Мрачные ноты (ЛП) - Годвин Пэм. Страница 8

Может быть, эта девушка наслышана об ошибках, которые я совершил с Джоанн, о разврате, который позволил ей отобрать у меня работу. Ну что ж, тогда к черту такую работу. Только мои родители знают всю важность того, что я потерял в Шривпорте, и характер моих намерений.

Неважно, что эта девушка думает обо мне, я не исключаю силы или запугивания, чтобы потребовать от нее сосредоточенной работы в классе.

Я испытываю на себе ее колкий взгляд, когда обращаюсь к классу:

— Присаживайтесь на свои места и отложите в сторону телефоны.

Появляются еще несколько учеников, и быстрый подсчет одиннадцати девушек и девяти парней подтверждает, что все на месте.

Пока звенит звонок, опоздавшие выбирают себе места. Я узнаю сына Беверли по фотографиям из ее кабинета. Улыбка Прескотта Риварда более дерзкая, чем на фото. Он садится рядом с кареглазой красавицей и наклоняется к ней ближе, наматывая себе на палец локон ее волос.

Она одергивает его руку.

— Прекрати.

С другой стороны ее зажимает тощий парень-хиппи, одетый в узкие брюки, пеструю рубашку с клетчатой бабочкой-галстуком. Он пялится на рот девушки сквозь очки в черной оправе и шепчет очень тихо, что я не могу разобрать.

Девушка поджимает губы, а ее выражение лица выглядит мрачнее, чем обычное раздражение.

Мне нужно знать, что он там ей шепчет. Странный интерес зарождается в груди, когда я поднимаю взгляд на парня.

— Как вас зовут?

Он откидывается на спинку стула, демонстративно ссутулившись и вытянув под столом свои ноги.

— Себастьян Рот.

Я подхожу к нему и предупреждающе пинаю по носку его обуви, отчего он садится прямо.

— Что вы сказали ей, мистер Рот?

Он с вожделением смотрит на девушку, потирая губы, едва скрывая свою усмешку.

— Я просто сказал, какая большая у нее... э-э-э... — Смотрит на грудь и поднимает взгляд к ее рту. — Губа. Какая большая у нее губа.

Прескотт прыскает со смеху, и несколько парней следуют его примеру.

Вот тогда я замечаю распределение на сидячих местах. Девушки на одном ряду, парни — на другом. За исключением только одной, которая выглядит как женщина. Независимо от того, выбрала ли она свое место по причине безотлагательной необходимости, либо намеренно сидит там, где могут околачиваться вокруг нее озабоченные парни, я собираюсь это выяснить.

Я подхожу к ней и останавливаюсь, засунув кончики пальцев в карманы.

— Ваше имя?

Ее нижняя губа действительно повреждена и опухла. Она прикусывает ее слегка зубами, медленно расправляя плечи, пытаясь показаться самоуверенной. Затем приподнимает подбородок и встречает мой взгляд своим.

— Айвори Вестбрук.

Айвори. Сразу же возникает образ бледности цвета слоновой кости (с англ. Ivory перев. как «слоновая кость») с жесткими изношенными кромками, как клыки или клавиши фортепиано. Совсем ей не подходит. Она — темный портрет, состоящий из мягких изгибов и каштановых волос с позолоченной кожей, которая, кажется, поглощает любую тень в классе. Я не замечал этого ранее.

Черт, мне определенно сегодня нужно выбраться куда-нибудь и потрахаться.

— Мисс Вестбрук, сядьте там, где вас меньше всего будут отвлекать. — Указываю на ряд с девушками.

Огромные глаза Айвори смотрят на меня так, будто ослеплены ярким светом софитов. Моргая, она глядит на девушек, а затем переводит взгляд на парту, когда те предупреждающе ухмыляются. А вот и ответ на мой вопрос, почему она с парнями.

— Я здесь не для того, чтобы потакать вашей уязвимостью. — Хлопаю ладонью по ее столу, отчего она подпрыгивает на месте. — Поторопитесь.

С рваным вдохом она хватает сумку и нерешительной походкой направляется к хихикающим девушкам

Каждый парень в классе наблюдает за тем, как она обходит ряд столов, и мне нет необходимости следовать их примеру, чтобы понять, на что они смотрят. Ноги, созданные для шеста стриптиза, божественные и приподнятые сиськи, круглая задница, изгибающаяся при каждом ее шаге.

Примитивная изголодавшаяся часть меня желает присоединиться к их оценивающим взглядам, в то время как другая — защитная — хочет укрыть ее огромным пальто. Вместо этого строгий воспитатель побеждает во мне и дает предупреждающий подзатыльник рядом сидящему подростку.

Себастьян вздрагивает и испуганно смотрит на меня.

— За что?

Я выхватываю телефон из его рук и швыряю недалеко от моего стола. Он отскакивает, скользит ребром и падает на пол.

Остальная часть аудитории поднимает шум, запихивая телефоны в карманы и сумки. Все, кроме Айвори, руки которой расположены на столе, а телефона поблизости не видно. Она наблюдает за мной с осторожностью.

Себастьян играет с прядью своих слишком сильно намазанных гелем волос.

— Если вы сломали мой телефон...

Я вопросительно смотрю на него и отвечаю жестким тоном:

— Продолжай.

Он пожимает плечами.

— Мой отец купит мне новый.

Конечно, было бы лицемерным с моей стороны осуждать этого высокомерного придурка. Я ничем не отличался в его годы, имея обеспеченных родителей и раздутое эго. Черт, я еще тот мудак, только теперь я несу ответственность за свои действия.

Возвращаюсь к передней части аудитории, сложив руки за спиной.

— Добро пожаловать на теорию музыки двенадцатого класса. Я мистер Марсо, и на протяжении вашего последнего года пребывания в Академии Ле Мойн я буду вашим музыкальным наставником. После этого класса вы перейдете к мастер-классам по определенным дисциплинам. Ученики-пианисты останутся со мной. Прежде чем мы начнем, что бы вы хотели узнать обо мне?

Девушка азиатской внешности, с которой рядом сидит Айвори, поднимает руку.

Я указываю на нее.

— Представьтесь, пожалуйста.

Она поднимается со своего места.

— Элли Лаи. Виолончелистка. — Приподнимается на стопах. — Какова ваша история?

Киваю и дожидаюсь, когда она обратно сядет на свое место.

— У меня имеется степень музыкального магистра консерватории Леопольда в Нью-Йорке. Также я являюсь членом Симфонического Оркестра Луизианы. Последнее место, где я работал директором школы — это подготовительное учебное заведение в Шривпорте, где также руководил музыкальной программой.

На лице Прескотта широко растягивается улыбка. Затем он беззаботно вскидывает вверх руку и, не дожидаясь моего разрешения, начинает говорить:

— Вам около... двадцати семи? Двадцати восьми лет? — В звуке его голоса чувствуется вражда. — Как вы получили степень магистра, занимаясь преподавательской деятельностью, стали деканом, и все за такое короткое время? Как вы это объясните, мистер М?

Я работал, надрывая свою задницу, ты, маленький ленивый ублюдок.

И подумать только, благодаря расстегиванию одной молнии я все это потерял, включая то, что никогда не собирался иметь, что в конечном итоге имело самое важное значение.

Мысль о Джоанне, сидящей за моим рабочим столом в Шривпорте, вызывает у меня вибрирующую ярость. Но мысль, что она продолжает жить без меня, вызывает настолько сильный приступ гнева, что я чувствую запах предательства с каждым удушающим вздохом.

Я медленно разминаю шею, очищаю свои мысли, сдерживая себя.

— Я рано закончил последний курс и преподавал в средней школе Манхэттена, пока работал над своей степенью магистра. Еще вопросы?

Айвори поднимает руку.

— Да?

Она остается сидеть, не ерзает, и ее темный взгляд внимательно сосредоточен на мне.

— Вы играете на пианино? Я имею в виду, конечно, да, потому что вы теперь мой наставник. Но вы играете на фортепиано в Симфоническом оркестре?

Господи, ее голос... Не растянутый и пронзительный, как у большинства девушек ее возраста. Он многогранный и чарующий, словно капли дождя в полночь.

— Верно, я играю на фортепиано в Оркестре.

Ее улыбка — медленное создание ноктюрна, спокойно растягивающаяся ото рта к глазам.

— Соло?

— Иногда.

— Вау.

Я не столько шокирован ее вопросом, сколько благоговейным взглядом, который она бросает на меня, заставляя мою чертову кожу покрываться мурашками. Мне совсем это не нравится. Я горжусь своими достижениями, но не тогда, когда это возвышенное чувство отвлекает меня от с трудом заработанной мною строгости.