Время возвращать долги (СИ) - Ронис Александра. Страница 34

Значит, нынешней своей «профессиональной деятельностью» косвенно Леся была «обязана» ему? Это из-за их драки ее муж впал в кому, а потом скончался? И из-за ее заявления осудили его самого? Хитро и жестко над ними жизнь свой суд устроила… Справедливо, ничего не скажешь. Вот только наименее виноватой, но наиболее пострадавшей стороной здесь, по любому, выходила Леся. И это не она ему должна, а он ей…

Крест не сомкнул глаз до самого утра, потом до обеда с тяжелой чугунной головой охранял сон Леси от дочери. Уходя, возможно, навсегда, он задал один-единственный вопрос:

— По какому адресу находится твой… твоя контора?

— Тебе зачем? — сразу же напряглась Леся, вся подалась в его сторону. В глазах зажглась неподдельная тревога. — Не нужно туда ходить, Жень, пожалуйста, — взмолилась она, — ведь ничего нельзя исправить все равно! Будет только хуже…

— Посмотрим, — неопределенно ответил он и, дождавшись все-таки ответа, подмигнул весело Насте, с грустинкой в глазах поглядывающей на него из-за фигуры матери, и закрыл за собой дверь.

Еще один этап в жизни был завершен, начинался следующий, и каким он окажется, Крест пока представить себе не мог. Но вполне отдавал себе отчет, что, возможно, он будет ярким и коротким…

Пока добирался на общественном транспорте до квартиры Валета, так и этак крутил в голове различные варианты «помощи» Лесе и в итоге остановился на одном. Сомнительный, в чем-то даже малоосуществимый и где-то крайне рискованный, но этот план мог вытащить небезразличных ему людей из лап сутенеров и вонючих ментов. Куда его самого могла завести эта дорожка, Крест не думал. Он все равно не мог пройти мимо там, где мог помочь хоть чем-то. Сейчас же, вся его душа просто жаждала возмещения долга перед Лесей…

— У меня к тебе всего два вопроса, — такими словами приветствовал он Валета, открывшего ему дверь. Шагнув внутрь и запирая за собой замок, продолжил: — Ты знаешь, кто держит бордель на Высоковольтной? Как на них выйти? И еще один — тебе по-прежнему нужны люди для твоего дела? И сколько на этом можно заработать? О, получилось, не два, а четыре вопроса, — улыбнулся задорно, по-мальчишески.

Глава 29

После ухода Жени прошло семь дней. И столько же прошло после не совсем понятного, принесшего лишь кратковременное облегчение звонка с «работы».

— Неделю отдыхаешь! — «мамка» Марта была предельно лаконична и не считала необходимым давать какие-либо пояснения.

Олеся интуитивно чувствовала — здесь не обошлось без Жени, но и понять, что он затеял, она была не в состоянии. Мозг отказывался думать глобально, зафиксировавшись на том, что это очень опасно. Ее сутенерам может прийти не по нраву подобное заступничество.

Немало нервов попортил и Кир, взяв за привычку через день мотаться к ней, в надежде выведать что-либо про Женю.

— Валет с дружком твоим Крестом залег куда-то на дно! — зло выговаривал он ей в последний свой приход днем ранее, хищно щурясь и нещадно гоняя во рту жвачку. — Только не говори, что ничего не знаешь! — предостерег он открывшую было рот девушку.

— Я, правда, ничего не знаю, — выдержав его убийственный взгляд, спокойно ответила Олеся. — Ты сам виноват. Зачем нужно было рассказывать ему обо мне? Вот он и ушел.

— Поп*зди мне еще!

Кир резко вскинул руку, словно намереваясь ударить ее, но, сообразив, что они стоят на крыльце посреди белого дня, и за ними запросто могут наблюдать невидимые соседские глаза, сдержался. Многозначительно поводив перед лицом Олеси жилистым кулаком и, словно наслаждаясь ее смиренным видом (она стояла, опустив глаза, сжимая подрагивающие губы), он склонился к ней так, что его поросшая легкой щетиной щека коснулась ее гладкой кожи лица, и прошептал зловеще-страстно:

— Но за косяк придется ответить.

Его пах коснулся ее бедра, и Олеся дернулась, рывком отталкивая от себя навязчивого «клиента».

— У меня дочь дома! И я сейчас не на работе!

— А какого лешего ты, кстати, не работаешь? — задумался вдруг опер, забыв про свои сексуальные хотелки. — Чего это вдруг? — вновь сощурился он.

— Настя болеет, и мне не на кого ее оставить, — уверенно выдала она то, что пришло в голову. В принципе, наполовину правда. И посмотрела на него так же, с уверенностью во взгляде.

Кир отступил, и вовремя, потому что входная дверь скрипнула, и из-за нее показалась голова Насти.

— Мам, ну ты скоро?! — позвала она полу-обижено, полу-испуганно. Взгляд, устремленный на опера, сочился откровенной неприязнью.

Олеся воспользовалась ситуацией и, пока Кир отвлекся на Настю, проскочила между ним и дверью и со словами: «Все, мне пора!» юркнула вслед за дочерью.

Переведя дух, она едва не расцеловала дочь, ведь та, сама не зная этого, можно сказать, спасла ее от приставаний и последующего секса с Киром. Почему-то у Олеси в последние дни появилось стойкое, но тем не менее мерзкое ощущение, что она изменяет Жене. Хоть и сомнительно, что она могла считать его и себя «парой», но отвращение к клиентам в первую же «смену», а сейчас и к Киру оказалось просто зашкаливающим.

— Мама, когда придет Женя? — Настя вырвалась из объятий матери и требовательно уставилась на нее. — Он точно не умер?

— Ты опять за свое?! — тут же взвилась Олеся. — С чего ты это вообще взяла?!

Этот нелепый вопрос дочери, задаваемый ею уже не единожды, пугал Олесю до безумия, до тошноты.

— Перестань так говорить! — теперь уже она потребовала от Насти, совершенно забыв о том, что перед ней ребенок. Даже тряханула ее несильно, не отдавая себе в этом отчета.

Настя тут же насупилась и, надув губы, убежала к себе в комнату. Не вышла оттуда ни к ужину, ни к завтраку на следующий день. В чем-то это было на руку Олесе — она просто не могла уделить достаточно внимания дочери. Ее в буквальном смысле сжирала внутренняя тревога, порожденная неопределенностью. И в воздухе как будто витала мысль — скоро что-то будет… грядет что-то нехорошее…

Это «что-то» случилось на исходе седьмого дня после обеда. По крыльцу прогрохотала чужая поступь, и незнакомый ритм стука о входную дверь ворвался в напряженное ожидание.

Олеся бросилась к двери, рывком распахнула ее, ожидая увидеть кого-то вроде Кира или знакомого ей по фотографии друга Жени криминальной внешности, но опешила, увидев перед собой миловидную хрупкую девушку, да еще и «в положении». По крайней мере, ее внешний вид — платье для беременных в пол, распущенные до плеч волосы — говорил об этом.

— Привет, — поздоровалась та, как будто с давней знакомой, и, бесцеремонно потеснив Олесю, вошла в дом как к себе домой. Она явно спешила и, несмотря на свой приличный живот, двигалась быстро, но с тяжелой поступью.

Первым делом она поочередно обежала все окна и осторожно, стараясь, чтобы ее не заметили с улицы, проверила, не следит ли за ней кто-либо. Оставшись довольной результатами проверки, обратила наконец свое внимание на притихших, недоуменно переглядывающихся между собой мать и дочь. Настя, едва услышав, что кто-то пришел, моментально примчалась вниз в надежде, что это был Женя.

— Представляться не буду, — бросила гостья через несколько секунд молчаливого изучения хозяев. Сняв со спины небольшой рюкзак, она швырнула его к ногам Олеси. Та невольно вздрогнула от глухого стука. — Вот, это тебе от Креста. И передаю его слова — «Ты больше никому ничего не должна. Уезжай отсюда, начни новую жизнь. Только никогда и никому не говори, откуда деньги».

Говорила незнакомка так же быстро, как и двигалась до этого — порывисто, резко. Либо сама по себе была таким, отнюдь не медлительным, человеком, либо в данный момент сильно нервничала и, возможно, чего-то боялась. Олеся не могла этого определить точно, потому что сама была практически на взводе.

— Крест? — удивилась она поначалу, но потом все же сообразила: — Женя?

— Все, я ухожу, — не ответив на вопрос, заторопилась незнакомка к выходу. — О том, что я здесь была, да и вообще о том, что ты меня знаешь, лучше никому не говори. И упаковки уничтожь, а лучше сожги, — посоветовала она, прежде чем захлопнуть за собой дверь.