ЛВ 3 (СИ) - Звездная Елена. Страница 3

— Нашла! — раздался мой торжествующий возглас. — Держи пока пространственное окно. Я сейчас. Я быстро.

— Держу, — и так он это сказал, что улыбка и в голосе слышалась.

Я даже замерла на миг. Обернулась, улыбнулась, и поспешила быстрее, потому как не так это уж и просто, окно пространственное держать. На это вообще только одни архимаги и способны. От того, что спешила, с хлебом и не успела, передала его Агнехрану, вместе с ножом ржавым. Не ведаю, куда мой делся, так что то что нашла, то и дала. Маг сделал вид, что нож отличный, да хлеб порезал другим, аккуратно от ржавого избавившись. Я тем временем на тарелку ему все красиво уложила, со всеми грибами вообще, раз он их так любит, через блюдце передала. Агнехран мне пол хлеба вернул, невозмутимо вилку взял, и тарелку с ужином, после чего поднялся, сходил за вином с бокалами. Остановился перед столом, на меня посмотрел, на бутылку вина. Развернулся, ушел, вернулся с другой.

— Это без хмеля почти, — пояснил он, бутылку открывая, да разливая рубиновый напиток по бокалам. — Немного тебе налью, много не стоит.

Бокал я принимала осторожно, был он из горного хрусталя, а хрусталь он пространственные перемещения обычно искажает, но Агнехран контролировал все своей силой, от того бокал лишь ярче засверкал, перемещаясь ко мне, а вот после мы сели, маг бокал поднял, и сказал:

— За тебя, моя ведьмочка неугомонная.

И, кажется, стала я краснее, чем вино в бокале. И отпила глоточек всего, прав был Агнехран, сегодня пить не стоило, но для вкуса самое то было, опосля вина красного и мясо вкуснее казалось, и хлеб, и даже свет горящей свечи будто ярче стал. Но когда маг, занятый и ужином и книгами, взгляд на меня поднимал, мне казалось что меркнет огонь свечи, и все вокруг меркнет.

— Ты магический язык хорошо знаешь? — вопросил Агнехран, найдя что-то явно заинтересовавшее его в большой черной книге.

От книги веяло злом. Застарелым, выдержанным, как превосходное вино, тяжелым злом. Я бы не прикоснулась к такой книге, слишком опасно было, а охранябушка держал ее рукой твердой, и вовсе не страшился.

— Знаю, — кивнула я, еще глоток вина делая.

— Хорошо, — кратко ответил он.

Зло черной книги протянуло щупальца к левой руке мага, той, что он книгу держал, черными лианами потянулось вверх, добралось до запястья и вдруг отпрянуло, словно с артефактом невероятно сильным столкнулось. Я невольно коснулась своего запястья на левой руке, поправила браслет обручальный, и уж хотела было сказать Агнехрану про книгу, как он взгляд мой заметил, улыбнулся успокаивающе, и сказал:

— Не тревожься за меня, мне эта книга ничего не сделает. Как и ее хозяйка.

— А кто ее хозяйка? — уцепилась я за ниточку.

— Велимира, — кратко ответил маг.

Взгляд на меня поднял, и спросил с усмешкою:

— Спасать ее не кинешься?

Улыбнулась я грустно, да отвечать не стала. То что я с магом сговариваюсь, зная что ведьма у него, и не простая, а одна из главных, это предательство. Всей моей сущности предательство. «Ведьмы завсегда должны держаться вместе» — главное правило всех ведьм. Наша суть в единстве, как и у нечисти. И кто б сказал мне, что с магом встану рядом против ведьмы — никогда бы не поверила. Да и с кем сговорилась-то? С самим Хранящим Огонь. С архимагом Агнехраном. Агнехран — сильнейший маг всего континента, тот перед кем голову склоняют даже короли. Агнехран, огнем и мечом прошедший по жизням, странам, ведьмам.

— Весенька, от чего побледнела ты? — спросил он встревожено.

И вот смотрю на него, вглядываюсь отчаянно, и не вижу. Ни злобы, ни жестокости, ни крови невинной я на нем не вижу. Как же так? На книгу смотрю и вижу, а на нем нет.

— Дай угадаю, — произнес архимаг с улыбкой, — о том, кто я есть вспомнила. И кто же я есть, Веся?

— Враг всех ведьм, — ответила, еще глоток вина сделав.

— Мм, — протянул он, — как звучит интересно.

Глянул на меня, снова над книгой склонился, и поинтересовался невзначай:

— А враг всех ведьм, это что конкретно означает?

— Что каждая ведьма о твоем появлении в поле зрения, должна мгновенно сообщать об этом своей наставнице, или же, если это вошедшая в совет ведьма, то членам координационной группы совета.

Агнехран голову поднял, на меня посмотрел с сомнением.

— Я, признаться, думал у вас несколько… более свободная организация, — произнес он.

— Смотря в каких вопросах, — ответила мрачно.

Забавно, но вот только сейчас подумала — врагов ведьминского сообщества ведьмы всегда держали под контролем, а свой собственный совет — нет. Вот как так? Как вышло что мы, злобу, ненависть, подлость если не видим, то точно чувствуем, а Велимиру не заметили?!

— Значит, сообщать о моем появлении и все? — уточнил Агнехран.

— И все, — подтвердила я. — Ты слишком опасен, чтобы выступать против тебя в одиночку, или даже группой.

Маг усмехнулся и спросил:

— И много у ведьм таких… врагов?

Сделав еще крохотный глоток вина, я вспомнила лист с наложенным на него заклинанием неприкосновенности, и четыре имени, стоящих над всеми остальными. Остальных я, если честно, не помнила. А вот четыре имени главных врагов наизусть знали все ученицы Славастены.

— Первым твое имя стоит, — сказала, глядя на бокал, но внутренне видя тот самый неизменно белоснежный лист бумаги. — Вторым архимаг Городнен.

— Мертв, — вдруг изменившимся голосом произнес Агнехран.

Я на него посмотрела, да и спросила:

— Кто убил?

— Никто… — совсем странно сказал охранябушка. — Я был уверен, что никто. Сердце не выдержало. Городнен стар был совсем, он умер в своем кабинете, сидя за столом.

Ну… умер так умер, жалко конечно, но со всеми бывает.

— Кто еще? — напряженно спросил маг.

Я на него посмотрела, а он на меня глядит так, что увиливать не захотелось, правду сказала:

— Архимаг Дайтенс.

— Мертв, — тихо, почти беззвучно констатировал Агнехран. — Несчастный случай, упал с лошади, сломал шею, говорить не мог, от того… погиб. Нелепая, случайная смерть, похоже, была неслучайна. Дальше.

— Архимаг Шаон.

Тихий рык вырвался откуда-то из груди мага. Тихий, но такой жуткий.

— Мертв? — потрясенно спросила я.

— Да. Был пьян. Не рассчитал пространственное перемещение.

Агнехран вскочил, прошелся по своему кабинету, подошел к столу, залпом опустошил свой бокал, уперся руками в стол и теперь молчал, невидящим взглядом глядя в стол. И взгляд был точно не видящим, иначе заприметил бы маг, как потянулись черные щупальца от черной книги, да потянулись уверенно, словно зверь кровь почуявший, и ладони коснулись, и вверх потянулись, и… отпрянули, до запястья добравшись.

— Амулет у тебя защитный на руке? Али артефакт? — полюбопытствовала я.

— Ты мой артефакт. И амулет. И заговор от несчастья. И вся магия мира — это ты для меня, — хрипло ответил он.

Сел. Помолчал.

Сдавленно произнес:

— Прости.

— Да за что же? — молвила тихо. — Видно близки тебе были маги эти, от того и тяжела боль потери. Мне очень жаль, Агнехран.

— То дело прошлое, — сказал, усмехнулся, на меня посмотрел, и добавил: — Видишь, уже слова твои перенимаю, да и к потерям отношение.

Я улыбнулась грустно.

Агнехран же головой дернул, словно от мыслей тяжелых избавлялся, и продолжил:

— Не о том речь сейчас, с тобой нужно решить, что делать будем.

Кивнула я, глаз с него не сводя. Потому что увидела вдруг — и злость, и ярость бессильную, и гнев, и боль утраты. А значит, не скрывал от меня Агнехран-маг ничего, и мое ведьминское зрение тоже меня не подвело — не было в нем ни жестокости, ни чудовищности, по совести действовал, по справедливости, а вину за собой ощущал лишь за то, что не спас, не уберег, помочь не смог. Этим терзался. Только этим. И сколько не смотрю, сколько не вглядываюсь, а вот злобы в отношении ведьм не вижу. Не их винил в случившемся Агнехран — на самого себя всю вину взял.

— Ты… не думай так, — сказала, все так же в мага вглядываясь, — твоей вины в гибели их нет.