, ты тут лежать, значит, будешь (и я очертил руками пространство неподалёку от входа), я типа пытаюсь с этим что-то сделать… пойдёт?

— Пойдёт, — мрачно согласился Толя, — сильно только не бей этого Царёва, он нам ничего плохого ведь не сделал….

Короче говоря, дорогие товарищи и граждане, ничего хорошего из хитро задуманного плана нашего побега не осуществилось. Целиком и полностью пошёл он псу под хвост, наш хитроумный план, потому что Царёва-то мы обезвредили без проблем, а вот покинуть расположение части оказалось нам не по силам — сразу же мы наткнулись на вооружённый патруль, который поставил нас лицом к стене очередной палатки, обшмонал, а потом представил пред ясные очи того самого военного инженера, фамилия у него, кстати, оказалась Гатауллин, татарин очевидно.

— Тэээк, — нехорошо прищурился на нас Гатауллин, — сбежать собрались, голубчики? А мне сразу ваши рожи не понравились — уж не из тех ли вы белоэмигрантов, которые на стороне японцев выступают? Больно речь у вас обоих чистенькая, у нас в Советской России так не говорят… Царёв, Мельников — отведите их обоих за конюшню, да и выведите их в расход.

Крыть нам было вообще нечем — сбежать собрались? Ещё как. На белогвардейские морды похожи? Спорный вопрос, конечно, но как они на самом деле выглядят, морды наших бывших соотечественников, никто ж не знал, так что и тут мы в пролёте. И ничего нам с Толиком не оставалось, кроме как понуро проследовать к указанному месту расстрела. По дороге ещё и на товарища Жукова напоролись вторично.

— Ага, — радостно поприветствовал он нашу процессию, — допрыгались, вражины? А давай я лично вас расшлёпаю! — предложил он свою дружескую помощь конвоирам Царёву с Мельниковым.

— Товарищ комкор, не положено, — отвечал Царёв, как старший по расстрельной команде. — У нас приказ сделать это лично.

— Ну ладно, — остыл Жуков, пряча револьвер в кобуру, — валяйте исполнять приказ.

И мы проследовали в самый дальний угол лагеря, миновали конюшни, откуда резко шибануло в нос конским потом и навозом.

— Ну чего, — уныло сказал я Толику, — давай прощаться что ли… недолго мы повоевали за советскую власть…

— Ты погоди прощаться-то, — спокойно ответил мне он, — слышишь гудит чего-то?

— Да, — отозвался я, — вроде б самолёт летит какой-то…

— Не какой-то, а наш родной А7-бис… точно он, я его по звуку влёт определяю… а это значит что?

— Что это по нашу душу летят, тут ведь на всём фронте их пять штук всего, и все в нашем подразделении. Надо время потянуть, да?

— Молодец, быстро схватываешь — какие будут предложения?

Вместо того, чтоб языком молоть, я обернулся к своим конвоирам и просто спросил:

— Братки, покурить перед смертью не дадите?

Братки переглянулись, и Царёв вытащил из кармана кисет, а Мельников обрывок газеты с названием «Красная звезда».

— Покурите, конечно, ребята, — просто сказал Царёв, свёртывая самокрутку, — а то неизвестно, дадут ли вам табачку в небесном-то царстве. Одной на двоих хватит?

Мы согласились с одной, первым затянулся Толик.

— Ядрёный табачок, где брали?

— У нас на Тамбовщине везде такой растёт, — ответил Царёв, — из дому прислали.

— А где ты там живёшь, на этой Тамбовщине? — решил поддержать разговор я, — просто у меня там куча родственников, в Моршанске и в Покрово-Марфине.

— Ну надо ж, — отозвался он, — а я из Сосновки, двадцать верст от Моршанска. И как зовут твоих родственников?

— Половина Хопровы, другая — Сокольниковы.

— Знал я одного Хопрова… как его… Лёхой вроде звали, а жена у него Феня, это не они?

— Дядей он мне приходится, — сказал я, а самокрутка тем временем к концу подошла.

— Улетели ведь наши А-седьмые, — с грустью сказал Толя, — значит не к нам они летели-то…

— Да, делать нечего, — ответно вздохнул я, — надо прощаться, сейчас расшлёпают нас по полной программе.

— Ну всё, сынки, покурили и будя, — буднично сказал Царёв, снимая мосинку с плеча, — становитесь вон туда.

И он показал рукой, куда нам следует встать. Мы с Толиком нога за ногу поплелись к обозначенному месту.

— Именем Союза Советских Социалистических… — начал Царёв, но договорить не успел, потому что в воздух сначала ввинтился гудящий низкий звук, а следом послышался разрыв снаряда совсем недалеко от нас.

— Это ещё что такое? — закричал Царёв.

— Похоже япошки нас окружили, — спокойно ответил ему Мельников, — пушками обстреливают. Я вот что думаю — по такому поводу расстрел этих двоих надо бы отложить, а сейчас бежать по своим местам согласно боевому расписанию.

— А мы как же? — заволновался Толик.

— Сейчас выдадим вам ваши наганы, будете Родину защищать, — пообещал Царёв.

И мы все четверо рванули к палатке с военинженером, он же у них за главного тут был, насколько я понял. Но добежать не успели — очередной взрыв угодил прямиком туда, в палатку. Нас разбросало взрывной волной в стороны, но ранений вроде бы никто не получил.

— Что делать-то? — жалобно спросил Царёв, — начальство похоже всё поубивало.

— Ты теперь старший по званию, — тяжело дыша, ответил ему Толик, — вот и бери командование на себя.

— А может ты? — так же жалобно продолжил Царёв, — у тебя звание выше, чем у меня.

— Хорошо, — просто согласился Толик, — бойцы, слушай мою команду — бегом к пушкам. Пушки-то у вас здесь есть?

— Есть, — ответил, утирая сопли, Царёв, — вон там целых четыре штуки стоят.

И мы побежали туда, куда он указал… там действительно стояли 4 сорокапятки и вокруг них суетились бойцы, снимая брезент.

— Кто здесь старший? — гаркнул Толик.

— Старшина Сергеев, — тут же отозвался один из бойцов, — а вы кто такие?

— Потом разберёмся, кто тут кто, — продолжил кричать Толя, — а сейчас надо врагов бить. Снаряды есть?

— Есть чутка, — сказал старшина, — вон в тех ящиках.

— Заряжай, — скомандовал Толя, и я тут же подбежал к тем ящикам, открыл один и вытащил крайний с моей стороны снаряд и притащил его обратно.

— Кто тут умеет с наводкой управляться? — спросил Толик, таких не нашлось, пришлось мне потянуть одеяло на себя.