Хаос (ЛП) - Шоу Джейми. Страница 15

Я смотрю на него, и он улыбается.

— Меня зовут Лэти.

— Лэти?

Он опускает руку и недовольно поднимает бровь.

— Ты хочешь сказать, что девочки не рассказывали тебе о своем большом лучшем друге-гее?

— Нет?

— Серьезно? — Когда выражение моего лица не меняется, он надувает губы и опускает очки на глаза. — Ну, это просто разочаровывает.

Лэти говорит, и говорит, и говорит — и каким-то образом, в течение пяти минут, убеждает меня пойти с ним в кампус. Он настаивает на том, чтобы показать мне окрестности, и за все это время я выдаю всего пять, может быть, десять слов.

— А вот здесь, — произносит он, указывая на аудиторию в Джексон-Холле, — Роу-Коу познакомилась с Адамом. Но еще важнее, здесь она встретила меня. — Он одаривает меня ослепительной улыбкой и поправляет темные очки на макушке. — Раньше мы все занятие впадали в экстаз, глядя на его затылок. — Он на мгновение задумывается, прежде чем продолжить нашу прогулку, и добавляет: — Но предполагаю, он не в твоем вкусе.

— С чего ты решил? — Я сцепляюсь взглядами с сопливой девчонкой, которая явно не одобряет армейские ботинки или розовые конверсы, празднуя маленькую победу, когда она первой отводит взгляд.

Лэти поворачивается и начинает пятиться назад, делая вид, что снова читает мою ауру рукой.

— Твой тип такой… высокий, худой, но с мышцами… черные волосы. Зеленые глаза. — Когда он останавливается, я тоже останавливаюсь. Он закрывает глаза в притворной сосредоточенности. — Имя начинается с…

Когда он приоткрывает один глаз и прямо говорит: «Шон», я изображаю лучшего «оленя в свете фар», которого кто-либо когда-либо видел. Просто смотрю и смотрю, размышляя о том, стоит ли убежать, размахивая руками, затем смотрю еще немного, а после заставляю свои губы изогнуться в медленной, веселой улыбке.

— Хорошая попытка.

Густые ресницы Лэти опускаются на прищуренные глаза, уголки рта приподнимаются в скептической ухмылке.

— Знаешь, не очень-то приятно хранить секреты от своего нового лучшего друга.

Удовлетворенная тем, что не подтвердила и не опровергла его подозрения, и едва сдерживая желание сильно встряхнуть его, требуя знать, какую нечестивую черную магию он использовал, чтобы узнать о моей затянувшейся влюбленности в Шона, я прохожу мимо него, понятия не имея, куда иду.

— Мне казалось, ты говорил, что мы станем лучшими друзьями третьей степени.

Розовые конверсы спешат пристроиться рядом со мной.

— А что, если я открою тебе свой секрет?

Я прикрываю глаза от солнца и смотрю на него, а потом хихикаю.

— У тебя нет никаких секретов.

Его наряд, прическа, улыбка — все это кричит о том, что ему нечего скрывать, а даже если бы и было, он бы этого не скрывал. Он усмехается моей оценке.

— Туше. Но у тебя их куча.

Я не открываю ни одного из них, пока мы идем — ни о моей нынешней влюбленности, ни о прошлой, ни о потере девственности в спальне наверху на вечеринке Адама. Если бы у меня была подруга девушка, я могла бы позвонить ей и выложить все начистоту, но вместо этого у меня есть только властный брат-близнец и парень в неоновых конверсах, которого я знаю всего двадцать минут.

В конце концов, последний признает свое поражение, переключаясь на разговоры о городе, колледже и сотне других безопасных тем.

— Ты уже была в Mayhem? — спрашивает он со своего места напротив меня в ближайшем кафе колледжа. Мы делим большой заказ французских тостов, пока ждем, когда Роуэн выйдет из класса.

Я отрицательно качаю головой.

— Только на прослушивании. Роуэн приглашала меня в прошлые выходные, но я отказалась.

Она сказала, что там будут все, а я ответила, что не могу пойти, потому что обещала братьям поехать домой на выходные. Но на самом деле, я просто была сыта по горло Шоном. Я была почти уверена, что еще немного и это меня убьет. Или превратит в одержимого наркомана.

— Возможно, это и к лучшему, — комментирует Лэти, разглядывая Поло, который только что вошел в дверь. — Мы пробыли там недолго. Все превратилось в драм-о-раму.

— Что за драма?

Он постепенно обращает на меня свое внимание.

— Я не спрашивал. Просто еще одна глава в продолжающейся саге о Ди и Джоэле.

Я хмурюсь, вспоминая, в каком беспорядке был Джоэль на последней репетиции.

— Он выглядит довольно разбитым.

Лэти только качает головой.

— Я не понимаю этих двоих. Никогда не понимал и не пойму. А как насчет тебя, Кити-Кэт? Запала на кого-нибудь?

Я с энтузиазмом киваю с полным ртом сладкой, коричной жижи.

— М-м-м. Он был просто великолепен. А как сложен, ты не поверишь. И к тому же старомодный. Таких, как он, больше не делают.

Лэти долго смотрит на меня, его золотистые радужки становятся все яснее и яснее.

— Ты говоришь о гитаре, да?

Когда я разражаюсь смехом, он тоже смеется, и мы все еще смеемся, когда Роуэн скользит на сиденье рядом с ним, поворачивая голову туда-сюда между нами.

— Над чем мы смеемся? И?.. — Она жестикулирует в мою сторону, потом в его, снова в мою, опять в сторону Лэти. — Когда вы познакомились и вдруг стали лучшими друзьями?

— Лучшими друзьями третьей степени, — поправляю я, и Лэти снова смеется.

— Мы столкнулись сегодня утром в «Старбаксе», — говорит он, — и стали лучшими друзьями третьей степени с первого взгляда. — Положив подбородок на руку, он млеет от меня, и Роуэн бесцеремонно крадет один из наших французских тостов.

— Странно. Как ты узнал, кто она такая?

— Как я мог не знать, кто она такая? — спрашивает Лэти. — Ты сказала, что она похожа на рок-звезду. И, — он проводит указательным пальцем, покрытым корицей, от моей головы до пальцев ног, — я никогда в жизни не видел более потрясающей рок-звезды.

Я помню, как он улыбался мне в очереди, как подходил ко мне снаружи, как знал обо мне все… в том числе и о моей влюбленности в Шона.

— Ты сказала Лэти, что я влюблена в Шона? — выпаливаю я, и голубые глаза Роуэн широко распахиваются.

Я знала, что это не мог быть Шон, потому что Шон не помнит меня. А парни в группе — ну, парни, они ничего не замечают, не говоря уже о сплетнях. Остается только девушка. Остается только Роуэн.

Лэти визжит, когда она пинает его ногой под столом.

— Я только сказала, что вы оба вели себя странно друг с другом, — запинаясь, произносит она. — Просто в квартире мне показалось, что может быть…

— Может быть, что?

— Может быть… — Роуэн спотыкается о слова, которые не произносит, и Лэти обрывает ее:

— Если ты не думаешь, что Шон горячая штучка, то ты слепая. Или лесби. — Он показывает на меня кусочком французского тоста. — Ты за радужную команду?

Я поднимаю бровь и смотрю на него.

— Значит, ты думаешь, что Шон горячая штучка. Перестань отрицать это.

Роуэн терпеливо ждет моего ответа, но я лишь закатываю глаза.

— Хорошо, ладно, да, я думаю, что он супер-пупер горячий.

Лэти усмехается моему сарказму, но Роуэн выглядит смущенной, или встревоженной, или… любопытной. Я молюсь, чтобы она закрыла тему, и она это делает.

Но Лэти — нет.

— Что тебе в нем больше всего нравится, а? Эти сексуальные зеленые глазки? Развевающиеся на ветру черные волосы? То, как он прикасается к гитаре, словно хочет, чтобы она выкрикивала его имя?

Когда я краснею, Лэти торжествующе улыбается.

— Значит, все вышеперечисленное.

Я закатываю глаза так сильно, как только могу, надеясь, что у меня будет аневризма или что-то еще, что поможет мне избежать этого разговора.

— Похоже, ты и сам в него втрескался.

— О, точно нет.

— Я просто думаю, что он действительно талантлив, — лгу я. — И да, может быть, я была немного влюблена в старших классах, но это было шесть лет назад. Если бы я хотела Шона сейчас, я бы просто взяла его.

Черт, это прозвучало дерзко. Уверенно, дерзко и потрясающе.

Лэти поворачивается к Роуэн и широко улыбается.

— Я говорил тебе, что люблю ее?