Право на одиночество (СИ) - Шнайдер Анна. Страница 35
– Ну и что тогда в ваших интересах? – я уже не скрывала своё раздражение.
– Чтобы мы ушли отсюда вместе и направились в ресторан.
Несколько секунд я молчала, смотря на Молотова. Как он меня бесил этой своей самодовольной ухмылкой, скрещенными на груди руками, насмешливым взглядом… Вздохнув, я постаралась успокоиться и тихо, но твёрдо ответила:
– Катитесь колбаской!
Он, кажется, удивился. Я продолжила:
– Да, прямо сейчас! Разворачивайтесь к двери и катитесь отсюда колбаской! Считаю до трёх, и если вы этого не сделайте, я брошу в вас её, – я взяла со стола тяжёлую статуэтку, которую Ломову подарили четыре года назад, а он её сплавил нам со Светочкой за ненадобностью. Вот и пригодилась!
И тут Молотов меня удивил. Он поднял руки и, рассмеявшись, сказал:
– Стойте, Наталья Владимировна! Пощадите меня! Позвольте объяснить…
– У вас тридцать секунд! – я старательно целилась ему в голову.
– Я хотел извиниться за то, что случилось утром! Мне очень жаль! И… вы мне правда нравитесь! Ну что я такого сделал-то? Вы тут сидите, во всём издательстве никого не осталось, кроме нас… Я тоже весь день дела разгребал, полчаса назад решил домой пойти, и когда уже проходил пост охранников, один из них сказал: «Опять наша снежная королева допоздна сидит». А я уже знаю, что вас тут так называют! Вот я и решил… Ну простите, а?
Всё это Молотов не просто сказал, он это выстрелил пулемётной очередью, я еле поспевала за ходом его мыслей. Но статуэтку всё же решила опустить.
– Хорошо, прощаю. Только выйдите из моего кабинета и закройте дверь… снаружи. По-хорошему прошу.
Молотов выглядел расстроенным.
– В ресторан сегодня не пойдём?
– Нет.
– А завтра?
Я вздохнула.
– Хорошо, если я обещаю, что пойду с вами в ресторан на этой неделе, вы покинете мой кабинет?!
На лице Молотова появилась счастливая торжествующая улыбка, которая меня немного взбесила. Но я не успела ничего сказать – он кивнул и, сказав: «До свидания!», поспешил скрыться за дверью.
Вот гад, а? Всё-таки добился того, за чем приходил! Но думать о Молотове мне было некогда – я опять погрузилась в увлекательный мир издательского дела…
Ушла я почти в десять. Охранники на посту уже вовсю клевали носом.
Утром, минуя проходную, я услышала насмешливый голос Петра, начальника охраны:
– Ну вы даёте, Наталья Владимировна! Последняя ушли вчера, почти первая пришли сегодня!
– Что значит – почти? – я улыбнулась.
– Да появился тут у вас конкурент, – Пётр хмыкнул. – Алексей Молотов, знаете такого?
Я вздохнула. Ещё бы мне не знать…
На рабочем месте меня ждал сюрприз. На столе лежала алая роза, к ней лентой была прикручена записка. Уняв подступившую тошноту, я быстрым движением оборвала ленту и развернула записку.
«Сегодня вечером жду Вас ровно в шесть возле проходной. А. М.»
Вздохнув, я разорвала записку и бросила клочки в мусорное ведро. Затем, взяв розу, я сломала её пополам и отправила туда же. Винить Молотова в испорченном настроении я не могла – он ведь не знал, что я «ненормальная баба» и цветы не люблю.
Этот вторник… он был испытанием для моих нервов. Да и не только нервов. Совещание, длившееся почти пять часов, под конец которого я с трудом держалась на ногах… В этот раз Громов помогал мне его проводить, но всё равно, так как он работал пока меньше месяца, я была вынуждена постоянно вмешиваться в его монологи и контролировать ход совещания. И к концу этого ада я подумала, что уж лучше бы я сама его проводила… может, так было бы быстрее.
А Молотов удивлял своей компетентностью. Впрочем, он сам, кажется, был под впечатлением от меня. А больше всего меня поразил Королёв, который смотрел на меня с некоторой долей… гордости. И такого взгляда я у него никогда не видела раньше.
Про предстоящее «свидание» с Молотовым я никому не сказала, даже Светочке. Боже упаси! Не нужно давать нашим змеям повод в очередной раз почесать языками. И хотя я была уверена, что подруга никому ничего не скажет, я понимала, что она в любом случае засыплет меня вопросами. И отвечать на них у меня не было никакого желания.
Я дождалась, пока Света убежит домой ровно в шесть, нацепила свое пальто и, попрощавшись по телефону с Громовым, спустилась вниз.
Увидев меня, Молотов просиял.
– Я уж думал, мне придётся выковыривать вас с рабочего места…
– Умоляю, – я говорила еле слышно, – никто не должен догадаться, что мы уходим вместе. Иначе завтра такое начнётся… кто, с кем, когда и в каком углу…
– А что, я не против, – он ухмыльнулся.
– Зато я – против, – отрезала я и, пройдя мимо, миновала проходную, вышла наружу и поспешила прочь от издательства.
– Стойте, – услышала я сзади тихий голос Молотова. – Поворачивайте направо… теперь налево… Вот и моя машина. Никого нет рядом, садитесь, никто не увидит.
Я быстро юркнула на переднее сиденье и слегка пригнулась.
Он сел рядом, как-то странно улыбаясь, завёл мотор и выехал со стоянки. Когда мы уже находились в потоке машин, двигавшихся к центру Москвы, я расслабилась и выпрямилась в кресле.
– Какая ты смешная, – услышала я тихий голос Молотова и посмотрела на него. Он продолжал как-то странно улыбаться.
– Не припомню, чтобы мы переходили на «ты».
– Да ладно тебе! – он рассмеялся. – Я всего на четыре года старше тебя, да и мы сейчас не на работе. Так что можешь звать меня Алексеем, ну или Лёшей, как больше нравится.
– Хорошо, – буркнула я.
– Ты меня сегодня на совещании просто поразила.
– Чем же?
– Ну… ты сильная женщина, Наташа. Такие совещания, да ещё и в присутствии всех директоров и генерального – это очень сложно. А ты… так легко говоришь, не напрягаясь, не смущаясь… В общем, я восхищен, – он бросил на меня мимолётный взгляд. Как ни странно, но было приятно.
– Спасибо большое. И ещё… я хотела попросить… – я выдохнула, – тебя. Пожалуйста, никогда не дари мне цветов.
Молотов явно удивился.
– Почему?
– Я не люблю цветы. Не вникай, просто не дари, и всё.
Он помолчал, а затем резко спросил:
– У тебя кто-то есть? Мужчина?
Интересный вывод из просьбы не дарить цветы. И ещё мне почему-то очень хотелось ответить: «Нет, блин, женщина!»
– Мне кажется, мы с тобой недостаточно близки для того, чтобы ты задавал мне подобные вопросы, – ответила я ледяным голосом.
Некоторое время мы молчали, а затем Молотов вдруг сказал:
– Тогда расскажи о себе, пожалуйста.
Я улыбнулась.
– Сначала ты расскажи, что тебе там наговорили про меня в коллективе.
– О, – он тоже улыбнулся, – значит, тебе всё-таки это интересно?
– Немного, – я кивнула. – Должна же я знать, что обо мне болтают. Хотя… я представляю, о чём шла речь.
– Ну… тебя уважают, Наташа. Даже очень. А ещё говорят, что ты просто фурия, когда злишься, – он усмехнулся. – Хотел бы я на это посмотреть! Ещё рассказывали, что тебе предлагали должность директора по маркетингу, но ты отказалась. И про попытку изнасилования тоже поведали… Гадина эта Марина Ивановна, вот что.
– Кто ж спорит.
– Называли тебя снежной королевой и Медузой Горгоной. Хотя на последнюю ты не очень похожа… Разве что волосы…
Заметив его восхищённый взгляд, я с трудом удержалась от насмешки типа: «Не смотри, а то в камень обращу».
– А ещё говорят, что ты была любовницей прошлого главного редактора, – восхищённый взгляд поменялся на оценивающий. Я вздохнула.
– Да уж, старые сплетни всё так же цветут и пахнут, когда новых не дают…
– Поэтому ты так старалась, чтобы никто не понял, что мы уехали вместе?
Я кивнула.
– Ну а… Это просто слухи или… дыма без огня не бывает?
– Потом расскажу, – я улыбнулась. Тут Молотов затормозил возле небольшого здания с массивной дверью, вышел, подошёл с моей стороны и помог мне выбраться из машины.
В ресторане его явно знали. Нам тут же выделили столик в отдельной маленькой комнатке и сразу же, даже до подачи меню, поставили на стол бутылку холодного шампанского.