Первым делом (СИ) - Тамбовский Сергей. Страница 29

— Не всё так плохо, может подручные средства по дороге какие-то поймаем, — сказал Толя, — нам для начала в эту Марьину горку попасть надо, там наверняка что-то прояснится.

Мы затолкали наш самолётик обратно в этот загон и забросали на всякий случай ветками, тут неподалёку их целая куча была навалена. А затем двинулись направо, там согласно карте должна пролегать столбовая дорога Минск-Гомель, там же и Марина горка где-то притаилась. Идти оказалось не так, чтобы очень далеко, но и не два шага, через полчаса показались серые деревянные строения, а затем и соответствующая табличка сбоку от дороги. Народу ни души нам не встретилось, как будто вымерло всё.

— Сельсовет в центре должен быть, прямо туда и направимся, — решительно сказал Толя.

— Не нравится мне, что народу никого нет, сентябрь же, сельхозработы в самом разгаре должны быть, — добавил я, — сейчас всё и узнаем о текущем моменте.

Так и дошли мы до центральной площади этой Горки (оказавшейся весьма немаленькой по размеру) в полном одиночестве, здесь и точно оказалось здание с вывеской «Сельсовет», входные двери в которое были расхлебянены, а в воздухе летали какие-то бумажки.

— Гм, — сказал я, — очень похоже, что все разбежались по кустам.

— В любом случае надо это проверить, — отвечал Толя, решительно шагнув внутрь дома.

Мы вслед за ним зашли — было тут темно и пустынно, пахло какой-то химией. Последовательно открыли несколько незапертых дверей, никого, и только в последней по счету комнате за столом оказалась молоденькая девчушка с испуганными глазами.

— Что здесь вообще происходит? — грозно спросил Анатолий, — где руководство?

— Уси убиглы, дзядзенька, — слезливо ответил она, — как про поляков объявилы, так и убиглы…

— Давай по порядку, — попытался внести упорядоченность в этот хаос я, — кто объявил про поляков и что именно?

Сбивчиво, но очень быстро девчушка рассказала о сообщении Молотова по радио, что мол поляки вероломно нарушили договор о ненападении и вторглись на территорию СССР, враг мол будет разбит и победа мол будет за нами.

— После этого… а еще после звонка из Минска, что его заняли, все и разбежались…

— Стоп-стоп, — скомандовал Толик, — раз звонок был, это значит, что у вас тут телефон где-то есть?

— Есть, — подтвердила девушка, — в кабинете председателя стоит.

— Тогда пошли звонить — телефонный справочник-то у вас тут есть?

— Есть конечно, — и она вытащила из стола потрёпанную тоненькую брошюрку.

— Тебя как звать-то? — спросила у неё Варя.

— Лидой, — ответила та, — да, а вы кто такие и как сюда попали? — спохватилась наконец она.

— Лётчики мы, — за всех сказал я, — перебазировались на аэродром в Бобруйске, а по дороге нас поляки подбили. Теперь пешком в этот Бобруйск следуем.

— Ясно, — сказала Лида, открывая дверь в комнату с табличкой «Председатель сельсовета Гончар М.Д.», — вон телефон на столике в углу.

— Куда будем звонить? — спросил Толя, отбирая у неё справочник.

— В Минск, я думаю, бесполезно, — ответил ему я, — сразу в Бобруйск.

— Это-то понятно, а поконкретнее? Вот тут есть телефоны бобруйского горкома, туда что ли звякнуть?

— Правильно, там народ в курсе должен быть, что за чертовщина вокруг творится. В приёмную первого секретаря, а не получится, то по списку следующие номера наберём.

Повезло нам на четвёртом по счёту телефоне — это оказался общий отдел горкома.

— Красные горки беспокоят, — сказал Толик, — отделенный командир Панин. Нам необходимо добраться до Бобруйска, поможете?

В трубке некоторое время царило полное молчание, потом раздалось невнятное кваканье и короткие гудки.

— И что там тебе сказали? — спросил я у Толи, сгорая от нетерпения.

— Сказали, чтоб обращался в свою часть, а им некогда, — раздражённо ответил тот. — А как мы до своей части, интересно, дозвонимся, если вообще непонятно, где она и есть ли вообще сейчас…

И в это время послышался отдалённый гул моторов, оттуда же, откуда мы только что пришли.

— По-моему кто-то едет, — обрадованно сказала Варя, — вот они-то нам точно расскажут что-то новое.

И она дёрнулась к выходу, но Толик поймал её за локоть.

— Варвара, ты это… не торопись поперёд батьки в пекло, сначала надо бы выяснить кто там едет, куда и зачем, а уж потом кидаться к ним с вопросами.

— На поляков намекаешь? — спросил я у него. — От границы досюда километров 80, думаешь они за день такое расстояние преодолеют?

— Мало ли что я там думаю, — откликнулся Толя, — главное же результат, а он не в нашу пользу. Пошли спрячемся за сельсоветом и посмотрим, кто к нам прибыл. Лида, ты с нами или как?

Лида согласилась, и мы все вчетвером быстренько покинули негостеприимное здание сельсовета через чёрный ход, был тут и такой, выходил прямиком к лесу, через огород с картошкой только надо было перебраться. Тут же стоял сарай с сеновалом на втором этаже, мы туда и забрались — через слуховое окошко хорошо просматривалась дорога на протяжении пары сотен метров.

— Точно не наши, — огласил результат своего наблюдения Толя, — фуражки квадратные. И мотоциклов я таких в нашей армии не видел.

— Конфедератки они называются, — уточнил его слова я, — фуражки такие. Называются так, потому что первыми их надели шляхтичи из конфедерации какой-то польской. А мотоциклы Соколами называются, барахло полное — бензин жрут, как подорванные, тяжелые и ломаются постоянно.

По лицу Толика было видно, что он хотел спросить про источник моих знаний, но не успел, потому что колонна из десятка мотоциклов и замыкающего грузовика остановилась у входа в сельсовет. Первое, что сделали спешившиеся поляки, это сорвали красный флаг и наскоро прикрепили свой, бело-красный. А следом часть народу зашла в правление, а остальные отправились по деревне непонятно зачем. Вооружены они были все поголовно винтовками, очень похожими на наши мосинки.

— А я помню таких же вот поляков, в этих же квадратных шапках, — вдруг призналась Лида, — мне три года было, когда они в наше село заходили.

— Это в 20-м году что ли? — спросил Толик. — Ну и чего тогда было, рассказывай уж, раз начала.

— Всех кур зарезали и себе забрали, из нашего дома корову угнали. А еще застрелили двоих, они не хотели своих кур отдавать. И в церкви нагадили.

— Долго они в тот раз здесь простояли-то? — спросил я.

— Не, пару дней всего, потом наши пришли от Бобруйска и отогнали их. Наши не сильно лучше себя вели, но хотя бы никого не стреляли.

— Ну и что дальше будем делать, командир? — спросил я у Толика.

— Надо в лес уходить, их тут два десятка, а не справимся мы с ними никак, — философски заметил тот. — Подождать только надо, может, они сами отсюда свалят…

Некоторое время прошло в молчании, на площади ничего не происходило. А через четверть примерно часа вернулись те солдаты, что пошли по домам, они вели с десяток крестьян. Их выстроили перед сельсоветом, а потом главный, видимо, из прибывших громко зачитал какую-то бумагу. На польском.

— Лида, ты польский наверняка понимаешь, переведи, что он там болтает, — попросил Толик.

— Я не всё разобрала, — призналась она, — но общий смысл такой, что власть в деревне переходит к польским властям, вводится комендантский час с 9 вечера до 9 утра, жители обязаны обеспечить стоящих на постое продуктами… а, ещё он предложил желающим перейти на сторону новых властей выйти вперёд на два шага — из них вроде будет сформировано новое руководство.

— Так, двое вышли, — сказал Анатолий, — ты их знаешь?

— Конечно, деревня же, тут каждый на виду, — отвечала Лида, — тот, что слева, это Олесь Приходько, агрономом у нас числился, а справа Василь Головко, зажиточный крестьянин был раньше, а в раскулачивание сумел увернуться, мутный он какой-то всегда был.

— Ясно, — хмуро ответил Толик, — ну а нам надо идти… Лида, тут поблизости ещё какой-нибудь деревни нет, поменьше? Ну чтобы нам переночевать там…

Но Лида ничего не успела ответить, потому что доска, на которой сидел я, вдруг с шумом и треском сломалась, и я провалился на первый этаж сарая. С шумом и грохотом, ладно ещё, что ничего не сломал. Толик мигом оказался рядом со мной, убедился, что со мной всё в порядке, и тут же громко скомандовал: