Лето длиною в жизнь (СИ) - Морган Натали. Страница 3

Джонатан обнял нас обеих за талии, крепко прижав к себе, и мы веселой гурьбой вышли на крыльцо университета, которое представляло собой широкую каменную лестницу из десятка ступеней. В теплую погоду она всегда была занята сидящими студентами.

Мы услышали рев двигателя машины, выезжающей из подземной парковки, и не сговариваясь, как по мановению волшебной палочки, повернули свои головы на этот урчащий, даже утробный звук, больше похожий на звериный опасный рык. И буквально застыли на месте, разглядывая это совершенное чудо-техники на отливающих серебром дисках, обутых в низкопрофильную резину. Ауди RS5 последней версии собственной персоны, цвета хамелеон. Двух-дверный купе! Парни едва не застонали от восторга.

Машина буквально облизывала дорогу, настолько низким был просвет. Из открытого окна раздавалась музыка с низкими басами. А за рулем в солнцезащитным очках сидел мистер Смарт. Его жилистая мускулистая правая рука небрежно лежала на руле. Левая рука, согнутая в локте, покоилась на дверце, в открытом оконном проеме. Весь его образ излучал уверенность в себе, достоинство, чертовщинку и секс! Да, черт возьми, это невозможно было отрицать! Тем более, когда его глаза были скрыты за темными линзами очков. Николь почувствовала, как в горле пересохло в одну секунду от открывшегося вида.

Мистер Смарт не повернул головы в нашу сторону, хотя прекрасно мог видеть пять фигур, застывших на месте, буквально с открытыми ртами.

Машина плавно выкатилась через двор на проезжую часть, взревел двигатель, и машина сорвалась с места в секунду, уходя из поля зрения.

— Турбонаддувный двигатель V6! — простонал Стивен.

— И саундчек такой мощный стоит! — отозвался Джонатан.

— Парни, вам есть к чему стремиться! — гаркнула я. — Хватит пускать слюни уже! Пойдемте пить кофе! — и я первая сбежала по ступенькам, увлекая за собой Николь.

Глава 3

Март прошел почти незаметно, пролетел, промчался. Погода долго бушевала, то дождем, то снегом, то лужами, то наледью. Солнце то отвоевывала себе владения в небесной акватории, то проигрывала с разгромом низким серым облакам. Было ощущение, что природа нас запустила по самым крутым американским горкам и абсолютно не было уверенности в том, что будет за очередным виражом.

Радость приносило только одно — занятия по литературе. Новый преподаватель — мистер Смарт — был потрясающим! Каждый урок как новое приключение, никогда не знаешь, какую тему он предложит и куда заведут их обсуждения! Он был открыт к любым дискуссиям, смеялся, шутил, умел слушать, принимать любые высказывания и никогда не навязывал свое мнение, но факты доносил твердо.

Он с живым интересом реагировал на любые возникающие темы, его глаза вспыхивали, если обсуждение цепляло его глубоко и сильно и вот тогда он переставал себя контролировать. Он обрушивался в дискуссию со всей страстью, он начинал жестикулировать руками и это было отдельное представление, которое завораживало Николь. Он выделывал невероятные пасы своими тонкими аристократичными пальцами, то сцепляя в замок, то растопыривая, то плавно водил кистью в воздухе, то сжимал в кулак. И эти движения добавляли изюминку всему тому, что он рассказывал. Он как дирижер умело руководил своими музыкантами, заставляя каждого звучать!

Николь обожала наблюдать за ним, за его мимикой, как появляются едва заметные ямочки на его щеках при улыбке, как появляется едва заметная морщинка на лбу, когда он хмурился или тер в задумчивости переносицу, как яркие искорки вспыхивали в его глазах, когда он увлекался процессом обсуждения.

Теперь она старалась сесть на нижние ряды, чем ужасно раздражала Эмили. Но Николь хотелось быть ближе, чтобы впитывать его движения кожей, вдыхать его запах — легкий, почти невесомый как утренний рассвет над морем, свежий как бриз, сладкий как первая роса. Она любовалась им, иногда в открытую, смело встречая обратный взгляд, но чаще скрытно, пряча глаза под ресницами или за рукой. И эта молчаливая игра сводила ее с ума.

Она спорила с ним каждый раз, ей доставляло невероятное удовольствие поражать его своими знаниями и суждениями. Он слушал, всегда с интересом, склонив голову набок и крестив руки и ноги, стоял, облокотившись на стол. Она заметила, это была его любимая поза в обсуждениях.

И то, как он умел слушать, было вознаграждением за тот год скуки и бездействия, что она всегда испытывала на любимом предмете с мистером Холистером.

А еще он смотрел, всегда пристально, казалось, что даже не мигая, своими почти прозрачными глазами-омутами, погружая в абсолютно лишние, ненужные, запрещенные фантазии. В такие минуты Николь не знала, куда ей деть себя, спрятать лицо, она терялась, забывала, что хотела сказать, замирала на полуслове, и ей требовалось некоторое время, чтобы привести голову в порядок и выстроить мысли вновь в логическом порядке и продолжить недосказанную фразу.

Она чувствовала себя глупой, неловкой и смущенной от этого взгляда. Ей казалось, что так он смотрел только на нее — терпко, душно, обволакивая, возбуждая, от чего сердце падало вниз, горло стягивало раскаленным кольцом и хотелось кричать! Потому что боль, пусть сладкая, была невыносимой! Она текла тягучей лавой по венам, испепеляя все внутри, и хотелось одного, чтобы эта пытка закончилась. Или все же это ее гормоны, обостренные весной так реагируют на обычный мужской взгляд? Нет, надо спуститься на землю — это не мужской взгляд, а всего лишь взгляд преподавателя. Ей очень не хотелось, чтобы любимый предмет превратился для нее в пытку! А впереди еще целых два месяца до экзаменов!

Николь решила поговорить с Эмили на эту тему.

Глава 4

— Ну как ты можешь есть столько сладкого и не поправляться?! — бубнила я, отпивая горячий шоколад из большой кружки, и с завистью посматривая на ягодный чизкейк подруги.

— Спасибо моим родителям! — улыбнулась Николь.

Мы сидели с ней в кафе у Андреи. В общем-то, ничем не примечательное кафе без названия, на одной из тупиковых улочек недалеко от университетского городка. Кафе было небольшое, всего на четыре столика, владела им с давних времен семья Рупер. Андреа — милая женщина лет сорока-пяти или около того, хрупкая, нежная, с белоснежной кожей. Я, таких как она, вообще никогда не встречала! Казалось, ее кожа просвечивается насквозь, такого молочного цвета она была. Но несмотря на всю ее внешнюю хрупкость, Андреа обладала очень сильным хриплым голосом и твердой рукой. Она любила громко посмеяться, подымить трубкой и пить травяной чай. Она никогда не делилась составом своих чаев и мы каждый раз по его аромату пытались угадать, что в этот раз она намешала в свой напиток.

Андреа готовила превосходный кофе и пекла вкусные ароматные булочки с корицей, чем-то похожие на известные синабоны. Аромат от выпечки разносился по кварталу, собирая под крышей кафе большее число посетителей, чем оно могло вместить. Но это никогда и никого не смущало! На этот случай у хозяйки всегда были припасены всевозможные пластиковые стулья и табуреты, которые хранились в подсобке и куда любой мог зайти и выбрать на свой вкус тот объект, на котором ему будет удобно сидеть. Для тех, кто пришел только за булочками с корицей, существовала даже отдельная очередь. На деревянном столе возвышалась корзина, а рядом стояла обычная стеклянная банка, куда кидали деньги. Это было настолько необычно для развитого современного мегаполиса и настолько креативно, что даже только ради подобного опыта сюда приходил народ. Булочки Андреа пекла исключительно с утра и каждый раз их количество зависело от того, с каким настроением вечером она ставила тесто, поэтому те, кто хотел испробовать ее лакомство, приходили пораньше.

В кафе всегда были посетители, но самыми преданными из них, была конечно же наша компания.

— Как продвигается поиск режиссеров? — спросила Николь.

— Я выбрала четверых, тритменты которых мне понравились. Одного из них я уже точно выбрала для игровой короткометражки. Нужно с ним встретиться, познакомиться лично так сказать. А вот к животному миру и тритментам к нему пока есть вопросы к кандидатам.