Ответный удар (СИ) - Шу Алекс. Страница 14

В ожидании новостей, я успел сделать комплекс упражнений с пудовыми гирями, прогуляться по двору, провести пять раундов боя с тенью, послушать радио, сытно пообедать яичницей с колбасой и остатками гречки. Вымыл посуду, почитал лежащий на столе свежий номер «Правды».

Шум подъезжающей машины застал меня за столом. Я отпивал маленькими глотками ароматный, исходящий паром чай из пузатой чашки, хрустел баранками, периодически с надеждой поглядывая на сгустившуюся за окном чернильную вечернюю мглу и прислушиваясь к каждому звуку. Одновременно думал о дальнейших действиях, как строить разговор с капитаном, а потом, если получится, и с Петром Ивановичем.

Звук мотора ворвался в моё сознание неожиданно.

«Кто-то приехал. Надеюсь, свои», – мелькнула тревожная мысль.

Я резко вскочил, толкнув корпусом стол, и чуть не расплескав чай. Кинулся к окну. В темноте, сквозь смутно виднеющиеся штакетины забора, пробивались ярко-желтые лучи автомобильных фар. Подхватил лежащий у стола рюкзак, рывком раскрыл горловину, достал «бульдог», заткнул его за пояс сзади. Вытащил из кармана дирринжер. Метнулся ко входу, снимая с крючка и надевая на ходу куртку. Быстро натянул ботинки, лихорадочно завязал шнурки. Звук мотора тем временем стих. Похоже, машина остановилась. Взвел курки дирринжера. Крутанул колесико накладного замка, открывая входную дверь. Осторожно выглянул на улицу, спрятав ладони в рукавах куртки, скрывая от постороннего взора миниатюрный пистолет.

За забором темнели очертания УАЗа. Хлопнула дверь забора. От машины отделилась знакомая кряжистая фигура.

Я облегченно выдохнул, и спрятал дирринжер в карман.

Старик увидел меня, приветственно махнул рукой. Я неторопливо пошел к нему навстречу. Лязгнул замок, скрипнула, отворяясь, калитка и Иван Дмитриевич вошел во двор.

– Все нормально, – сразу ответил на мой невысказанный вопрос он, – Сергей Иванович в машине. Сейчас она заедет, зайдём в дом, и поговоришь с ним. А пока помоги ворота открыть.

– Без проблем, – кивнул я.

Старик отодвинул тяжелый железный засов, мы развели ворота в сторону. УАЗ снова заурчал мотором и повернул, заезжая на придомовую территорию. В глаза ударил яркий ослепляющий свет, заставивший меня инстинктивно прикрыть глаза.

Машина остановилась посреди двора, недалеко от нас. За рулем сидел незнакомый молодой парень. Рядом с ним виднелась знакомая фигура капитана. Двигатель резко замолк. Открылась дверь, снег захрустел под ногами в черных кожаных ботинках. Сергей Иванович быстро шагнул ко мне, задержался взглядом на разбитой брови, но ничего не сказал, взял за плечи и порывисто обнял.

– Здравствуй, Алексей. Прими мои соболезнования. Я тебе уже говорил, повторю ещё раз: твой дед был боевым офицером и настоящим мужиком. И умер, как подобает воину – в бою с врагами.

В горле запершило. Слюна загустела, стала вязкой и горькой. Я сглотнул, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами. По сути, я взрослый мужик, хоть и в теле подростка. Видел не одну смерть, воевал в Афганистане, сражался в Белом Доме, а гибель деда воспринимаю тяжело. Перед глазами до сих пор стоит его улыбающееся лицо, подтянутая фигура, а моя ладонь ещё помнит его железное рукопожатие. Может, дело ещё и в юношеских гормонах, обостренном восприятии? Не знаю. Общая тайна, а потом и дело, ещё больше сблизили нас. Я знал: пусть весь мир рухнет, но дед никогда не предаст, всегда поможет и прикроет своей широкой спиной. Сейчас его нет, и в груди могильным холодом разливается ощущение звенящей, трагической пустоты.

Но сейчас не время об этом постоянно думать. Человек, тяжело переносящий смерть близкого родственника, на какое-то время выпадает из реальности. Он не может сохранять разум холодным, а тело – энергичным и готовым к работе. Сознание плавает в волнах душевной боли, вновь и вновь переживая горечь потери. Это губительно для дела. Сейчас надо задвинуть переживания на самые дальние задворки подсознания и сконцентрироваться на дальнейших действиях. Скорбеть буду потом, когда страна получит шанс на новую жизнь.

Я стиснул челюсти, усилием воли, давя в зародыше опустошающее чувство потери.

– Здравствуйте, Сергей Иванович, спасибо, – мой голос звучал спокойно и отстраненно, – я знаю.

– Что же ты сбежал, не предупредив? – мягко попенял капитан. – Петр Иванович уж на что железный человек, а места себе не находил, как только узнал, что произошло, и о том, что ты куда-то исчез. Не делай так больше, Леша, не надо. В случае нештатных ситуаций, всегда держи в курсе, что произошло и где ты находишься. Одно дело делаем, сам понимаешь.

– Понимаю, – вздохнул я, – извините, такого больше не повториться. Просто мне нужно было кое о чем подумать. Переночевать со своими мыслями, отойти от гибели деда.

– Подумал? – одними губами усмехнулся ГРУшник. – Самодеятельностью заниматься не будешь? Учти, один твой неосторожный поступок, и всё может полететь в тартары.

– Знаю, – я смущенно потупился. – Сначала хотел пристрелить парочку предателей, но передумал. Понял, что нужно руководствоваться не эмоциями, а логикой и здравым смыслом.

– Правильно, – одобрил Сергей Иванович. – Дисциплина должна быть и холодная голова, чтобы не напортачить.

– Товарищ капитан, – вмешался в разговор, стоящий рядом Березин, – чего мы на морозе стоим? Пойдемте в дом, там поговорим.

– И то верно. Пойдемте.

Через пару минут мы уже сидели за столом. Хозяин разлил чай по чашкам, сыпанул горсть баранок в тарелку и деликатно удалился, оставив нас с капитаном одних.

Минуту мы сидели, отпивая горячий напиток, хрустели сушками. Чай жидким огнем растекался по пищеводу, согревая и бросая в пот.

Первым разговор начал ГРУшник. Он неторопливо отставил чашку с чаем в сторону. Взгляд капитана потяжелел, стал острым и колючим:

– Мне Иван Дмитриевич говорил, что ты хочешь срочно передать важную информацию. В подробности не посвятил, сказал, при личной встрече со мной сам все расскажешь. Добавил только, что это связано с будущим покушением на Петра Ивановича. Я тебя внимательно слушаю.

– 29 декабря в пятницу, в три часа дня, Ивашутина убьют. Если точнее, отравят специальным ядом, разработанным в «Лаборатории Х» КГБ. Опрыскают баллончиком ручку автомобиля, Петра Ивановича вызовут в Генштаб. Он возьмётся за ручку, и туда доедет уже мертвым.

Лицо капитана окаменело, взгляд потяжелел, стал острым и колючим:

– Подробности какие-то можешь сообщить?

– Могу, – кивнул я. – Фамилия убийцы – Пименов. Сотрудник вашего ведомства. Будет в кожаном плаще и ондатровой шапке-ушанке. Работал в резидентуре ГРУ, находящейся в Индии, африканских и западноевропейских странах. Опытный ликвидатор. Был завербован сотрудниками КГБ, собравшими на него компромат.

– Какой компромат? – быстро уточнил капитан.

– Валютные махинации, взятки, спекуляция товарами из других стран, периодически получал деньги на вымышленные оперативные мероприятия, встречи с агентами и проигрывал их в казино. Там ещё много другого было, целый букет должностных преступлений и действий, попадающих под уголовное преследование.

– А теперь расскажи об этом подробнее, не упуская ни одной, даже самой мельчайшей детали, – Сергей Иванович придвинулся ближе, не спуская с меня внимательного взгляда. ГРУшник напоминал хищника, почуявшего добычу. У меня возникли ассоциации с напрягшимся тигром, напружинившимся и готовым в любой момент прыгнуть.

Я вздохнул и начал подробно рассказывать.

Когда я закончил, капитан задумался.

– Я знаю, что ты можешь предсказывать и предвидеть грядущие события. Петр Иванович кое-что о тебе рассказывал. Но сон… Ты уверен, что он сбудется?

«И этот туда же», – мелькнуло у меня в голове.

– Конечно. На все сто процентов.

– Тогда будем работать, – капитан нахмурился. – Сейчас я дам Васе инструкции, он отъедет подальше, свяжется по «Алтаю» с нашими, а мы с тобой серьезно поговорим. Потом я вас познакомлю.

– Сергей Иванович, а вы в нём уверены? Особенно в том, что нам надо знакомиться, – уточнил я. – Чем больше людей обо мне знает, тем выше вероятность провала.