Империя Греха - Кент Рина. Страница 31

У нас нет времени.

Сандра выдвинула обвинения против своего отца несколько месяцев назад, после того как сбежала из дома и жила за счет трастового фонда, который оставила ей мать. Поскольку они получают деньги от Мэтта и его защиты, полиция и прокуратура попытались все замять, но Сандра была умна и отправила заявление в СМИ. Учитывая общественный статус ее отца, пресса ухватилась за это дело, как голодные акулы за запах крови. В результате прокурор был вынужден возбудить уголовное дело против Мэтта Белла, но тот старательно отступал и надеялся, что вся эта история станет старой новостью, и он сможет снять обвинения.

Но пресса не оставит это в покое. Сейчас в дело вовлечены группы поддержки и женские организации, и все они следят за тем, как прокурор будет вести дело.

У Сандры имелся запретительный судебный приказ против Мэтта, но она получила свои недавние синяки, когда вернулась домой за чем-то, а он внезапно появился и снова избил ее за то, что она посмела пойти против него.

Именно поэтому она решила подать на него и гражданский иск.

Дело в том, что прокурор может передать уголовное дело в суд в любой момент. Тем более, что адвокат Мэтта использовал все уловки под солнцем и нечестные методы, продвигав гражданское дело. Я предполагаю, что они рассчитывают на то, что Сандра выйдет из себя и будет плохо вести гражданское дело, что даст прокурору все основания для прекращения уголовного дела.

Я не доверяю прокурору. Не доверяю всей этой гребаной системе, а это значит, что для того, чтобы Сандра добилась справедливости в обоих случаях, мне нужно выкрутить ему руки с помощью доказательств, которые я представлю в гражданском процессе.

— Давай устроим мозговой штурм, Лорен. Мы должны привлечь больше внимания СМИ, а для этого нам нужно сильнее сыграть на их эмоциях.

Хотя я уверен, что Анастасии это не понравится. Но это то, о чем она просила, и это то, что я собираюсь дать ей.

И всему миру.

Глава 17

Анастасия

Я выхожу из кабинета Нокса, но я не смогла бы последовать за Сандрой, даже если бы захотела. Мои ноги трясутся так сильно, что едва держат меня на ногах.

Поэтому я прислонилась к стене в углу, переводя дух. Я действительно не думаю, что гожусь для утешения людей.

У меня это никогда не получалось.

То, что меня воспитали так, чтобы я оставалась на заднем плане, наложило на меня оковы — никогда не выделяться. Никогда не протягивать руку или плечо, чтобы поплакать.

Моя кузина, Рай, единственная девушка, которая находилась рядом со мной после смерти мамы, и хотя она любит меня, она не нуждается в моих утешениях. Она сильная, сильнее некоторых мужчин, и я никогда не видела ее слабой.

Она также обращалась со мной в детских перчатках, будто одно неверное прикосновение может сломать меня.

Думая о ее реакции на мое исчезновение, у меня щемит в груди. Она должна быть так разочарована во мне, так зла.

Но я не могу позволить себе думать о семье, которую покинула. Не сейчас.

Мои пальцы дрожат, когда я достаю телефон и перехожу к одной из немногих сохранившихся у меня фотографий с мамой и Бабушкой. Тогда я была совсем маленькой, наверное, четыре года, и я сижу у мамы на коленях и безудержно хихикаю.

Я ее копия, будь то белокурые волосы, глубокие голубые глаза или миниатюрные черты лица. Но она всегда выглядела разбитой, уставшей, словно измученной существованием.

Мама не из тех, кто улыбалась, но на фотографии она улыбается, глядя на меня. Бабушка тоже улыбается, все ее внимание также приковано ко мне.

Эти две женщины любили меня безоговорочно, и если бы судьба сложилась иначе, я бы смогла воссоздать этот образ.

Чем больше я продолжаю смотреть на снимок, тем больше он привязывает меня, давая чувство безопасности.

— Я всегда буду с тобой, даже когда я далеко, Ана.

Так говорила моя мама, и в детстве я чувствовала, что она рядом, рядом со мной.

И сейчас тоже.

И я должна поступить правильно. Я должна быть рядом с Сандрой, даже зная, кто стоит на стороне ее отца.

Даже зная, что меня могут скомпрометировать.

Но я не могу просто бросить того, кто просит о помощи. Чем это отличается от отказа от моей собственной мамы?

Спрятав телефон, я иду в ванную, где, по моим расчетам, должна быть Сандра. Однако я нахожу ее у окна, схватившись за грудь и наклонившись вперед.

Я спешу к ней, затем останавливаюсь на безопасном расстоянии, чтобы не напугать.

— Ты в порядке?

Она медленно поднимает голову, слезы все еще текут по ее щекам.

— Э... да... думаю, да.

— Я знаю, что он был резок, но он действительно хорош в своем деле, так что доверься процессу, хорошо?

— Может, он прав. Если я... не могу справиться с этим с людьми, которые на моей стороне, как я буду вести себя в суде? Перед ним? Я выставлю себя дурой, не так ли?

— Нет, не говори так. — я медленно подхожу к ней. — Ты храбрая девушка, Сандра. Не многие так отважны, как ты, и это заслуживает того, чтобы носить это как почетный знак.

Маленькая улыбка пробивается сквозь слезы.

— Спасибо, что сказала это.

— Это не просто слова. Я верю в них.

— Почему?

— Потому что... моя мать подвергалась насилию, когда я была маленькой, и у меня не было сил защитить ее. В моей жизни не было ни одного дня, когда бы я не винила себя за то, что была бесполезна, но есть одна вещь, о которой я не жалею.

Ее губы раздвигаются.

— О чем?

— Я просила о помощи, когда могла, даже если она шла от кого-то холодного.

— Холодного, как Нокс?

— Хуже. Но знаешь, люди вроде них приносят результаты. Они хорошо знают, как мыслят мудаки, и могут эффективно противостоять им, так что ты в надежных руках.

— Правда? Мне стоит ему доверять?

Я не замечаю колебаний в ее голосе, того, как она обнимает себя и трогает локти. Поэтому я не раздумываю дважды, когда говорю:

— Тебе стоит ему доверять.

— Ты ему доверяешь?

— Во всем, что касается закона? Да.

Она фыркает, и я достаю из кармана салфетку. Сандра вытирает слезы и смотрит на меня сквозь длинные ресницы.

— Ты ведь будешь присутствовать во время всего процесса?

Я сглатываю. Нахождение в суде означает возможность столкнуться с кем-то из моей прошлой жизни, а этого точно не произойдет.

— Я из отдела информационных технологий, так что мне действительно не стоит быть рядом.

— Пожалуйста. — она сжимает мои руки. — Ты единственное дружелюбное лицо, которое я знаю. Я уже спросила Нокса, и он согласился взять тебя в команду.

— Я сделаю все, что смогу. Даже если не буду присутствовать лично, я позвоню тебе до суда. Ты также можешь звонить мне, когда захочешь.

— Спасибо. — ее глаза блестят от свежих слез. — Мы... наверное, должны вернуться.

Ее улыбка спадает, но она крепче сжимает мою руку, пока мы направляемся обратно в кабинет Нокса.

Мы застаем Лорен, Криса и его в глубоком разговоре о деле. Они перебрасываются юридическими терминами, которые я не знаю, и в таком быстром темпе, что не успеваю за ними.

Когда они наконец замечают нас, то прекращают свой разговор.

Лорен улыбается, Крис испускает длинный вздох, но Нокс не выказывает ни малейшего облегчения. Если уж на то пошло, он выглядит спокойным, слишком спокойным, будто этого эпизода вообще не было.

Его глаза на короткую секунду встречаются с моими. Они острые и темные, словно я смотрю в призрачную душу совершенно другого человека.

Мгновение едва длится, прежде чем он переключает внимание на Сандру.

— Мы продолжим с того места, на котором остановились. Если вы снова сбежите, можете искать другого адвоката.

Я смотрю на него, когда она застывает, но он игнорирует меня все время, пока продолжает готовить Сандру. Его вопросы по-прежнему резки, но он делает паузу, когда видит, что ей тяжело.