Шалунья - Харт Кэтрин. Страница 11

Разъяснив все своим посетителям, Ангус повёл Хетер вверх по лестнице и дальше, вдоль открытой галереи второго этажа, проходившей по всей ширине здания, с которой очень удобно было наблюдать всё, что происходило внизу. В коридоре вдоль галереи было несколько дверей, одна из которых, как объяснил Ангус, вела в его кабинет и жилые помещения. Вдоль примыкающих к галерее сторон бара были расположены дополнительные комнаты второго этажа.

— У вас здесь очень просторно и много свободного места, — заметила Хетер, не придумав ничего другого. Она всё ещё находилась в потрясении от того, что её только что обретённый отец является владельцем салуна. — Вы могли бы переделать это заведение в небольшую гостиницу, если бы захотели, — предположила она, заставив себя криво улыбнуться.

Ангус отрицательно покачал головой:

— Нет. Не хотелось бы выкидывать на улицу девиц. Они привыкли считать это место своим домом, понимаешь?

— Нет, боюсь, что не понимаю. Какие девицы?

— Ну, те, что работают здесь, конечно.

— О, ваши официантки живут здесь?

— Да. — Он бросил косой взгляд в её сторону. — Это удобно для большинства из них — жить и работать в одном и том же месте.

— Сколько же у вас работников, Ангус?

— Как раз сейчас мне не хватает людей. У меня работают восемь женщин и один бармен, плюс я сам. Надеюсь найти ещё одного хорошего бармена и пару девиц, прежде чем наступит сезон перегона скота. Когда скотоводы нагрянут в городе наступят очень горячие деньки.

— Все это весьма интересно, — неуверенно заметила Хетер, представив себе полчища необразованных, грубых, грязных, испытывающих жажду мужчин, наводнивших город. С надеждой она подумала, что к тому времени будет уже на пути домой.

Ангус остановился перед дверью в заднем конце коридора.

— Я подумал, что тебе, возможно, понравятся эти угловые комнаты, так как в них больше окон, — сказал он, приглашая её войти. — Вид из них вряд ли доставит тебе удовольствие, но воздуха здесь больше. Летом у нас бывает очень жарко. Вот эта комната, наверное, будет потише. Меньше шума с улицы.

Так как была середина мая, а Хетер собиралась пробыть здесь самое большее пару недель, она сомневалась, что ей придётся испытывать какие-нибудь неудобства, связанные с шумом или жарой. Тем не менее она поблагодарила отца за заботу.

Оглядевшись, она поняла, что находится в небольшой гостиной. Через открытые двери была видна спальня. Обе комнаты были аккуратными и на вид чистыми, хотя мебели в них было очень мало. В гостиной стояли старое бесформенное кресло, два мягких стула, пара столиков, две разных по стилю лампы с абажурами, пол был покрыт тонким ковром неопределённого цвета, на окнах висели мрачных тонов занавески.

Спальня была ненамного лучше. Хотя кровать была застелена чистым бельём и покрывалом и выглядела очень привлекательно. Там были также прикроватная тумбочка с лампой, туалетный столик со старым, мутным от времени зеркалом и ненадёжно выглядевшей табуреткой, большой, исцарапанный платяной шкаф и комод, на котором стояли кувшин и чаша. Деревянный пол был покрыт только двумя плетёными ковриками, лежавшими рядом с кроватью. А в углу стояла ширма, разрисованная купающимися восточными красавицами.

— Думаю, это не совсем то, к чему ты привыкла, но девочки постарались убрать все как можно лучше, а Арлен даже прислала одно из своих стёганых одеял. Она сделала его сама, — добавил Ангус с ноткой гордости в голосе.

— Все очень мило, учитывая, что я приехала совсем ненадолго, — заверила она. — Арлен — одна из женщин, которые работают здесь?

Странное выражение смущения появилось на лице Ангуса. Его и без того красные щёки стали ещё краснее.

— Э-э… нет. Видишь ли, девочка, Арлен Клэнси вдовая женщина, с которой я в течение некоторого времени поддерживаю отношения.

Хетер зарделась:

— Понимаю. Ну что ж, мне кажется, этого следовало ожидать. Мама предупреждала меня, что, возможно, за те годы, что вас не было в Бостоне, вы женились вторично и даже имеете детей.

Его лицо вытянулось. Он ответил строго, почти сердито:

— Твоя мама была единственной женщиной в моей жизни, на которой я хотел жениться, дочка. И у меня не было больше детей, во всяком случае, насколько мне известно. Как говорят, обжегшись на молоке, дуешь на воду.

Хетер подняла облачённую в перчатку руку, словно желая заставить его замолчать. Тон её был высокомерен и холоден.

— Довольно, сэр. Вам незачем защищать передо мной избранный вами жизненный путь. Откровенно говоря, мне абсолютно безразлична ваша личная жизнь. Не нужно неуклюжих извинений или оправданий. Оставим все так, как оно есть.

— Да, пожалуй, так будет лучше всего, по крайней мере на данный момент, — согласился Ангус. Кивком он указал на её чемоданы, которые поставил возле туалетного столика. — Я оставлю тебя, чтобы ты разобрала свои вещи. Если тебе что-нибудь понадобится, дай знать.

Он был почти у двери, когда она обратилась к нему:

— Ещё кое-что, если позволите. Не подскажете, где находятся удобства?

— Удобства? — глупо повторил он.

— Да. Ватерклозет, — пояснила она с некоторой растерянностью.

Его лицо прояснилось.

— А, место общего пользования! Если ты выглянешь из окна, то сразу увидишь маленький домик с полумесяцем. Только прежде чем открыть дверь, удостоверься, что там никого нет, и закрой за собой щеколду, чтобы никто не вошёл к тебе. Такое нередко здесь случалось.

Хетер заморгала, с удивлением глядя на него. Её челюсть задвигалась, но она не могла произнести ни слова. Наконец она пробормотала:

— Значит ли это, что внутри дома нет удобств? Ничего более современного, чем этот домик?

В голубых глазах Ангуса заиграл насмешливый огонёк, а на губах появилась дразнящая улыбка.

— Боюсь, что так, девочка. Тебе придётся справлять свои дела в такой же примитивной обстановке, как делаем это мы, бедные пограничные поселенцы. Под кроватью у тебя стоит ночной горшок, если ты предпочитаешь пользоваться им. Но опорожнять его придётся тебе самой. Есть также кадка, которую ты можешь втащить сюда и наполнить водой, чтобы искупаться, если тебе надоест обливаться над чашей из того маленького кувшина. Возможно, ты даже найдёшь кого-нибудь, кто согласится помочь тебе согреть воду и натаскать её в твою комнату, конечно, если у кого-нибудь будет на это время и желание. — И он снова, хихикая, двинулся к двери. — Добро пожаловать в Додж, Хетер. Это далеко от Бостона, и не только в милях.

ГЛАВА 6

Чувствуя себя захваченной каким-то бесконечным кошмаром, Хетер с тяжёлым вздохом опустилась на ближайший стул. Её вздох перешёл в приступ кашля, вызванный облаком пыли, поднявшимся из сиденья старого стула. Глазами, полными слёз, она смотрела прямо перед собой.

— Боже! Какое убожество, — негромко пробормотала она. — Ничуть не лучше, чем в том грязном поезде. — Она посмотрела на окно и невольно содрогнулась при одной мысли о необходимости пользоваться этими устаревшими удобствами во дворе.

Слезы жалости к себе смешались с теми, что были вызваны пылью от мебели. «Если этот содержащий бар недотёпа думает, что я буду пользоваться его удобствами, ему придётся вскоре изменить свой мысли на этот счёт, — пообещала она себе, — и я не стану опорожнять ночные горшки, словно какой-нибудь приютский ребёнок! Что он о себе воображает?»

Она склонилась ещё ниже. Лицо её сморщилось. «Во имя всех святых, я не могу этому поверить! Мой отец… содержит салун! Если бы кто-нибудь из моих друзей по обществу трезвости узнал об этом, от меня отвернулся бы весь Бостон! Боже упаси, если Лайл узнает правду о моём отце! А когда я напишу об этом маме, она, наверное, целый месяц будет пить свои сердечные капли!»

Перед её мысленным взором возникли её дорогая мамочка и Ангус, и она попыталась представить их молодыми влюблёнными. Допустим, что Ангус Бёрнс был когда-то симпатичным мужчиной, так как даже теперь он не был лишён привлекательности. Уже только своими размерами он, наверное, выделялся из толпы. К тому же у него были притягивающие, яркие голубые глаза, обаятельная улыбка. Тем не менее Хетер не могла понять, как могла её деликатная, утончённая мать влюбиться в такого простого и грубого человека, каким она увидела Ангуса. Не удивительно, что дедушка и бабушка так противились этому союзу. Ангус, должно быть, выглядел в бостонском высшем свете как осел в конюшне со скаковыми лошадьми!