Мастер третьего ранга (СИ) - Коробкин Дмитрий. Страница 3

Каждый паводок, грунтовые воды, сквозь прогнившие трубы и трещины в кладке, заливали эти коридоры ядовитыми потоками, которые уходя еще ниже, в недра разрушенных коммуникаций оставляли после себя этот едкий, химический суп.

Хоть сапоги мастера и были непромокаемы, но не давали гарантии, что эта жижа их не разъест. Поэтому долго задерживаться на месте не следовало, и не очень-то хотелось.

Прогуливаясь этими туннелями, прошлой ночью он заметил, что токсичный фильтрат скрывает в себе неведомую жизнь.

Несколько раз в нем мелькали черные, склизкие тела. На поверхность всплывали ни-то шипы, ни-то плавники. Стремительная тень выскочила из воды, и зазевавшаяся крыса, издав резкий писк, исчезла в цветных, ядовитых разводах.

Подавив приступ накатившей клаустрофобии, мастер двинулся дальше.

Разбежавшаяся мутная волна, разбросала по низкому, округлому своду множество резво танцующих бликов.

В свете факела, шипящие от пламени бахрома корней, разметали во все стороны кривые щупальца теней. От этого стало и вовсе не по себе. Но, ничего, видели места и пострашней.

Преодолев, торчащие из стен обрубки бетонных труб, под чьими распростертыми черными зевами, грязевые наносы поросли пятнами цветной плесени, Иван свернул в тоннель сплошь окутанный, сплетениями корней.

Они словно клоки давно нечесаной бороды, свисали с разрушенного, густо подпертого металлическими арками свода. С него сыпался грунт, и резво капала, звонкая капель.

В отсветах пламени Ивану казалось, что покрытые склизким налетом, рыжие арки раскачиваются, и норовят упасть, чтобы похоронить охотника, под тоннами сырой земли. С бухающим сердцем он поспешил проскочить опасный участок поскорей и, покрывшись испариной, выскочил в более — менее целый тоннель.

Он представлял собой подземное распутье, центральный ход которого закупорил старый завал. Оставалось два пути влево и соответственно наоборот.

Ага, как там, в сказках? Налево пойдешь, коня потеряешь. Направо… не помню, что, но тоже нечто малоприятное. Прямо пойдешь, об стену нос разобьешь. Или я все перепутал?

Конь у нас где? Там, где и стопроцентно дрыхнущий подмастерье, а потому, смело топаем налево. Все налево ходят, а я что, рыжий?

Иван свернул на относительно сухой участок, где почти не было воды и лежали усеянные крысиным пометом, деревянные мостки. Над головой нависали насквозь проржавевшие металлические трубы, из стен торчали сгнившие крюки держателей, и свисающие с них, обрывки сопревших проводов.

Крысы буквально заполонили этот отрезок заплесневевших катакомб. Они то и дело выскакивали из — под прогибающихся мостков, и разбегались по трещинам и норам. Особо наглые и жирные особи, царственно восседали в проделанных в стенах нишах, и даже не думали бежать, лишь провожали чужака, вторгшегося в их царство черными бусинами глаз.

Самодельных ниш становилось все больше. Они располагались по обе стороны, в разобранной кладке стен, и были усилены кусками старого бетона. А наполняли эти ниши, сложенные горками человеческие кости.

Ниш было много, и костям по виду был уже не один десяток лет. О том же свидетельствовали надписи с именами и датами, начертанные мелом на старых кирпичах.

Отрезок чудом сохранившейся канализации превратился в массовый склеп. Отовсюду в этом царстве смерти на Ивана скалились остатками зубов, и безмолвно смотрели провалами пустых глазниц, пожелтевшие, продырявленные черепа.

Звон капель понемногу стихал. Под ногами перестали метаться облезлые крысы. Их территория осталась позади. Серые наглецы не смели ступать во владения буйного деда.

Атмосфера этого участка явственно похолодела, даже запах плесени и гнили будто отступил. Пошли ряды самых старых, разрушенных, затянутых пыльной вуалью паутины, ниш.

Иван остановился. Изо рта появился пар. Пламя Факела затрепетало и стало искрить. Впереди показалась конечная точка его пути в этом склепе.

Ею был просторный коллектор, испещренный дырами, забитых сточных труб и обитающий в нем, в край задолбавший всех, несносный дед.

— Дед! Это снова я! На этот раз, хочу поговорить. Давай без нервов. Решим все миром, — восклицал мастер по направлению к коллектору, страшась, что оттуда может прилететь кусок арматуры или увесистый кирпич.

Тут же ощутимо похолодало. Блещущие влагой стены покрылись кристаллами инея.

— А чего оттудова орешь? — отозвался скрипучий, старческий голос. — Ты ходь сюды! Я по тебе уже соскучиться успел.

— Иду! Только ты давай без фокусов!

— Чапай — чапай! Жду!

Стиснув покрепче рассеивающий хлыст, Иван со всей решимостью направился в коллектор. Но войти в помещение дед ему не дал. Остановил в тесной арке у входа.

— Стой там, дальше не ходь! Ну, переговорщик хренов, а цацка тебе зачем? Ты ежели с миром, то спрятай ее, спрятай.

Иван покрутил в руке хлыст. Там, где его остановил хитрый дед, с ним не развернуться. В просторном коллекторе, да. Там есть, где размахнуться, а в проходе слишком узко. Делать было нечего, он прикрепил единственное оружие к поясу, но руку придержал у заранее раскрытого мешочка с железной стружкой.

— Ну, чего сегодня споешь? Чем старика на сей раз будешь веселить? — иронично проскрипело из темноты. — А где твой потешный малец? Живой надеюсь? Чего один явиться изволил?

Факел заискрил и зашипел сильней. Пламя метнулось, словно от сильного дуновения ветра. Света хватало только на то, чтобы осветить небольшой участок теряющегося во мраке коллектора и часть погребального стола, на котором лежал обглоданный крысами добела скелет.

Во тьме то тут, то там, то и дело раздавалось шипение. На уровне пола вспыхивали алые искры. Казалось, дед, ходил босой по раскаленным углям.

— Дед, ты может, покажешься? А то не по-людски с темнотой разговаривать. Я по искрам все равно вижу, где ты бродишь.

— С темнотой? Да говори уже как есть. Не стесняйся. Не с темнотой, а с пустым местом, коим я и являюсь на самом деле.

Стало еще холодней. Кожа на руках Ивана покрылась мурашками, а волос встал дыбом. Напротив, за погребальным столом, проявилась полупрозрачная, сухощавая, сутулая фигура старика. Призрак с недовольной миной смотрел на мастера, чернотой пустых глазниц.

— Ты мыслишь и говоришь, а стало быть, существуешь. А если ты существуешь, то не можешь быть пустым местом. Может ты и дух, но дух — это энергия, что по сути одно из состояний материи. А если проще, то я хочу поговорить с тобой как человек с человеком.

— Вот спасибо, уважил. Меня при жизни человеком не считали, пахали будто на осле. Так хоть после смерти в человеки приняли. Благодарствую те господин мастер, — отвесил дух театральный поклон, после разогнулся и нервно задергал ногой. — Короче, говори, чего хотел, и двигай отседа нахрен. То, что ты тут насыпал, пятки жжет и злит. Не ровен час, снова разозлюсь.

— Ну, с тем, что насыпал, могу помочь. Все не соберу, но будет полегче. А тем временем давай спокойно потолкуем, а?

— Ты собирай, ежели сможешь. А там видно будет. Только не шали. Вмиг обморожу.

Иван прошел вперед, воткнул факел во вделанный в стену держатель и достал из кармана магнит.

— Ах ты ж хитрюга, — усмехнулся на это дух.

— Я возьму? — пройдя к столу, спросил Иван, указывая на торчащую из — под скелета нить. Дед согласно кивнул. Мастер привязал нить к магниту, бросил его на пол и стал волочить вокруг стола, собирая рассыпанную железную стружку. — Дед, отстань ты от своей семьи. Ну чего ты не утихомиришься никак? Чего ты на родичей так взъелся? Зачем хулиганишь?

— Наконец-то спросил, — саркастически усмехнулся дух. — Сперва меня тут всякой дрянью поливал да посыпал, да хлыстиком своим рассеять пытался. Мальца своего хоть бы пожалел. Я ж так осерчал, что едва его не заморозил. А вот от родичей своих поганых не отстану. Буду сколько смогу кошмарить. И ты мне не воспретишь.

— Мне просто интересно, за что? А насчет «воспретить» ты сильно не обольщайся. Методы найдутся. Рано или поздно я отыщу, на чем ты заякорился. Просто это время, а меня ждут в других местах, усмирять существ пострашнее полтергейста.