Трехсотая параллель (СИ) - Акишина Антонина. Страница 10
Сердце стучало чаще, чем хотелось бы. И приспичило же этому Доргилю вытребовать ее именно сегодня?!
Ну, хоть платье выдали симпатичное – куда лучше, чем ее «собственное».
Ну, вот, собственно, и зал – здоровенный – потолок теряется где-то в сумраке над головой, дальней стены не видать – света бы побольше…
И король тут как тут.
Да, принц-то наш весь в папашу – лицом, по крайней мере (с годами и вовсе копией будет… или лучше сказать был бы?); да и прочим, похоже, тоже – даже держатся одинаково, будто жердь проглотили…
Хорошо еще, что нет здесь его, принца этого… Или есть?
Даша быстро скользнула глазами по присутствующим – король был, разумеется, не один.
Нет, принца здесь нет всё же – этого принца. Зато есть другой.
Его она тоже узнала сразу – как не узнать, тоже ведь похож… Хоть и другой как будто в то же время. Да, с первого взгляда видно – тихенький близорукий ботаник. И как только станет столь прославленным монархом?! Или не станет уже?.. Глупости, станет, конечно – вот только водворится всё на прежние места…
– Подойдите ближе, – прервал ее мысли голос короля, громкий и звучный, гулко разнесшийся под сводами.
Даже и голоса ведь похожи, и манера речи…
Она повиновалась – сделала еще пару шагов вперед и оказалась теперь с королем едва ли не нос к носу; разве что нос его возвышался над ней на добрый метр (высокая ж у него, однако, «жердочка»!..)
Взгляд темных его глаз был тяжел, словно налит свинцом.
– Рад Вас видеть, госпожа, – произнес он наконец, однако особой радости в голосе его не слышалось.
Даша в ответ молча сделала реверанс (совсем как некогда Таффи перед принцем).
Король, видимо, был удивлен, хоть и постарался этого не показать (еще бы: все неарвельцы для него – дикари, с чего б им иметь понятие о каком-то там этикете?..)
На несколько мгновений в зале воцарилась тишина.
– Вам, надо полагать, известно, зачем я пригласил Вас сюда? – проговорил король затем.
– Нет, Ваше Величество.
Снова – пауза, снова – темный свинцовый взгляд.
И чего пялится?! Али еще не всё разглядел?..
– Как Вы, несомненно, знаете, – заговорил вновь король, – текущий момент весьма непрост для нашей страны … международная обстановка не самая благоприятная…
«Да неужели?! И чья ж то вина?!»
– Мы в одиночку противостоим коалиции пяти враждебно настроенных к нам государств, и среди них, боюсь, и с Вашим… Вы ведь родом из Эвиры, не так ли?
– Верно, Ваше Величество.
– Верно, – повторил он, всё так же буравя ее глазами. – Однако в свете последних событий возьму на себя смелость утверждать, что в кампании намечается перелом… В нашу пользу. Две недели тому назад наша доблестная армия наголову разбила союзные войска на Каррэнской равнине. Победа, повторюсь, полная и безоговорочная, фактически не оставляющая нашим противникам шансов продолжить сопротивление. Пока что намерения сесть за стол переговоров они не изъявили, но, полагаю, это лишь вопрос времени. Когда же этот момент настанет, боюсь, мы будем не слишком снисходительны.
«Как и они к Вам», – подумала Даша. Действительно, одержав победу, коалиция не больно-то церемонилась с поверженным агрессором. Впрочем, всё это пока – лишь в альтернативной реальности… Здесь реалии другие.
– Выражусь яснее, – продолжал король. – Мы будем настаивать на полном их отказе от своего суверенитета и вхождении в состав Арвельского королевства на правах провинций. Вместе же с землями, как Вы, думаю, понимаете, перейдут в наше подданство и их… обитатели.
Он умолк и молчал довольно долго – вероятно, для большей внушительности, а может, приглашая высказаться и ее. Напрасно, коли так.
Что тут скажешь? Горе побежденным – еще со времен Древнего Рима известно. Вернее – тогда озвучено, известно-то было всегда…
Однако едва ли напыщенный старик позвал ее сюда лишь за тем, чтобы разъяснить прописные истины.
И точно:
– Тем не менее, – проговорил он, выдержав паузу, – Вам – лично Вам – беспокоиться не сто́ит, как и Вашей семье. У Вас ведь есть семья, госпожа?
– Да, Ваше Величество.
Конечно, надо бы было ответить «нет» – меньше потенциальной мороки. Но слова эти вырвались как-то сами собой, непроизвольно: есть же, в самом деле, у нее семья – пусть и далеко, так далеко, как Доргилю этому и не снилось. Что ж, слово – не воробей…
На ее счастье, подробностей король выспрашивать не стал – только кивнул.
– Так вот, госпожа, повторю, на сей счет можете быть спокойны, – голос монарха был торжественен и в то же время как будто слегка насмешлив, но и насмешка эта скрывала, очевидно, что-то совсем иное: надменность? презрение? неловкость? – Даша принялась было гадать – но решение найти ей так и не довелось. – За некие вполне Вам известные, – отчеканил вдруг король, – и не нуждающиеся в представлении заслуги я жалую Вам права наследственного дворянства и графский титул Арвельского королевства.
В зале воцарилась совершеннейшая тишина. Взоры всех собравшихся, Даша чувствовала, были устремлены на нее. Но сама она смотрела только на Доргиля. А он – на нее – всё с тем же странным, неразгаданным выражением.
– Все формальности будут улажены в ближайшее время, – прервал он наконец затянувшееся молчание. – Вопросы?
Даша, совершенно огорошенная, нашлась не сразу.
– Нет вопросов, Ваше Величество, – произнесла она наконец – и сообразила-таки добавить: – Благодарю.
Король коротко кивнул:
– Можете быть свободны.
Аудиенция окончилась.
«Да, ну старикан и выдал», – размышляла Даша, уже вернувшись в свои «покои» – не то больничную палату, не то тюремную камеру повышенной комфортности.
Да, надо признать, чего-чего, а такого она уж точно не ожидала – хоть готова была, казалось, ко всему. Удивил так удивил.
Хотя, если подумать, что ж тут такого уж удивительного? Любит чадо свое – вот и всё. А когда б не она – где б оно было теперь, чадо-то это?..
И правда ведь – ларчик-то просто открывается. Как только раньше не додумалась?! Впрочем, старика Доргиля она вообще как-то до сих пор упускала из виду…
Еще бы: не его же ей объектом назначили. Да и как назначить-то? С кончиной его всё кристально ясно: умер семидесяти трех лет от роду, от естественных причин, в собственной спальне, куча свидетелей – такие не годятся. То ли дело сынок его: никто ничего толком не видел, тела не нашли… Вот это – в самый раз.
Да, подобная, так сказать, пропажа без вести – непременное условие. А как иначе избежать воздействия на местный исторический процесс?.. Само же перемещение – не в счет. Какая, в сущности, разница – умер он в своем мире или отчалил в иной? Всё равно ж назад не вернется…
Всем необходимым условиям принц удовлетворял идеально – потому-то за ним ее и послали.
А повезло всё же (или – еще только повезет?) этому миру от него избавиться… Вроде бы и не злодей в классическом смысле, а сколько бы бед наделал – и своим, и чужим… Ему ж лишь бы кулаками помахать (ну, или мечом – какая разница), выиграл бы эту войну – начал бы новую, народов-то кругом полно, подминай не хочу… Нет, без него всем тут определенно станет лучше.
Хотя не всем, конечно, кому как… Вот хоть бы папаша его… Ведь любит же, до безумия любит (аж какой-то варварке за него арвельское дворянство пожаловал) – и дальше любить будет, и верить в смерть его откажется, да и зачахнет-то с горя – так бы, может, и еще пожил… И повоевал бы еще с кем-нибудь… Нет уж, в данном случае так, как в итоге случилось (случится?), и правда лучше: пусть не для всех – для многих.
Даша встряхнула головой: эк куда занесло ее, однако! Прежде что-то не задумывалась. Делала свое дело – и всё.
А коли и думать теперь, то – о другом. И дернуло же ее про семью брякнуть. Как выкручиваться-то? Отыскивать ведь вздумают, чего доброго – новоиспеченных-то дворян… Сказать, что ли, что от войны бежали? Да подальше куда, в Мирило́н, к примеру? Там спокойно пока, да и пограничье, наверняка ж и правда беженцы есть… Точно, так и скажет. А сама тогда чего осталась? Эх, с враньем этим вечная морока – сколь ни увязывай ниточки, какая-нибудь да выбьется. Ну, работа, положим? Хотя нет, не годится… Может – любовь? Так еще за женишком пошлют… Ладно, потом сообразит…