Девять бусин на красной нити (СИ) - Питкевич Александра "Samum". Страница 29

– Как тебе? – тихий вопрос Хакона заставил вернуться в реальность. Мы остались в зале одни. Стол был практически прибран, только кувшин с медом и тарелка фруктов и сыра. Когда остальные покинули зал, я и не заметила.

– Поразительно. Невероятно и великолепно. Но почему историю не закончили? – Хакон, пятаясь сдержать улыбку, поднял взгляд к потолку.

– Мама решила, что тебе не стоит смотреть полную версию. Видишь ли, цверги весьма любвеобильный народ. Как и асы. Слишком откровенные сцены. – во взгляде мужчины плясали смешинки, заставив и меня растянуть губы в улыбке. Сомневаюсь, что скальд сильно поразил бы меня, но смотреть местный аналог немецкой киноиндустрии в присутствии такого числа зрителей мне было бы все же некомфортно. – Прогуляемся?

Мы вышли на двор, оказавшись во влажном, свежем воздухе надвигающихся сумерек.

– И он так всегда может? Любую историю рассказать?

– Да. Даже если ты сама напишешь, а он прочтет – это будет примерно так. Только скальд должен понимать, о чем рассказывает. Как выглядят предметы и герои, иначе история получится другой.

– Это волшебство?

– Не совсем – идя по парапету на втором этаже, я могла рассмотреть город и часть долины дальше. Все дышало спокойствием и величием, как сами великаны, живущие здесь. – Особый дар. Скальд словно меняет пространство вокруг себя силой слова, облекая его в картинки. Очень редкое умение, которое спонтанно появляется только у людей. Когда новый скальд начинает рассказывать истории, к нему приходит тот, кто владеет искусством и обучает, как ходить между мирами и собирать сказания. Они хранят историю. Все старые легенды передаются через них.

– Знаешь, это даже лучше, чем кино… – я замолчала на полуслове, заметив как в мою сторону несутся черные точки. Зависнув в двух шагах, приобретя очертания перьев, еще полупрозрачных, но уже достаточно различимых, они нацелились на меня острыми концами, словно угрожая. – Просто прелестно. Хакон, не подходи…

Глава 25

Хакон напротив, пренебрегая просьбой, шагнул ближе.

– Не подходи. Здесь нет опасности, – отступив в сторону, протянула ладонь, скривившись в предвкушении. Видя нежелание великана отступать, пришлось пояснить. – Это из дома. Скандал прислали.

Перья, одно за одним, опустились на ладонь, собираясь в плотную черную массу, с размытыми бурлящими краями. Когда масса достаточно уплотнилась, чернота резко растеклась, за несколько секунд покрыв меня тонким слоем липкой массы, не оставляющей следов после. Замерев и не дыша, я только чуть дергалась, когда то в одном, то в другом месте начинало колоть. Потерпев несколько минут, я раздраженно дернула крыльями, стряхивая массу.

– Да хватит! Я в порядке, – скосив глаза, отметила напряженную позу мужчины и какой-то рисунок, какой-то иероглиф, замерший в воздухе между нами. Черная масса вернулась обратно в центр ладони. – Не стоило тратить столько сил, ты же знаешь, что я жива и почти здорова.

Черная масса извернулась, изобразив кинжал.

– Это вышло случайно. Я просто не ожидала такого, – кинжал сменил форму, став небольшим домом с изогнутыми крышами. – Домой мне рано. Я еще не все сделала.

– Что это? – великан протянул пялец, словно хотел ткнуть пальцем, но не дотронулся.

– Письма из дома. Гневные и переживательные, – черная масса собралась в плотный шар, с небольшим перышком сверху. Я скрипнула зубами, не желая отвечать. Но промолчать тоже было невозможно. Дед не потерпит подобного. Вдохнув и выпрямившись, все же ответила. – Шесть осталось.

Черная масса словно раскололась на части, небольшой веер, состоящий из пяти зеленых листьев, выпал на ладонь. Едва не проглотив собственный язык от удивления.

– Оджичан, аригато. Домо аригатогозаймаш, – глаза заслезились, и я быстро подняла их на небо, не позволяя горячим каплям пролиться. Черная клякса растеклась, побледнела, и с тихим «хлоп» исчезла, оставив мне подарок.

– Мда, интересная у вас магия. Не думал, что можно отправлять сообщения из Внешнего мира сюда.

– Это сложно, – вытерев глаза, я махнула рукой, позволяя вееру спрятаться,– но у деда много сил и он очень переживал.

– Что за подарок?

– Веер тенгу. Такой есть только у мужчин. Сильное оружие. Дед прислал мне свой собственный. Очень могучий предмет.

– Не сомневаюсь. Если у хозяина вещички хватило сил отправить его сюда, – Хакон протянул руку, поймав иероглив, висящий в воздухе. Рисунок исчез в ладони, тихо треснув на последок.

– А это что?

– Руны. У меня мало магии, но кое-что все же могу.

Мы гуляли еще какое-то время, выйдя на пустырь за дворцом, где гудел ветер.

– Какие у тебя планы дальше?

– Нужно найти способ снять ожерелье.

– Мама сказала, что Брисенгамен не причинит тебе вреда.

– Да, но я не привыкла оставлять право выбора за украшением, пусть и волшебным. Не знаешь, с чего можно начать?

– Стоит заглянуть к цвергам. Среди них все еще есть великолепные мастера. Что-то да подскажут.

– Поможешь мне? – вопрос сорвался с языка быстрее, чем я успела его обдумать. У меня не было прав просить Хакона о такой услуге, а у него не было оснований согласиться. Он и так помог мне сверх меры.

– Конечно, – мужчина широко усмехнулся, переведя взгляд с бескрайнего серого неба на меня, – как только ты мне оплатишь прошлую услугу, как обещала.

Задумавшись, нахмурившись на мгновение, я фыркнула.

– Мне показалось, что это больше шутка.

– Совершенно точно нет, – Хакон стал вдруг серьезным, оказавшись буквально в шаге напротив, протянув ладонь к лицу. – Я не шутил. Ты так прекрасна, так невероятна. Сильная и хрупкая одновременно, настолько чудесная, что у меня перехватывает дыхание. Ты же не откажешься от своих слов?

– Мое слово нерушимо, – тихо отозвалась я, невольно прижимаясь к ладони, прикосновение которой вызывало волны тепла.

Хакон шагнул еще ближе, осторожно обвив талию свободной рукой и притягивая ближе. Меня окутало свежестью и теплом, я невольно вытянулась, пытаясь поймать больше тепла, больше той нежности, с которой меня держали крепкие руки.

Касание было таким легким, неспешным, что я и правда почувствовала себя хрупкой, почти хрустальной, чего, кажется, не бывало никогда.

Терпкий, пряный вкус на губах, от которого вдруг закружилась голова. Горячее, смешанное дыхание. Я не ощущала пространства вокруг, не замечала ветра, а словно растворялась в этой нежности. Ладони вдруг заскользили по телу, вверх по спине, по плечам, прижимая ближе, разгоняя кровь до головокружения. Поцелуй из нежного, легкого стал вдруг таким жгучим, страстным, что сердце в ушах гремело набатом. Я плавилась, вцепившись пальцами в одежду Хакона, не доверяя ногам. Крылья за спиной трепетали, кожа горела.

– Невыносима,– Хакон чуть отстранился, крепко обнимая и не позволяя упасть. – Я готов спасать тебя раз за разом, если ты будешь меня так благодарить.

А я коротко рвано дышала, пытаясь сообразить, где мои ощущения, а где то, что навязывает Брисингамен.

Хакон.

С того момента, как я оставил птицу, уйдя переговорить с отцом, никак не мог отделаться от зуда в пальцах. Эта девица не просто интересовала меня своим необычным видом и завораживала смелостью, безрассудностью характера, она умудрилась так пробраться в мои мысли, что в каждый момент времени ее образ маячил где-то не переферии, если не заполнял все пространство.

– Что скажешь? – отец крутил в руках руны, играя с магией, как с мелкими камнями. Иса, Хагалаз и Турисаз менялись местами, рассыпая разноцветные искры. Великан сидел в кресле у очага, обдумывая ситуацию.

– Для нас это не плохо. Но как будет девочке? – Хагалаз поднялась выше, растянувшись в переливающееся ломкое стекло.

– Мама сказала, что ожерелье не может навредить.

– Брисенгамен не может. Могут асы, которые хотят ожерелье в свои владения.

– Дьярви не станет.

– Ты так плохо знаешь его или слишком хорошо о нем думаешь, сын? – на меня посмотрели удивленным взглядом.