Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 7 (СИ) - Афанасьев Семён. Страница 33

— Например?

— Например, ты можешь для начала отсюда и не выйти, — хмыкает старший. — Поскольку формально, по документам, тебя здесь нет.

— Да. Формально в этом месте вообще нет никого, как и не ведется этого разговора, — опять поддакивает второй.

О визите Сёгуна они не знают. А ведь это о многом говорит.

— Дешёвая манипуляция… Знаете, мне кажется, вы очень усложняете. Нужно решать проблемы по мере их поступления, — поднимаюсь с табурета. — В архитектуре вашей логики, что мешает мне надавать сейчас вам по рогам? И тупо выйти из здания, раз меня тут нет?

Виснет неловкая пауза. Они снова переглядываются.

— На самом деле, готов поспорить, по мне просто не оформили документы. На всякий случай. Кто-то был не в курсе некоторых интересных деталей, — хлопаю себя по животу. — Приступим? Поднимайтесь, чтобы вас ногами не пинать.

— Ты о чем? — искренне изумляется первый парламентарий.

— Ну вы же мне сделали предложение. Угрожать пытались. Вот я вам сейчас вручную объясню, что думаю по этому поводу.

Глава 18

Здание суда, один из залов для заседаний.

— …признаёте ли вы факт убийства водителя микроавтобуса вашей рукой?

— Тут трудно спорить, — Маса шмыгает носом. — Когда камень ломает кости черепа, летальный исход вполне вероятен. Но мне кажется, вы не там расставляете акценты, ваша честь.

По задним рядам катится ропот.

Вака ожесточённо жестикулирует в сторону сразу трёх операторских групп, находящихся в разных концах зала.

— Поясните?

— Признание факта убийства не равно признанию вины, — охотно отвечает блондин.

— Что вы хотите этим сказать?

— Водитель для меня в ту секунду был прежде всего этническим китайцем. И хоть он непосредственно никому не угрожал, но в любой момент мог увезти бандитов вместе с заложником. То есть, счёт шел на секунды.

По залу тут и там слышны тихие реплики.

— Уважаемая мною патрульная их отъезду ну никак воспрепятствовать не смогла бы, — старшеклассник прикладывает ладонь к левой половине груди и коротко кланяется в сторону офицера с перебинтованной правой рукой. — Даже встань она на пути минивэна. Её бы просто сбили и поехали дальше.

— Вы только что упомянули этническое происхождение убитого. Это имеет какое-то значение, по-вашему?

— Это имеет значение по мнению парламентской комиссии, — пренебрежительно фыркает младший Асада. — Которая вот уж четверть часа тому как внесла на обсуждение и в кабмин, и в сам парламент поправки к статусу регионального сотрудничества. Ожидается, что закон будет принят в первом чтении.

— Масахиро Асада, я впечатлён тем, как вы ориентируетесь в реалиях большой политики. Но мы не можем вести разбирательство, опираясь на закон, который ожидается в будущем, — судья выглядит бесстрастным и лаконичным.

— Ваша честь, а вот тут я не согласен! — подросток поднимается со своего места и опирается на барьер обеими руками, сковаными наручниками. — Это в любой другой стране вы были бы правы! А здесь Япония!

— И что? — представитель государственного обвинения вмешивается в дискуссию. — Каким образом это должно повлиять на квалификацию?

— Пф-ф. Япония — единственная в мире страна, где дух закона уважается и соблюдается больше, нежели его буква. По крайней мере, так меня учат в школе, — пожимает плечами старшеклассник. — Если адекватный гражданин нашей страны видит угрозу, он имеет право устранять её своими руками. Не помню какая статья конституции, из первого десятка.

— И что? — прокурор порывается сказать что-то ещё, но сдерживается.

— Для чиновников перевожу отдельно: если горит дом соседа, а в этом доме маленькие дети, вам необязательно оформлять лицензию на пожаротушение. В начале есть смысл погасить дом и спасти детей.

По залу катиться смех.

— А документы на ведро, которым вы залили огонь, можно будет оформить и потом, — улыбается светловолосый. — Если вас будет кому спрашивать. Это Япония, — он ведёт ладонью в сторону зала.

Там и тут раздаются редкие хлопки.

_______

— … вопрос представителя государственного обвинения: как вам защититься от кастетов в следующей фазе конфликта? У суда имеются серьезные сомнения в законности ваших нейро-расширений.

— Это обвинение? — мгновенно отзывается адвокат.

— Нет. Пока лишь вопрос.

— Шутите? — лицо подростка излучает неподдельное удивление. — Я и без адвоката отвечу. Там знаете какая блямба была? Инерционность удара наверное раз в двадцать больше, чем у кулака! Ладно, не настолько, — тут же поправляется блондин. — Но всё равно, в разы! Перевожу для дилетантов: они могли нанести только одиночный удар. Серьезному бойцу в этом случае даже расширения не нужны. Кстати, и о них мы поговорим, но чуть позже, когда борцы с нейро-контрафактом подтянутся…

В зале на короткий момент виснет тишина.

— Пожалуйста, соблюдайте правила и проявляйте уважение к суду!

— Хм, пардон, понятно, — пацан обескуражено чешет затылок. — Как бы тут объяснить попроще… Ваша честь, одиночным ударом можно попасть в человека только при одном условии. Если, конечно, этот человек когда-то выходил в ринг, даже и не будь у него этих самых ваших расширений.

— При каком условии?

— Если этот человек привязан к стенке, если у него завязаны глаза или если его ноги прибиты гвоздями к полу.

— Понятно… — судья терпеливо вздыхает.

— Кстати, вы же не являетесь совершеннолетним? — полувопросительно поднимает бровь представитель прокуратуры.

— А это здесь причём?! — искренне удивляется блондин. — Вам привести примеры, когда несовершеннолетние граждане Японии выполняли свой гражданский долг по защите страны не хуже взрослых?!

Прокурор набирает воздух в лёгкие, но тут вклинивается судья:

— В этих примерах нет необходимости! Аргумент принимается.

— Жаль. — Гайдзин крайне невежливо перебивает старшего. — А то я бы напомнил вам про Хироо Оноду. По нынешним законам, он вступил в командование своим последним подразделением ещё до совершеннолетия, поскольку в двадцать лет. Вот ему и надо было спросить нашего уважаемого прокурора, ка…

— МАСАХИРО АСАДА, ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ВЫ НАНЕСЛИ ТРАВМЫ ПАТРУЛЬНОЙ, НАХОДИВШЕЙСЯ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СВОИХ ПРЯМЫХ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ? — ведущий заседание перекрывает голосом подростка.

— И каким образом это согласуется с вашим курсом на защиту государства? — тут же сориентировавшись, насмешливо добавляет государственный обвинитель.

— Разрешите встречный вопрос обвинению? — подросток требовательно смотрят на судью.

— Это необходимо?

— Да. Мой вопрос — это часть ответа.

— Спрашивайте…

— Господин прокурор, вам знакомо понятие оперативной обстановки? — теперь на собеседника весело смотрит светловолосый.

Прокурор молча и не мигая глядит в ответ.

— Мне оно тоже знакомо, — не смутившись, кивает Асада. — "Всё, может быть истолковано как угроза, является угрозой до особого распоряжения командования".

— Это откуда?! — чиновник удивлённо поднимает брови. — Что за манипуляции? Что за документ?

Из зала доносится одинокий голос:

— Боевой устав армии.

— Старой армии, ещё Императорской, — добавляет сосед говорившего.

— Точно, — подтверждает старшеклассник. — Он самый. По сути заданного вопроса поясняю. Патрульная мешала моим действиям по освобождению заложника. У меня не было времени ей что-то объяснять, плюс я не знал, сколько китайцев ещё рядом.

— И? — судья заинтересованно закусывает дужку очков.

— Я не знал, выиграю или проиграю в итоге. Поскольку на территории муниципалитета уже де-факто введено усиление, мои подозрения о многочисленности напавших подтверждены законодательно. Ещё вчера.

— Я пока не понял, зачем вы бросали камнем в патрульную.

— На случай своего проигрыша противнику. Мне было важно, чтобы её не ассоциировали со мной, это если бы меня там прибили.

— Почему?