Безумство (ЛП) - Харт Калли. Страница 28

— Одному Господу известно, что это было за чертовщина, но насилие здесь недопустимо, и уж тем более в этом проклятом спортзале. Ты меня слышишь? — шипит тренер Фоули. — Я думала, что ты это понимаешь, Алессандро, учитывая то, что произошло в прошлый раз, когда ты был в этом пространстве.

Алекс бросает на меня страдальческий взгляд краем глаза, как будто он только что вспомнил, что произошло здесь с Джейкобом, и его вина съедает его заживо.

— Алекс, — тихо бормочет он.

Тренер Фоули в замешательстве качает головой.

— Прошу прощения?

— Меня зовут Алекс.

— Мне совершенно наплевать, каким именем вы предпочитаете, чтобы вас называли, мистер Моретти, — бормочет она. — Только люди, которые ведут себя как цивилизованные члены общества, получают от меня хоть какое-то уважение. При таких темпах я буду называть тебя долбаной Сьюзен до конца года, если решу, что тебе это чертовски подходит.

Все еще лежа на полу, за исключением того, что теперь его руки под головой служат подушкой, Зандер маниакально хихикает — вероятно, плохая идея, так как звук привлекает внимание тренера Фоули.

— И какого черта ты делаешь? Устраиваешь себе сиесту? Как тебя зовут, принцесса?

Улыбка Зандера исчезает.

— Судя по выражению вашего лица, вероятно, Мэвис.

— Идеально. Мэвис и Сьюзен. А теперь вперед, дамы. Челночный бег. Вы остановитесь, когда один из вас сможет дать мне достаточно хорошее объяснение той бойне, которую вы здесь устроили. Какого черта ты все еще лежишь здесь? Поднимай свою задницу с пола прямо сейчас!

На другой стороне спортзала Лия и ее команда хихикают, прикрываясь руками, и бросают на Алекса злобные взгляды. Их неодобрение — это шоу, устроенное специально для меня. Но они ужасные актрисы. Алекс, с его совершенно новой футболкой «Команда Бунтари Роли Хай» туго натянутой на груди, и его темными, непослушными волнами, взъерошенными, как будто сам дьявол только что взъерошил их, выглядит так сексуально, что я могу упасть замертво. Девочки косятся на него и ухмыляются, пытаясь заставить меня чувствовать себя плохо, но их предательские гормоны смягчают их злобу. Я вижу их голод, когда раздевают его глазами, и это приносит мне дикое удовлетворение, зная, что они никогда не смогут поесть за этим столом.

Зандер и Алекс шатаются взад и вперед по спортзалу, злобно глядя друг на друга каждый раз, когда они проходят мимо. Футбольная команда и «Сирены» расходятся, явно разочарованные тем, что веселье закончилось, и каждая команда направляется в свой конец зала. Тем временем я опускаю голову, молясь, чтобы мое лицо не было таким красным, как мне кажется.

— Прости, Argento. — Алекс немного замедляет шаг, проходя мимо меня. — Ничего не мог поделать.

Я на него не сержусь. Конечно, было бы здорово начать свой первый день тренировок с «Сиренами» без зрелища.

— Джек? — тихо спрашиваю я. — Он попросил Зандера попытаться привлечь тебя на свою сторону?

Алекс сейчас слишком далеко, чтобы ответить, но по стальной, несчастной вспышке признания в его темно-карих глазах я знаю, что права. Удивительно, что Джакомо до сих пор не пытался обратиться за помощью к Зандеру. Я ждала, затаив дыхание, каждый божий день с тех пор, как отец Алекса подошел ко мне по пути в класс английского, готовясь к следующему инциденту, связанному с Джакомо Моретти. Просто чудо, что он так долго не появлялся.

Я быстро потягиваюсь, разогревая мышцы, стараясь не обращать внимания на пронзительную боль в грудной клетке каждый раз, когда поворачиваюсь, или просто на то, как одеревенело и болит все мое тело. Врачи рекомендовали мне подождать по крайней мере шесть недель, прежде чем я начну заниматься какой-либо физической активностью. Прошло уже почти столько же времени, но мои раны все еще не совсем зажили. Если мне придется сидеть в стороне, упуская свой шанс наверстать упущенное, то просто сойду с ума. Я буду терпеть эту боль. Мне придется это сделать.

Область коврика, отведенная для растяжки, небольшая, но другие девушки обходят меня стороной, когда я сажусь и тянусь руками к стопам, ослабляя напряжение в подколенных сухожилиях. Все будет очень интересно, если они не найдут способ быстро прийти в себя. Чирлидинг — это доверие. Вы должны доверять человеку рядом с вами, чтобы двигаться синхронно, и должны доверять человеку в нижней части пирамиды, чтобы поймать вас, когда вы прыгаете. Без доверия все это буквально разваливается в мгновение ока. Обычно с очень болезненными последствиями.

— Сильвер?

Я поднимаю глаза, и мое зрение заполняют белые кроссовки «Адидас» с розовыми шнурками.

Хм.

Кроссовки совершенно новые, такие же, как и обувь других «Сирен», но я знаю только одного человека, который носит розовые шнурки. Один человек, который погружался бомбочкой в озеро Кушман со мной в течение долгого, жаркого лета, и который хихикал и болтал о мальчиках со мной в задней оранжерее дома ее родителей.

Медленно, за секунду готовясь к тому, что сейчас произойдет, я поднимаю голову и смотрю вверх.

— Привет, Хэл.

Ее густые светло-рыжие волосы стали длиннее, чем когда-либо. Ее униформа «Сирены» как всегда идеальна, складки ее юбки четкие, что всегда раздражало Кейси, потому что она никогда не могла заставить ее выглядеть так же хорошо. Пару лет назад на выездной игре Кейс даже заставила Холлидей поменяться с ней юбками, потому что это был ее «долг» как капитана «Сирен» — выглядеть лучше всех остальных. Холлидей, не моргнув глазом, расстегнула юбку, но, когда Кейси попыталась надеть ее, та оказалась на размер меньше, и она не смогла застегнуть молнию. Достаточно сказать, что все прошло не очень хорошо. Ничуть. Кейси дала Хэл неделю на то, чтобы она набрала пять фунтов, иначе ей придется искать себе другое место для ланча. И снова Холлидей не дрогнула. Она с удовольствием поглощала пончики и жареный сыр, в то время как остальные угрюмо ковырялись в салатах, и к концу отведенного времени Холлидей действительно набрала шесть фунтов. На ее груди.

Я до сих пор помню ярость Кейси, когда она поняла, что Холлидей все еще была на размер меньше, чем она, но ее грудь стала значительно более впечатляющей. Она сказала Хэл, что та выглядит как надувная кукла для траха, и все это время ревниво наблюдала за мальчиками из футбольной команды, которые, казалось, оценили новые изгибы тела Хэл.

Теперь Холлидей настороженно смотрит на других девушек; все они прекратили свои собственные упражнения на растяжку, чтобы исподтишка наблюдать за нашим обменом репликами.

— Хм. Привет. Я...я… — запинается она.

В последний раз, когда мы были так близко, я только что сообразила, что она идет в «Роквелл» раздеваться, и все стало чертовски странно. В то время я думала, что между нами не могло быть ничего более неловкого, но, похоже, я ошибалась. Девушка беспокойно переминается с ноги на ногу.

— Рада, что ты снова в команде, — говорит она. — И... рада, что ты поправляешься, после того как...

— После того как Джейкоб подвесил меня на стропилах и заставил раскачиваться? — Я указываю на конкретное стропило, о котором идет речь. Лучше уж избегать любого недопонимания.

Холлидей наклоняет голову, на щеках у нее горят два красных пятна. Она выглядит по-разному: пристыженной, испуганной, униженной, раскаивающейся. Я могла бы успокоиться и попытаться не быть такой конфронтационной, но чувствую себя раздражительной, и ее кроткий подход не заставил меня чувствовать себя милосердной. Она была моей подругой, одной из моих лучших подруг. Именно она нашла меня, контуженной и покрытой кровью, одетую только в одну из рубашек мистера Уикмена и пинту моей собственной крови на вечеринке у Леона. Она запаниковала, испугалась до чертиков, потому что знала, что со мной случилось что-то ужасное, и все же позволила Кейси выгнать меня из группы. В тот вечер она могла бы встать и уйти вместе со мной, могла бы выбрать меня вместо Кейси бесчисленное количество раз в течение последующих месяцев, когда другие ученики в школе Роли превращали мою жизнь в сущий ад. Так что — нет. Я могла бы быть с ней помягче, но не чувствую себя доброжелательной.