Игла бессмертия (СИ) - Бовичев Дмитрий. Страница 61

Богдан заметил в траве белую рубаху и рванулся к ней, но, подбежав, остановился. Женщина была мертва. Подол задрался, и белые ноги алели следами зубов, а рубаха на груди намокла от крови — случайная пуля попала в сердце и оборвала её мучения.

Вокруг лежали убитые волки. Не так много, как казалось, всего с дюжину, и только троих зарубили саблями.

Живые волки вместе со старухой и плененными женщинами теперь были далеко, и добраться до них не было никакой возможности, потому что от лагеря колдуна к ним бежали, скакали и прыгали жуткие твари, когда-то бывшие людьми. Казаки спешно забрали тело несчастной и ушли за стену.

Крестьянки, кто успел перебраться внутрь, рыдали от пережитого страха, мужчины были мрачны и решительны. И казаки, и татары стояли теперь вместе, и никто не собирался загонять пленников обратно под замок.

Перещибка велел варить кашу на всех, а сам пошёл проведать господина капитана.

Люди постепенно успокоились, насколько это было возможно в постоянно сгущающемся сумраке. В эту пору должен был быть полдень, но солнца нигде не было видно, серая дымная хмарь застила небо до самого горизонта.

Воронцов очнулся во время боя, но происходящего не видел и выслушал рассказ Степана.

— Ось так и забрали с десяток жинок, та от стен видтягнулы ще половину. И Ольга там була, Богдана любушка, и Катерина… а Марфа померла вид случайной пули.

— Не справились мы, подвели их. — Воронцов закрыл глаза. — Это я, всё я.

— Ни, Георгий Петрович, нэ бери на себя чужих грехов — нэ вытянешь.

Георгий помолчал, собираясь с силами.

— А что с раскопом, есть что-нибудь?

— Пока нет. Как эта кутерьма пошла, так нэ до того було.

— Нельзя прекращать ни на минуту…

Капитана прервали радостные крики снаружи.

— Что там?

— Кажись, Николай вернулся. Да, цэ он, ось кто герой!

— Слава богу, зови его сюда.

Вскоре солдат явился. Сам он был бледен и подавлен, а рассказ его, хоть и был встречен бурным одобрением Перещибки, не принёс ясности.

— Так ця ведьма дала тоби снадобье? Тоди що же, его пить нельзя?

— Да, что-то здесь не так, ведьма ведет свою игру, — ответил за солдата Воронцов. — Однако в прошлый раз питье мне помогло оправиться. — Он умолк чтобы перевести дыхание. — Выбор невелик, если отравлюсь, то нестрашна потеря, и так от меня толку нет.

— Нет, есть толк! Ты государев человек, тебя князь боится!

— Князь мёртв, против нас теперь только колдун.

— Як мёртв?! Як же цэ сталось?

— Я убил его. — Воронцов посмотрел казаку в глаза. — А как — неважно.

Он взял крынку и отпил. Вкус был тот же самый, что и в прошлый раз, и Георгий сделал большой глоток.

По телу пробежала волна тепла и дрожи, а на сердце задержалась, будто ударившись в прибрежный камень. Жжение, кажется, притупилось, но осталась ноющая, щемящая боль. Георгий обратился внутрь себя и почувствовал отклик своего дара. Он начал читать заклинание прямо на глазах у изумлённого казака, и поначалу казалось, что всё идёт как должно, но в тот момент, когда из глаз должны были вылететь искорки, чародей как будто наткнулся на стену.

Тогда Воронцов с помощью Николая поднялся с постели и подошёл к окну — тёмно-серая хмарь, холодные, неживые сумерки не давали достаточно света. Заклинание не удалось.

Георгий отпустил свой дар и с тяжелым вздохом опустился на постель.

— Обошёл меня колдун, — устало и безнадёжно проговорил он, и будто в ответ на эти слова снаружи послышались сиплые крики — в небе появились упыри.

— Тревога!!! — сразу же закричали часовые, а наверху, на башне, зазвенел колокол.

— Бегут, чёртовы дети! — вскрикнул Перещибка и бросился наружу.

— Татары! Дай им оружие! — крикнул вслед Воронцов. — Николай, проследи и вели уводить женщин!

Женщины и сами, без понуканий, бросились в дом; не поместившиеся на первом этаже зашли и в башню. Самому капитану оставалось только наблюдать из окна. Он облокотился на резной наличник и вгляделся в серую даль — от лагеря приближалось тёмное бесформенное нечто.

То ли туман, то ли всё тот же дым катил вперёд большими клубами, а изнутри доносились звериные крики, стоны и вовсе незнаемые звуки.

Казаки на стенах волновались, Перещибка то ли ждал, то ли не знал, что делать, а сверху на защитников стали налетать упыри.

Раздались выстрелы, крики, казаки началивыцеливать летающих тварей.

«Они отвлекают солдат, вытягивают выстрелы!», — догадался Воронцов.

— Перещибка, Перещибка, спереди смотри! — крикнул Георгий, но голос его был слаб и потонул в шуме криков и выстрелов.

Капитан выругался с досады и огляделся в поисках оружия. На столе у стены лежал пистолет, рядом пороховница и пули.

— Что ж, чародея не вышло, так солдатом сгожусь.

А сумятица в рядах защитников увеличивалась, ведь подстреленные упыри не умирали, а продолжали вредить и тянуться зубами к живым. Когда же туман накрыл стену, пистолеты большинства защитников оказались разряжены.

Что происходило за пеленой было трудно разобрать — Георгий видел лишь движения теней и слышал крики. Вооруженные татары заняли ретраншемент и начали палить по упырям. Сверху, с третьего этажа башни, тоже стреляли.

— Беречь патроны для людей! — приказал капитан, и на сей раз его услышали.

Раздался запоздалый выстрел пушки, и расчет сразу же выкатил орудие с раската на стене и под наскоками упырей потянул его ко второй линии обороны. Николай и Демид тесаками отмахивались от летающих тварей, прикрывая.

Спустя недолгое время со стороны окутанной туманом стены раздались дикие взвизги, а за ними крики ужаса, и несколько защитников в страхе побежали назад к дому; один из них упал, запнувшись, и не смог подняться, только скорчился на мокрой земле и дрожал. Над стеной то в одном, то в другом месте показались массивные тени.

— Отходи, отходи! — послышался голос Перещибки, и казаки разом сошли с внешней стены и бросились за вторую, внутреннюю. Татары прикрыли их частыми выстрелами.

Вслед за казаками из тумана показались и преследователи — причащённые. От людей в них оставалось немногое. Тяжелые, вытянутые вперед морды наподобие коровьих или лошадиных торчали прямо из раздувшихся торсов, узкие пасти были вкривь и вкось усеяны клыками, длинные крепкие руки доставали до земли, а на коротких пальцах сидели вершковые изогнутые когти. Кожа клочками в натяг охватывала страшные головы, а в прорехах виднелось красное с белыми жилами мясо. И только глаза были по-прежнему человеческими, безумие и ужас плескались в них в постоянном поиске выхода.

Сразу пятеро чудищ рванулись из тумана вслед за отступившими казаками и каждое получило по два-три попадания, но пули лишь на мгновение остановили их.

— Гранаты, бросай гранаты! — скомандовал Перещибка, и в его голосе слышался страх.

Несколько самодельных гранат с тлеющим шнурами полетели за стену ретраншемента и рванули оглушительно, но, кажется, вовсе не причинили чудищам беспокойства.

Монстры полезли вверх, и вскоре их головы показались над стеной. Защитники рубанули саблями, нанеся длинные и кровавые раны. Кто-то срезал целый шмат мяса, обнажив белую кость, но причащенные не остановились, они только вопили тонко и страшно и продолжали лезть вверх.

Один из казаков пропустил удар, и когти монстра распороли ему предплечье, рядом упал татарин с разорванной шеей. Сверху постоянно налетали упыри. А от первой стены уже бежали новые чудища.

«Ба-бах!» — грянула пушка, и снопом картечи смело четверых причащенных, но это была капля в море, весь двор уже был ими занят.

Николай рубил тесаком — удар перед собой, теперь слева, снова перед собой. Он целил по конечностям, но кости чудовищ не поддавались с первого раза. Лапы, морды, клыки и когти, визг и дикий взгляд — чудища уже были повсюду. По глазам! Вот куда надо бить. Он ткнул тесаком и достал до цели — монстр взвизгнул, прижал к ране лапу, не удержался на стене и упал назад.

— А-а-а! Проняло!!! Глаза, режьте глаза! — крикнул солдат, а сам не уследил — когтистая лапа ударила его по голове.