Моя Найрин (СИ) - Олан Лина. Страница 33

***

— Тупица! Тупица! Ноги раздвинуть и то не можешь! На что же ты годна, а? — Амалия распалялась с каждой секундой. На коленях перед ней сидела золотоволосая девушка.

— Ваше величество, он даже не посмотрел на меня…

— Заткнись! — женщина сжала ноющие виски. — Пошла вон! Что бы я больше тебя не видела!

— Вы же обещали мне…

— Еще слово, живой не выйдешь, — едко перебила женщина дрожащий голос. Через минуту она осталась одна.

— Одни тупицы кругом… неужели так сложно… просто соблазнить ….

Тихо бормоча, женщина устало вышагивала по комнате. Время поджимало. Наемники не могли найти ее неблагодарную дочь, ублюдок к себе никого не подпускал. До нее дошли слухи, что Юрген ищет Найрин. Сука, решил заполучить еще и Надейру! Мало того, что он отобрал у нее Эфрен, так теперь ему подавай Надейру! Женщину трясло от злости и безысходности. Весь ее план висел на волоске. Всю жизнь она шла к этому. Каждую ночь ложась в холодную одинокую постель она представляла, как поставит двух правителей на колени. Геральда — за то, что предпочел ей другую, отца — за то, что предпочел ей Юргена. Вот только их давно нет в живых. На их место встали другие, Юрген — который потешался над ней и что еще хуже жалел. Арман — живое свидетельство того, что муж ей изменял. А она топчется все на одном месте, и ее жажда крови и мести не утихает, наоборот с каждым годом растет. Теперь, когда, казалось бы, что все вот-вот получится, надо же было этой мрази сбежать. Женщина, погруженная в свои мысли, не замечала, как за ней наблюдает существо.

— Действительно, одни тупицы кругом… — противно растягивая слова, раздался участливый голос.

Женщина застыла на месте, медленно повернув голову она закрыла рот рукой, чтобы заглушить невольный вскрик. В свете свечей пред ней стоял Слепец, растягивая мерзкий рот в противной, до тошноты, улыбке.

— Ты что здесь делаешь? Кто тебя впустил? — Амалия брезгливо смотрела на Слепца. В богато обставленных покоях он выглядел еще страшнее и убого.

— Тебя окружают одни тупицы! Ты забыла? Я пришел за наградой!

— За наградой? — Амалия нервно рассмеялась. — Я смотрю ты совсем помешался Слепец. Какая награда? Пошел вон отсюда, чтобы тебя никто не видел.

Существо не обратило внимание на слова королевы. Вместо этого он склонил голову на бок, как будто присматриваясь к застывшей женщине.

— Помнишь нашу первую встречу… Сорок лет назад мы с тобой договорились что я буду служить тебе. Я поклялся тебе в верности и выполнял твои требования.

— Да, за кров и еду. Я все помню.

— Пока… — поднял он длинный палец — … за кров и еду. Время пришло. Ты должна расплатиться.

— Ты в своем уме! Убирайся пока я не приказала тебя убить.

— Отдай мне дочь, и я уйду.

— Дочь? Я смотрю ты совсем рехнулся. Кто ты, чтобы требовать мою дочь? Мерзкое отродье… которого собственная мать выкинула на помойку. Ты мерзок и отвратителен.

Слепец наигранно выдохнул и медленно побрел к ней, снимая с себя лохмотья.

— Такая властная, хитрая, и глупая…

Амалия смотрела как мужчина раздевается расширившимися от ужаса глазами. Женщина впервые по-настоящему испугалась. Она хотела крикнуть, но слова застряли в горле, хотела убежать, но ноги не слушались. Существо с каждой секундой приближалось. Единственное, что ей оставалось это зажмуриться, чтобы не видеть его. Через мгновенье она почувствовала на своей щеке, мерзкий длинный язык. Лицо обдало вонью гнилого рта. Длинные, влажные пальцы прошлись по ее лицу и затерялись в вырезе платья. Вобрав побольше воздуха в легкие, она открыла рот чтобы закричать. Ее испуганный крик потонул в мерзком поцелуе. Длинный язык, исследовав рот, устремился в горло. Желтые зубы до крови кусали губы, а сильные непропорционально длинные руки удерживали женщину, которая от страха и ужаса теряла сознание. Через мгновенье Слепец прервал отвратительный поцелуй. Хлестко ударив королеву, он прошептал:

— Не смей терять сознание… иначе я буду повторять до тех пор, пока ты в полной мере не насладишься…

***

Редкие облака, окрасились в розовато огненный цвет. Темно-синее небо светлело с каждой секундой. Далеко за горизонтом всплывало солнце. Впервые, за долгое время мужчина с надеждой всматривался в начало нового дня. Длинные пальцы, сжимающие гранитные перила подрагивали от нетерпения. Покой и умиротворение накрыли его впервые за долгое время. Он чувствовал, что нашел ту тонкую нить, которая приведет его к ней.

— Ваше величество, вы звали меня? — скрипучий голос целителя разорвал тишину зарождения нового дня.

— Кто она? — растягивая слова, медленно спросил Арман.

— Не пойму, о чем вы?

— Ты знаешь, о чем я! — Со стороны казалось, что Арман не может оторваться от прекрасного вида сонного города, окутанный сладкой дымкой предрассветного тумана. Мужчина не спеша повернулся и посмотрел на Рори. Цепкий взгляд голубых глаз впился в хитрое лицо старца. Рори в свою очередь был спокоен, он видел, что Арман догадался.

— Вы хотите знать кто ваша жена?

Король молча кивнул. Ему нужны были ответы, но старик не спешил с ответами. Улыбнувшись, он хмыкнул и потирая худые ладони он подошел к перилам. Облокотившись, целитель посмотрел в даль. Белесые глаза равнодушно созерцали открывающийся вид.

— Как необычно, не так ли? — неопределенно пробормотал старик.

— Что необычного?

— Посмотрите, — Рори кивнул на город. — Все королевство перед вами, все блага мира ваши. Власть, богатство, положение, все у вас на ладони. Но все это меркнет перед ней… не так ли? — старик посмотрел на застывшего короля, хоть тонкие губы и улыбались в глазах стояла тоска. Тоска о прошедшей молодости, любви, утраченных возможностях.

— Перед Найрин? — проглотив ком в горле спросил Арман. Целитель хмыкнул и отрицательно покачал головой.

— Перед любовью — тихо прошептал Рори. — Даже королям не подвластна она. Один пренебрег ею и всю жизнь прожил в муках, другой не увидел ее перед носом, и упустив мучается…

— О ком вы?

— О Геральде, о тебе… — целитель устало выдохнул — Ты готов услышать правду? Не только о Найрин, обо всем? – дождавшись утвердительного кивка, старик снова повернулся к перилам и начал свой рассказ о молодом и юном короле, который полюбил дочь Видящей, но ради блага королевства оставил ее.

Тихий хриплый голос старца, рассказывал тайны, которые казались позабыты давно, и никто о них больше не помнит. Рассказывал о поломанных судьбах, несчастных королях и королевах, которые хотели всего лишь любить и быть любимыми. Один всю свою жизнь прожил, мечтая быть с той к которой не смел подойти. Другая всю жизнь делила свою яростную, удушающую, безумную любовь с пустотой. Ради капли благосклонности и любви она вскормила чужое дитя своим молоком. Изо дня в день видя плод чужой любви, она растила его, одновременно ненавидя и оберегая. Каждый заплатил высокую цену. Все из-за любви. Любви к своей стране, к своему ребенку, народу, к мужчине… Да что там короли, любовь была неподвластна Богу.

Старец рассказывал о Боге, который из-за любви к той, кого он сотворил, наделил божественной силой, оказался перед выбором. Заточить любимую в гранит, или дать ей стереть с лица земли все живое.

— По… че… почему отец мне ничего не рассказал?

— Он не мог. Наложенное проклятие Амалии не давало ему и рта раскрыть. Ты сам видел последствия проклятия, его болезнь это…

— Отец пытался мне все рассказать…

— Именно!

— Откуда вам все это известно?

— Я не знал о проклятии наложенной Амалии. Меня тогда не было в городе. Когда я поступил на службу к вашему отцу я случайно услышал ссору между Геральдом Амалией. Она кричала, что заплатила слишком высокую цену, воспитывая ублюдка, и не будет терпеть упоминание Миранды. Признаться, я был растерян. Но потом я навестил свою знакомую. Она мне поведала обо всем. Хотя и она ничего не знала, лишь предполагала.

— Я хочу с ней поговорить…

— Боюсь это невозможно ваше величество. Вашей бабки нет в живых