Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 7 (СИ) - Афанасьев Семён. Страница 34

— Когда убивают мужчин, вторым этапом всегда принимаются за женщин, — вздыхает подросток. — А так все увидели: я ей вроде как враг. Вон, даже булыжником в неё швырнул. Травма, кстати, нанесена несерьёзная, исключительно чтобы гарантировать свою безопасность от её таззера в тот момент. И исключительно на момент острой фазы, пардон за тавтологию. А то бы она мне ка-а-ак врезала в спину, в самый интересный момент… ещё раз пардон за тавтологию…

По залу катится смех.

_______

Там же.

— … перейти к опросу патрульной Руру Микары, как пострадавшей и полноценного свидетеля. — Представитель государственного обвинения требовательно смотрит на судью. — Она присутствовала от начала и до конца.

— А я отказываюсь выдвигать обвинения со своей стороны. — Девушка поднимается с места, не заботясь даже о собственном приведении к присяге. — Что было, рассказать могу, да; но я это уже много раз делала. В том числе, в департаменте внутренней безопасности. У вас же есть эти материалы?

— Почему отказываетесь от обвинений? — уточняет судья, затем торопится пояснить. — Я не давлю, лишь стремлюсь к пониманию!

— Масахиро Асаду в настоящий момент считаю сотрудником полиции, хотя и очень специфического ранга. Прошу уважаемый суд переквалифицировать дело, как подлежащее рассмотрению на внутреннем дисциплинарном комитете, — Руру нервно дёргает левым плечом, стараясь не шевелить правой рукой.

— Вы имеете в виду комитет департамента полиции Токио?

— Так точно.

— Но в распоряжении суда есть подтверждённая служебная запись регистратора. Вы лично вызвали помощь из-за того, что Асада вас атаковал. Откуда такое противоречие самой себе?

— Вы имеете в виду запись с моего служебного жетона?

— Да.

— Я была неправа. Погорячилась. Неверно оценила причинно-следственные связи. Если мой доклад по служебной сети был расценен, как основание для обвинений в его адрес, — кивок в сторону подростка, — прошу это обвинение отозвать.

— Да ну?! — прокурор неверяще машет ладонью перед своими глазами.

— Настоящим уведомляю: у меня нет никаких претензий в адрес Асады Масахиро, — твердо заявляет Руру.

— Это ваше окончательное решение? — судья ладонью останавливает представителя обвинения.

— Ваша честь, мне нечего добавить. Имело место недопонимание между двумя сотрудниками полиции. Это окончательная трактовка событий в моём исполнении. — Девушка переводит дух. — Если у вас есть сомнения личного характера, пожалуйста, верните запись на тот момент, когда Асада предъявляет мне свою благодарность от директора департамента? Мы её только что смотрели.

— Что это, с вашей точки зрения, меняет в квалификации?

— Он официально уведомил меня, что является моим коллегой. Более низкого ранга, очень специфического статуса — но он тоже не чужой в полиции Токио. Наш с ним конфликт, как и мои сломанные пальцы — это внутренний вопрос министерства внутренних дел. Я очень прошу другие подразделения юстиции в него не вмешиваться. Мы, полицейские, между собой разберёмся сами. Суду Японии тут делать нечего.

— Мне понятна ваша позиция… Могу ли я поинтересоваться, что заставило вас так её изменить? С вызова подкрепления вначале — на отзыв иска сейчас?

— Я могу не отвечать на этот вопрос?

— Да бога ради, — судья спокойно кивает. — Не хотите — не отвечайте. Просто я должен убедиться, что на вас никоим образом не оказывается давление со стороны.

— На меня не оказывается никакого давления.

— Хм. И всё же я был бы более благодарен за подробности. Можете считать это требованием суда.

— Хорошо, поясню развернуто. Я изменила своё мнение после того, как увидела: здесь и сейчас шестнадцатилетний школьник защищает Японию в одиночку.

— А когда это произошло? Конкретнее?

— Вот этот момент на записи, — Руру Микара самостоятельно ставит на воспроизведение нужный фрагмент, пользуясь служебным концентратором.

На записи блондин европейской внешности атакует этнического китайца обрезком стальной трубы с криком "ТЭННО ХЭЙКА БАНЗА-АЙ!".

Сотрудник полиции экипирован в штатный защитный комплект с полной символикой одного из специальных подразделений.

— М-да уж. Иллюстративно. — Судья снимает очки и покусывает дужку. — Ладно. Вопросов к Микаре не имею. Идём дальше…

_______

— … да я тогда вообще подумал, что они не полицейские!

— Форма на сотрудниках из микроавтобуса для вас не показатель?

— А эта физзащита мне ничего и не говорила! Они сразу драться полезли! А тот, который говорливый, старший инспектор Ван, он вообще даже не представился поначалу, — подросток то ли очень хорошо имитирует возмущение, то ли реально возмущён. — Я, может быть, и повёрнут на военной истории чуть больше, чем нужно. Но я очень хорошо знаю, что делать, когда в твою форму переодевается гражданин чужого государства!

— Форма на них была в полном соответствии с законодательством, — замечает председатель заседания.

— Ваша честь, а вот, послушайте тогда ещё раз, — школьник ручным джойстиком находит нужный момент на выгрузке со своего нейро-концентратора. — Когда мне, да на моей земле, заявляют такое — ну не знаю. На тот момент мне казались вероятными два варианта. Первый: этот человек — не тот, за кого себя выдаёт. Второй вариант: он попал на должность по ошибке, плюс из-за границы. Мой долг, как японца, максимально быстро устранить это недоразумение.

— Вы поэтому первым нанесли удар арматурой?

— Я же уже пояснил свои мотивы. Мне добавить нечего. Да и там была всего лишь стальная труба, ваша честь — по его шлему не так и страшно. И я бил не сотрудника полиции, а этнического китайца. Разницу улавливаете? С высоты сегодняшнего дня и с позиции последних заявлений в парламенте страны.

— Гхм. В некоторых других странах подобное ваше заявление было бы истолковано, как… — судья недоговаривает.

— Ваша честь, а мы не в других странах. Мы в Японии. И вопрос надо ставить шире: как так получается, что на своей земле у тебя прав меньше, чем у командировочного иностранца, который приехал сюда на месяц?! Ладно, пусть он заехал даже на пару лет, по ротации.

_______

— … вы настаиваете на том, что считаете свои действия абсолютно оправданными?

— Я подал встречный иск. В смысле, мой законный совершеннолетний представитель его подал, — подросток кивает в сторону зала. — Я усмотрел откровенную попытку прямого и незаконного давления на меня со стороны восьмого бюро.

— Каким образом осуществлялась давление?

— А через недопуск медицинской помощи к моей сестре. Происходило на моих глазах. Ваша честь, разрешите встречный вопрос?

— Какой?

— Основное отличие суда Японии от любого другого, меня так учили в школе — это когда соблюдается не столько буква, сколько дух закона. Это так? Или нам в школах врут?

— До известной степени справедливо, — нехотя бормочет судья. — Как это должно вас оправдать?

— Если интересы страны, как я их понимаю, нужно защищать здесь и сейчас, не считаясь ни с какими последствиями для себя лично — значит, суд ВСЕГДА войдёт в твоё положение. У нас, слава богу, не та страна, где убийце дают меньший срок, чем тому, кто от него защищался.

— Попрошу без абстрактных фигур.

— А это и не фигурально. Абсолютно реальная страна, абсолютно реальный уголовный кодекс… Кстати, пожалуйста, проверьте команды, которые отдавал старший группы? Они по-китайски. Видимо, командированные к нам коллеги-полицейские из восьмого бюро не рассчитывали, что у меня будет армейский нейро-концентратор?

Зал пребывает в полном молчании пару минут, требующиеся на установление соединения и верификацию протокола.

— Неприятный сюрприз китайским сотрудником восьмёрки, — Асада многозначительно глядит на один из рядов. — Такая вот выгрузка в Японии имеет статус неопровержимого доказательства.

— … поддержка ваших действий со стороны толпы — заранее срежисированный вашей организацией спектакль? Имею ввиду Джи-ти-груп.