Южный поход (СИ) - Тыналин Алим. Страница 16

Игорь Андреевич, усталый пожилой человек с густыми усами и в поношенном военном мундире, усмехнулся, глядя, как я держу в руке пистолет.

— Вы что же, юноша, совсем оружия в руках не держали? — спросил он, поправляя меня. — Вот, смотрите, старайтесь равномерно распределять центр тяжести. Упор локтем, корпус немного разверните. Так, хорошо. Видите мишень?

— Вижу, — ответил я и резко дернул курок.

Пуля улетела высоко в воздух.

— Мда уж, — снова усмехнулся Лебоньев. — По воробьям стрелять изволите, молодой человек? У меня даже барышни аккуратнее палили.

Мы занимались на открытом воздухе и стреляли по соломенным чучелам. В воздухе то и дело раздавались сухие хлопки выстрелов. Расстояние до цели было чуть больше двух десятков шагов. Сначала я стрелял из пистолета. Я даже и предположить не мог, что он такой тяжелый и неудобный в обращении. Даже поднять его — это уже тяжкий труд. Когда я прицеливался, дуло начинало ходить ходуном и мой наставник покрывался холодным потом при мысли о том, что я застрелю кого-нибудь из посетителей. После получаса занятий и двух десятков выстрелов, угодивших куда угодно, но только не в мишень, Лебоньев предложил пострелять из ружья.

Я с охотой согласился, тем более, что с недавних пор рядом со мной пришел бравый усатый капитан и начал палить из двух пистолетов, один за другим. Пистолеты смотрелись в его руках, как естественное продолжение кистей, он держал их с недоступной для меня легкостью. На голове чучела, в которое он стрелял, были установлены карты, так чертов капитан аккуратно укладывал каждую пулю в центр карты. Я чувствовал себя неуклюжим ребенком рядом с ним.

Уж не знаю, что тому было виной, раздражение на меткого соседа или уже сформировавшиеся рефлексы, но когда я выстрелил из штуцера, то почти сразу же попал в голову чучела.

— Вот это другое дело, юноша! — похвалил Игорь Андреевич. — Смотрите, как приклад вам хорошо в плечо упирается. Сейчас вы правильно держите оружие и можете лучше прицелиться. Упражняйтесь с штуцером, здесь у вас могут быть хорошие успехи.

Воодушевленный похвалой, я продолжил стрелять из длинноствольного оружия и с каждым разом это получалось у меня все лучше и лучше. Я и сам не заметил, как увлекся и опомнился уже под вечер, мокрый от пота и пропахший порохом. Уши заложило от шума выстрелов. Лебоньев снова похвалил меня и предложил прийти снова, чтобы закрепить полученные навыки. Усталый и полуоглохший, с дрожащими, испачканными пороховыми пятнами руками, но предельно довольный, я вышел из стрельбища и направился к дому Хвостова.

Путь предстоял неблизкий, минут сорок ходу, но по чистому, не загазованному автомобильными выхлопами Питеру было так приятно идти, что я решил не брать извозчика, а совершить вечернюю прогулку. Стоило мне только подумать о свежем воздухе, как мимо проехал всадник на гнедом коне, а его животное с громкими шлепками роняло на мостовую пахучие отходы своей жизнедеятельности.

Я отвернулся и лениво побрел по улице. Мимо торопливо проходили другие жители города, причем преобладали военные. Я в который раз подумал о том, что через двести лет на этом месте, а я шел по Большой Конюшенной, будут ходить люди со смартфонами в руках, а отовсюду будут раздаваться гудки машин и визг сирен спецмашин. Отсюда, из павловской эпохи, эта картина будущего казалась нереальной.

Я самодовольно подумал о том, что мог бы стать местным Нострадамусом, предсказывая грядущие события, но затем вспомнил, как вылечил Суворова и сбавил уровень гордыни. Эта реальность уже пошла по совсем другому пути развития и через двести лет все здесь может быть совсем по-другому, нежели в моем времени. Я подумал о том, что само мое рождение оказалось таким образом под угрозой и даже немного запаниковал. С другой стороны, успокоил я себя, я же еще существую, а значит, я все-таки родился в конце далекого XX века. Впрочем, если я буду продолжать так активно вмешиваться в это бытие, все может сильно измениться. Короче говоря, пророком в родном отечестве мне быть не грозит.

Погруженный в тяжкие думы о темпоральной сути вещей, я снова задумался о том, что и в самом деле совершил прыжок в прошлое. Э-прибор Кеши все-таки перемещал человека во времени, а не забавлялся с мыслями других людей. Мой гениальный друг все-таки сделал выдающееся научное открытие. Если бы я только его увидел…

Карета, проехавшая мимо меня, остановилась и из окошка высунулась очаровательная женская головка. Постепенно, с возрастающей радостью я узнал мою недавнюю знакомую, графиню Ольгу Симонову.

— Здравствуйте, виконт! — сказала она, легонько улыбаясь, когда я подошел ближе. — А я еду и смотрю, вы это или нет? Потом присмотрелась и поняла, что это действительно вы.

— Как прошел ваш визит во дворец? — спросил я, поклонившись. — Его сиятельство встретил тех людей, с кем намеревался поговорить?

Карета медленно ехала по улице, а я шел рядом.

— Да, папенька говорил с уймой знакомых и хлопотал о каких-то бумагах, — беззаботно ответила Ольга. — Я не вдавалась в подробности. Он и сегодня поехал наносить визиты давним знакомым. Послушайте, вы давно были на набережной? Как вам удалось пересечь океан и остаться таким белокожим? Я читала в книжках о морских приключениях, что моряки приобретают бронзовый загар, плавая за тридевять земель.

— Эм-м-м, я просто большую часть путешествия прятался в каюте, — кое-как извернулся я. Девушка с поразительной женской интуицией чуть было не вывела меня на чистую воду. — Я, знаете ли, все время страдал от морской болезни.

— Слушайте, приходите к нам сегодня на ужин, — пригласила Ольга с восхитительной непосредственностью. — Я хочу услышать про жизнь в Новом Свете. Расскажете, как у вас там все устроено, какую одежду носят женщины, когда выходят замуж и какие рождаются дети.

— Право, я даже не знаю, что сказать, — протянул я. Увидеть Ольгу снова являлось для меня слишком уж соблазнительной перспективой, но вот имею ли я, пришелец из туманного будущего, моральное право завязывать с ней близкое знакомство? — Я скоро отправляюсь в дальнюю поездку и сейчас по горло увяз в подготовке. Я вынужден отклонить ваше…

— Не смейте больше говорить ни слова! — воскликнула девушка и карета остановилась. — Кто ваш начальник, князь Александр Васильевич Суворов? Я попрошу папеньку поговорить с ним, пусть он отпустит вас на вечер, чтобы вы могли рассказать нам о жизни за океаном.

— Вы меня уговорили, — я сдался с большим облегчением для себя. — Не стоит беспокоить князя, он очень занят все эти дни. Я с большим удовольствием принимаю ваше приглашение.

Ольга улыбнулась и на щечках ее образовались восхитительные ямочки.

— Тогда ждем вас сегодня, — сказала она. — Приходите без опозданий, не то пожалуюсь вашему начальству. Вы знаете, у меня есть нужные связи.

Девушка звонко рассмеялась и исчезла в глубине кареты, прикрыв занавеской окошко. Я едва успел поклониться, как возница хлестнул лошадей и они прибавили ходу. Копыта застучали по улице и вскоре карета исчезла за поворотом. Я вспомнил, что даже не узнал адреса очаровательной собеседницы.

Настроение мое поднялось от этой неожиданной встречи. Я прибавил шагу и чуть не посвистывая, вскоре свернул на Крюков канал и явился к Хвостову. В это время больше всего на свете я мечтал принять ванну и перекусить.

Но отдохнуть мне так и не удалось.

— Где ты ходишь? — накинулся на меня Хвостов, встретив в дверях. — Александр Васильевич потерял тебя, рвет и мечет.

— Из ружей и пистолетов стрелял, — ответил я, демонстрируя ему испачканные порохом руки. — А что стряслось?

— Иди уже, там узнаешь, — Хвостов кивнул на лестницу.

Ну что же, покой нам только снится, подумал я, поднимаясь на второй этаж к Суворову.

В комнате великого полководца, помимо него самого, стояли двое незнакомых мне людей. Они слушали быстро жестикулирующего Суворова, а за столом сидел третий и чего-то записывал. Прохор держал в руках горшочек с обедом, из которого распространялся аппетитный аромат.