Curriculum vitae (СИ) - Васильев Сергей. Страница 14

Глава 7. Январь 1994. Взгляд в бездну

Что такое три месяца для истории? Сполох звёзд на небе, миг, рябь на воде мироздания. И как многое может поменяться! Новый, 1994 год Россия встретила совсем другой страной. Октябрь 1993-го кровью смыл последние иллюзии августа 1991-го.

Всё непотребство после распада СССР воспринималось населением, как временные трудности. Лишь самые проницательные мрачнели и уходили в себя, обсуждая перспективы шестой части света. Прозреть помогли танки в центре Москвы, ведущие огонь по Белому дому. Шок от расстрела собственного парламента вылился в чёткое понимание – букетно-конфетный период между новой властью и старым народом закончился, и в этом “дивном мире неограниченных возможностей” никто никого жалеть не собирается. Будет выгодно – переедут гусеницами под улюлюканье и аплодисменты карманных средств массовой дезинформации, под похлопывание “западных партнеров” по плечу “гут-гут, карашо!”. Октябрь 1993 вернул граждан РФ к привычному советскому состоянию: власть и её подданные существуют отдельно, каждый сам по себе. Тихий саботаж и эмиграция – внутренняя и внешняя – росли стахановскими темпами. Свежие анекдоты про “всю королевскую рать” становились чёрными и злыми. В коридорах власти, её прихожих и туалетах, их не слышали и не понимали. Вождям было недосуг. Они хмуро пилили… Эта едкая реплика в ходу с того давнего времени.

Высмеивалось всё новое, “буржуинское”, включая кулинарные изыски:

– Скажите, у вас есть Дор Блю?

– А что это?

– Это сыр с плесенью.

– Сыра нет. Есть сосиски дор блю и картошка дор блю. Брать будете?

Но больше было законченной чернухи:

Зима 1994 года…

Вопрос Армянскому радио:

«Что будет, когда зима кончится?»

Ответ:

«Президент обещал сфотографироваться… с оставшимися в живых»…

1994 – пик смертности и яма рождаемости. Апофеоз геноцида населения СССР невоенными средствами. 1 февраля началась продажа акций финансовой пирамиды Сергея Мавроди. В первую половину года в стране из любого утюга можно было услышать рекламу АО МММ. Главный герой рекламных роликов Лёня Голубков стал Человеком года, опередив в этом рейтинге на целых десять баллов президента России Бориса Ельцина. В конце июля наступил крах. Миллионы "не халявщиков, а партнёров" остались с носом. Кто-то без квартир. Большинство – с долгами. Депрессии, разрушенные семьи, самоубийства…. “Гут-гут, карашо!” – аплодировал коллективный Запад.

В 1994-м окончательно сформировалось понятие "новых русских", полукриминальных нуворишей в малиновых пиджаках. Именно у них у самых первых появились мобильные телефоны и крутейшие, похожие на мавзолеи, памятники. Жили новые хозяева России хорошо, но быстро. Это про них зло шутили непричастные к раздербану страны граждане:

– А нам кажется, что это всё вы купили на народные деньги!

– Да ты гонишь! Откуда такие деньги у народа!

“Йа-йа! – подтверждали “наши западные партнеры”, - натюрлих!”

Народ к тому времени уже ощипали двумя денежными реформами! А к закромам Родины, чавкая и давясь, припала партийная и хозяйственная номенклатура! Партаппарат, бортанув пролетариат раскормленным задом, при попытке приватизировать “нажитое непосильным трудом” был очень быстро оттёрт на обочину жизни более физиологичным и бесцеремонным криминалом. Совпартдеятели позже, обнаружив в кармане кукиш, опомнятся, начнут причитать про славное Советское время, которое “мы потеряли”, размазывая сопли по лицу. В 1994-м никаких причитаний не было. Секретари горкомов наперегонки с “красными директорами” и министрами делили наследие “проклятого совка”, вырывали друг у друга куски пожирнее, осваивая тюремные навыки “развода” и “кидка”. Временщики и мародёры планомерно добивали остатки страны, сдавая дорогим "западным партнёрам" национальные позиции по любому вопросу. Российский министр иностранных дел за свою сговорчивость получил на Западе прозвище "Мистер Йес", в противоположность его советскому предшественнику "Мистеру Ноу".

Вместо разогнанного и расстрелянного Верховного Совета в 1994-м в Москве начала заседать бесправная ГосДума и послушный Совет Федерации. Зато творческая интеллигенция наслаждалась небывалой свободой! Своеобразным "сертификатом" того, что наконец "демократия восторжествовала", явилось возвращение в Россию "живого классика". В мае 1994 года посредственный писатель и талантливый лжец Александр Солженицын с супругой Натальей Светловой спустились по трапу самолета в аэропорту Магадана после 20-летнего проживания за границей. Этот хрен с бугра написал графоманское эссе “Как нам обустроить Россию?”, читая которое морщились даже самые преданные фанаты и сочувствующие.

В “черный четверг” 11 октября 1994 года рухнет в преисподнюю курс рубля к доллару, 18 ноября Верховная Рада Украины отменит декларацию о суверенитете Крыма, и в конце года весь пафос бестолковой, но хотя бы формально мирной жизни "новой, демократической России" разобьется о начавшуюся Первую Чеченскую войну.

Историческая справка:

За 1994 г. общий коэффициент смертности увеличился на 8 %, достигнув уровня 15.6 в расчете на 1000 жителей. До 1989 г. он снижался, достигнув своего минимума (10.7). Но уже в 1990 г. он составил – 11.2, 1991 г. – 11.4, 1992 г. – 12.2, и 1993 г. – 14.4. В 1994 г. естественная убыль составила 920.2 тыс. чел., средняя продолжительность жизни равнялась 64.07 лет. Причем 2/3 естественной убыли населения приходится на центральные районы, половина – на Москву и Московскую область и Санкт-Петербург и Ленинградскую область. Наиболее стремительно смертность росла среди мужчин самого экономически активного возраста – 39–50 лет.

Эмиграция из России в страны дальнего зарубежья продолжалась с неизменной интенсивностью после либерализации процедуры выезда в 1986 г. Но если за 1993 г. покинуло страну 116 тыс. чел., то уже в I полугодии 1994 г. этот показатель был удвоен.

9,4 млн человек – это те прямые потери населения, которые понесла Россия в 1992–2001 гг., не считая дальнейших обусловленных этим потерь в будущем, вызванных ухудшением структуры населения. То есть либеральные реформы стоили России почти 10 млн жизней.

В январе 1994-го студенту последнего курса Военно-медицинской академии Григорию Распутину все это было неведомо. Он спешил по скрипучему зимнему снежку на дежурство в госпиталь ветеранов, радостно вдыхая полной грудью колючий морозный воздух. Приключения на “Скорой помощи” и конфликт с криминалом уже забылись, хотя пришлось срочно увольняться и менять квартиру. Но нет худа без добра. В госпитале Григорий получил возможность самой широкой медицинской практики и среди всей безнадёги девяностых нашёл дополнительную опору, чтобы не “съехать с катушек”.

Оглядываясь назад, полковник Распутин мог уверенно сказать, что пинок под зад и вкус к жизни, несмотря ни на что, он получил именно в этой "юдоли скорби и печали", во время тотальной разрухи и развала всего, до чего смогли дотянуться шаловливые ручки новодемократов. Потухшим, разуверившимся, потерявшим надежду, Григорий помнил себя в 1992-м году, когда проблемы и беды валились на него одна за другой, и он, мрачно раскуривая сигарету, стоял в загаженном ленинградском дворике, размышляя об уходе из профессии туда, где есть хоть какая-то перспектива – в рэкетиры, в банкиры или еще куда-нибудь, где можно заработать на хлеб с маслом. Вдруг сзади раздался пронзительный звук песни “Идёт солдат по городу”. Мимо проехал… Нет! Промчался инвалид-колясочник. На коленях он держал орущий магнитофон и букет цветов. «А солдат попьёт кваску, купит эскимо…». Коляска, лихо затормозив и сделав почти полицейский разворот, проскользнула в арку.