Табу на любовь (СИ) - Кофф Натализа. Страница 37
— Зачем тебе это все? — спросил вдруг я. — Зачем помогаешь? Тем более, сейчас.
Мой отец никогда не помогал мне. Скорее наоборот, тыкал носом в дерьмо, точно нашкодившего щенка, указывая на свое место. Место внебрачного сына. Место темного пятна на идеальной репутации уважаемого семейства Львовских.
— Мне далеко до заботливого отца, — усмехнулся старик. — Но ты мой сын. Единственный. К тому же, один мудрый человек сумел рассмотреть в нас с тобой что-то хорошее. Считай это вторым шансом.
—Кто? — прищурился я. Кажется, сюрпризы не заканчивались. И старик, как чертов фокусник и махинатор, вынимал тузы из рукава.
— Пусть это останется загадкой, — подмигнул отец.
— Если ты все знал, почему не вмешался раньше? — спросил я, глядя на звездное небо, запрокинув голову. — Почему заставил меня думать, что свадьба — именно то, чего ты ждешь от меня?
— Ты должен был сам принять решение. Сам, Рома, — назидательно проговорил старик. — Определиться и расставить приоритеты. Должен был понять, что в жизни есть куда более ценные вещи, чем деньги.
— Гребаный кукловод, — прошептал я, не глядя на отца.
— Возможно. И раз уж ты заговорил о марионетках, то у меня есть старый знакомый. Он многим мне обязан. И тебе в помощи не откажет, — проговорил отец прежде, чем сесть в машину и уехать со своей свитой.
Беседа с отцом вернула меня в тот зал, где я держал Ратти в своих руках. И ее взгляд… Ее глаза будто прожгли мою душу насквозь. Заставили ощутить себя не просто последним ублюдком, а чудовищем.
Это хорошо. Да, возможно, это даже отлично. Ведь я понял, что она заметила во мне не просто богатого придурка, а меня настоящего. Сумела рассмотреть что-то неизвестное мне самому. Ведь я видел ее взгляд. Пусть сейчас в нем плескалась ненависть, но это лучше, чем полное безразличие.
И вместе с тем, это пугало. Я ее подвел. Унизил. Растоптал. Да, не обещал ничего. И слово сдержал. А все равно — предал.
Я не стал вызывать тачку.
Значит, очередной жизненный урок от заботливого родителя. Значит, придется жрать и проглатывать, делать выводы и искать выход.
Поднял ворот пиджака и пошел прямо. Просто прямо, переставляя ноги и не особо глядя на дорогу.
Ледяной ветер заставлял мысли выстраиваться четкими рядами. Сегодня именно тот день, когда я приобрел почти все, к чему стремился.
Но потерял куда больше. Чем-то нужно жертвовать — так любил повторять отец. Так жил я. Раньше. И если еще неделю назад жертва казалась мне оправданной, то сейчас — все вдруг изменилось.
— Ратти, малышка, все наладится, — повторяла бабушка, перебирая мои волосы.
Я лежала в кровати. Трусливо прикрывалась насморком. И не собиралась выходить из дома. Хотела провести в четырех стенах вечность. А еще лучше — умереть прямо сейчас. Мгновенно. Чтобы не чувствовать. Абсолютно ничего не чувствовать.
— Все, решено, мы идем на прогулку. Нашему Суми нужен свежий воздух! И тебе он не помешает, — заявила бабушка, настойчиво отбрасывая мое одеяло в сторону.
Прошло три дня после свадьбы. И если днем я еще хоть как-то справлялась, то ночами было особенно плохо. Три долгих и мучительных ночи я засыпала, лишь выплакавшись в подушку. Старалась не выть в голос. Но бабушка дежурила рядом со мной. И мне не хотелось расстраивать ее своими слезами.
Бабушка заставила меня подняться с кровати и проследила за тем, как я умываюсь в ванной.
— Мне ведь не три года, бабуль! — грустно улыбнулась я, когда моя старушка ласково собирала мои волосы в косу.
— Для меня ты всегда будешь той малышкой, которую я увидела в первый раз. Крошка совсем, пугливая, как птенчик. Твои глазки-пуговки покорили мое сердце, — рассказывала бабушка, а я улыбалась.
Я совсем не помнила этой встречи. Мне казалось, что бабушка была со мной всегда, с первого дня моего появления на свет.
— Так и быть, прогуляемся, — вздохнула я, обнимая ее.
Уже у входной двери заметила, как бабуля торопливо выключает телевизор, транслирующий выпуск новостей.
—Подожди! — попросила я, замирая и всматриваясь в экран.
Тот самый прием. Приглашенные. Красавица-невеста.
«Ожидаемое, самое грандиозное событие года превратилось в театр абсурда. Жених — Львовский Роман — один из самых завидных холостяков страны, предпочел компанию таинственной незнакомки, игнорируя присутствие законной жены. Из достоверных источников известно, что девушка, которую Львовский пригласил на первый танец, многократно отказывала Роману и не разделила его чувств. Она предпочла ему сводного брата — знаменитую фотомодель Тима Реми. И всех нас отныне мучает вопрос: кто та загадочная хозяйка сердца Львовского?».
Журналист самозабвенно и «достоверно» рассказывал о событиях. А я поняла, что начинаю глупо смеяться.
— Сердца Львовского? — вытирая слезы, всхлипывала я. — У него нет сердца!
Сумрак, почувствовав свободу, принялся резвиться в парке. Погода была замечательной. Шел снег. Он радовал глаз, укутывая деревья волшебным покрывалом.
— Ратти, ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю? — спросила вдруг бабушка.
Я придерживала ее за локоть, опасаясь, как бы она не поскользнулась и не упала. Но моя старушка чувствовала себя уверенно.
—Конечно, бабуль! — кивнула я, крепче ее обняв. — А я тебя!
— Я всегда знала, что ты заслуживаешь куда больше, чем имеешь, — продолжала свою мысль бабушка. — Но иногда жизнь несправедлива. И порой нам, людям, приходится вмешиваться в чужие судьбы и расставлять все по местам.
— Ты о чем, ба? — хохотнула я, внимательно следя за Суми.
Мой верный пес уже помчался к лавке, на которой сидел наш давний знакомый, а рядом крутился его питомец.
— О том, что я решила вмешаться в твою судьбу. И не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь, ведь по моей вине, пусть и косвенно, ты натерпелась боли. Но скоро меня не станет, а тебе нельзя быть одной. Рядом с тобой должен быть кто-то, кто способен защитить и поддержать. Кто-то сильный, и не только телом, но и духом, — загадочно говорила бабушка.
А я, слушая речи бабули, помахала рукой в приветственном жесте. Дмитрий Максимович уже поднялся с лавочки на ноги, увидев нас. Дозор флегматично смотрел на Суми, не особо разделяя восторга моего питомца.
— Ба, у меня все еще впереди! Ты сама говорила: мой мужчина ждет меня. К тому же, я не разрешаю тебе умирать! Умирать запрещается! — пошутила я, гоня от себя мысли о бренности человеческой жизни. — Пойдем скорее, я познакомлю тебя с другом!
— Лучше я сама, милая! — решительно заявила бабуля.
Мы уже подошли к Дмитрию Максимовичу, и старик галантно протянул руку бабушке. Старик оставил вежливый, церемонный поцелуй на ладони бабули. А та кивнула ему в ответ. Я поняла, что их приветствие не совсем похоже на первое знакомство. Скорее на встречу старых приятелей.
— Здравствуй, Ратти, — улыбнулся Дмитрий Максимович. — Дусенька, надеюсь, не успела тебе всего рассказать? Я хотел бы сам сделать это.
— Дусенька? — повторила я.
— Так вышло, что с Евдокией Руслановной мы знакомы очень давно. Настолько давно, что и говорить неудобно, — подмигнул старик. — А полгода назад у нас возник небольшой совместный проект. По слиянию капиталов.
— Слиянию? — эхом повторяла я.
— Верно, — кивнул старик. — Понимаешь, человеческий век быстротечен. А дети — самое дорогое, что есть у нас. И когда Дусенька пришла ко мне, я понял, что нужно действовать.
— Я вас совсем не понимаю, Дмитрий Максимович, — честно призналась я.
— Львовский, — широко улыбнулся мне старичок, поправляя шляпу. — Моя фамилия Львовский. И да, я — отец Романа.