Древнегреческий для скептиков (СИ) - У. Дарья. Страница 30

Алина фыркнула.

— Что, опять что-то неправильно сказал?

— Нет, все в порядке, извини. Я просто очень живо себе представила эту картину…

— Какую?

— Помнишь скульптуру Родена «Мыслитель»?

— Ну да, сидит мужик в задумчивости, подпирает рукой голову.

— А теперь представь, что в этой позе сидит… крекер! — и она обрисовала рукой в воздухе предполагаемый силуэт, — Вот это и будет — философское печенье!

— Понимаю… — протянул Пол.

— Не обижайся, — она потянулась и погладила его по руке, лежащей на руле, — Я не над тобой смеюсь. Просто у тебя так здорово получаются каламбуры! Я бы сама не смогла и специально так придумать, а у тебя — раз! — и готов анекдот!

— Да уж… У Вас, мисс, такое живое воображение, что иногда хочется его немного… умертвить, — и Катракис сделал вид, что он со зверской физиономией душит кого-то невидимого. — Как тебе такой каламбур?

— Замечательный, — нервно хихикнула Дельфинова, — Но не мог бы ты обратно за руль взяться…

За шутками дорога пролетела незаметно, да и пробок в субботу практически не было. Подъезжая к “Северной долине”, жилому комплексу, где она жила, Алина ощутила дежавю — мужчина в машине и её мысли на тему, приглашать его в гости или нет. В этот раз, впрочем, она практически не колебалась:

— Поднимешься?

Пол ответил не сразу, сосредоточенно лавируя между хаотически припаркованных во дворе автомобилей и выискивая нужную парадную.

— В другой раз. Мне нужно еще в пару мест успеть, а у тебя я рискую задержаться надолго.

Дельфинова кивнула, молясь всем богам, чтобы разочарование от его отказа не проступило у неё на лбу огненными буквами. Наконец, машина остановилась, и Пол повернулся.

— Скоро увидимся, — и он склонился к её губам, нежно и многообещающе целуя на прощание.

Зеркало неопровержимых доказательств

На далёком острове обитали сёстры Горгоны. Самой ужасной из них была младшая, Медуза — монстр с женскими чертами и клубком извивающихся змей вместо волос. Один лишь взгляд, брошенный на её лицо, обращал всё живое в камень. Победить страшное чудовище удалось лишь Персею, да и то после подсказки олимпийских богов. Афина подарила ему полированный медный щит, и глядя в него как в зеркало, герой смог приблизиться к Медузе на расстояние меча и отрубить ей голову.

Странные всё-таки девушки существа. Выбирая, о чем переживать — о предстоящей в самом ближайшем будущем безработице или о недосказанности в отношениях с новым парнем, они как правило выберут последнее. Вот и Дельфинова не являлась исключением. Хотя именно предстоящее увольнение, да еще и такое унизительное и несправедливое, по идее должно было занимать все её мысли, но вечер субботы, а затем и воскресение прошли в бесплодных, но таких важных размышлениях о том, что он сказал, как он посмотрел и о чём в тот момент подумал.

Утро понедельника порадовало пушистым снежком, искрящимся на солнце, и чистым голубым небом той пронзительной степени прозрачности, которое может быть только при звенящем морозе. Если бы не предстоящее общение с Горгоной, настроение у Алины взмыло бы до стратосферы, как обычно бывало при подобной погоде. Торопиться работу не хотелось совершенно, так что по дороге от метро она зашла в кофешоп и купила большой стакан имбирного латте для поднятия духа. Да, в кабинете её ждал кофейный монстр, с которым она уже так сроднилась, и в любой другой день Алина даже и не помышляла бы о подобном предательстве — приносить кофе с собой. Но сегодня даже небольшая заминка была на руку — не убивать же, в самом деле, время, катаясь в метро.

Когда Дельфинова вошла в свой кабинет, часы уже показывали без четверти одиннадцать. Обычно по утрам она разбирала электронную почту, но сейчас времени заниматься рабочими вопросами уже не было, как раз как она и рассчитывала. В который раз пригладив волосы нервным жестом, Алина напомнила себе, что пластыри нужно отдирать одним резким рывком, и отправилась на экзекуцию.

Конечно, она морально приготовилась к худшему и уже практически смирилась с мыслью, что вся эта история с увольнением — не страшный сон, а происходит на самом деле. Но даже в хорошие дни перспектива общения с Горгоной вызывала нервную дрожь и изжогу, что уж говорить про нынешнюю ситуацию. Так что Дельфинова нехотя брела по коридору и старательно возводила вокруг себя мысленную стену из пуленепробиваемых булыжников, через которую не проникнет также ни ядовитое жало насмешек, ни адский напалм презрения.

Кабинет Галины Петровны оказался закрыт, хотя Алина пришла точно в назначенное время, так что ей пришлось заглянуть в соседнюю дверь, ведущую в отдел кадров. Конечно же, Горгона обнаружилась там — стояла у стеллажа и с задумчивым видом просматривала какие-то документы. Дельфинова ни за что не поверила бы, что старая перечница забыла про неё. Это означало лишь одно — она запланировала превратить увольнение в публичное мероприятие с прилюдным осмеянием и поркой.

Кроме кадровички в кабинете находились две её подчиненные. С Викой, которая проводила собеседование у неё несколько месяцев назад, у Алины сложились неплохие отношения. Иногда они даже вместе обедали. И сейчас блондинка сочувственно кивнула в ответ на приветствие, очевидно понимая, в какой переплёт попала Дельфинова.

Со второй сотрудницей, дородной Зоей Борисовной, она редко пересекалась по рабочим вопросам, поэтому знала её плохо. Но у неё была репутация заядлой сплетницы, поэтому что бы Горгона не учинила, все подробности с большой долей вероятности будут тут же разнесены по академии, и возможно даже обрастут парочкой новых деталей. Так что даже хорошо, что женщина пока была занята — сидела за своим рабочим столом и что-то вполголоса обсуждала с…

Не может быть! Алина не поверила своим глазам. Перед Зоей расположился Пол собственной персоной! Когда Дельфинова вошла в кабинет, он обернулся и лишь кивнул ей, холодно и отстранённо. Как будто и не было никакой ночи… Как будто они… Как будто между ними…

«Так! Соберись! — Алина мысленно отвесила себе оплеуху, — Чего ты собственно хотела? Чтоб он при всех на шею тебе кинулся и троекратно облобызал? Не о том вообще сейчас думаешь…».

— А, Алина Игоревна, легки на помине, — проворковала Горгона, не глядя на неё, и махнула рукой куда-то в сторону стола Виктории, — Проходите, документы почти готовы, осталось только Ваше заявление. Ключ-то от кабинета уже сдали коменданту здания?

Дельфинова медленно выдохнула и предприняла ещё одну, последнюю, попытку достучаться до голоса разума.

— Нет, не сдала. Я бы хотела, Галина Петровна, ещё раз обсудить сложившуюся ситуацию. И желательно наедине.

— А что же тут обсуждать, милочка, все и так ясно как божий день. — Кадровичка всплеснула руками, ну точь-в-точь бабушка-божий одуванчик, и наконец соизволила поднять на неё глаза. — Прошу прощения, но у меня нет времени переливать из пустого в порожнее.

— Но… — Алина замялась, но видя, что Горгона лишь выжидательно смотрит на неё, не предпринимая никаких попыток сгладить неловкость, со всей безнадёжностью осознала, что публичной порки не избежать. — Вся эта ситуация — сплошное недоразумение!

— Сказал вор перед тем, как ему отрубили руку, — саркастически протянула кадровичка.

Дельфинова чуть не поперхнулась от такого сравнения, но возмущаться смысла не было. Горгона являлась настоящим мастером спорта по тотальному унижению собеседников, и Алина объективно понимала, что никогда не переиграет её на этом поле. Так что она мысленно сосчитала до пяти и, игнорируя предыдущее высказывание, произнесла насколько могла спокойно:

— Я уже говорила и повторяю ещё раз: поставить чужую подпись на ведомости мне отдал распоряжение мой непосредственный руководитель.

Горгона ласково улыбнулась и покачала головой. Ну точно как кобра перед броском.

— Мы это уже с Вами обсуждали, дорогуша. Зайцев уверил и меня, и профессора Никитину, что ему бы даже в голову не пришло просить о чём-то подобном своего сотрудника, не говоря уже о том, чтобы официально давать такое распоряжение. Это же подсудное дело! Вы хоть понимаете, насколько всё серьёзно?