Женщина, я не танцую (СИ) - Танари Таша. Страница 19

И вот тут Женя дала слабину, позволила врожденному духу противоречия одержать верх над искусно созданным образом невинной душечки. Уж слишком самоуверен чертяка. Белье ему излишне стало! Ну и наглость 80 lvl.

– Не случайны, говоришь, – совершенно по-акульи усмехнулась еще миг назад растительноядная рыбка, выдавая себя с головой.

Спохватилась тут же, конечно, но поздно.

По сверкнувшему догадкой взгляду Стаса стало понятно: сейчас ее будут подсекать. Что угодно могла ожидать госпожа Афинская от сидящего рядом мужчины, любой реакции, а вот того, что он исполнил – точно нет. Теперь дыхание у нее перехватило совсем не фигурально выражаясь, а вполне себе натурально. С таким бесчинством в свой адрес Женя еще ни разу не сталкивалась.

Стас плавно потянулся к собственному отставленному ранее бокалу. И тут Афинская наивно ожидала, что таким образом ей возместят утраченное, но это она зря. Не моргнув глазом коварный мститель с невозмутимостью сфинкса просто-напросто взял и вылил ей на голову свой джин-тоник.

Точнехонько на темечко.

А подлый кубик льда нашел уютную гавань в ложбинке между грудей. Фееричнее не придумаешь – судя по ухмылке негодяя с оценивающим прищуром, ему зрелище прямо таки доставило удовольствие. И гнездовье льда он тоже одобрял.

– С-с-с… ск… Ст… Совсем обалдел?! – все же справилась с цензурной лексикой Женя.

Она нервно передернулась, намереваясь вытащить стремительно тающий лед и засунуть его оборзевшему вкрай мужчине напротив в… ухо. Да, пусть будет ухо. Попирающий границы Зимин опередил ее полный экспрессии выпад. Громко рассмеявшись, сграбастал отбрыкивающуюся девушку в охапку и, как матерый паук, поволок добычу в ванную комнату. Затолкал в душевую кабинку и прежде, чем Женя успела пискнуть, врубил воду.

Афинская во второй раз за краткий промежуток времени потеряла дар речи.

А в следующий миг ей уже стало глубоко наплевать на что бы то ни было. Оказавшись прижатой к стене крепким мужским телом, она подставлялась под горячие поцелуи Стаса и остервенело срывала с него одежду. Все мысли вкупе с логикой, правилами и догматами летели в чертову бездну, в голове было пусто и ясно, хотелось просто наслаждаться моментом и позволить себе отпустить тормоза. О да-а-а, со Стасом ей этого действительно хотелось – его сумасшедшая энергетика проникала в ее пространство, вызывая дрожь во всем теле. Их тонкие поля будто вибрировали на одной частоте, находя мощный отклик друг у друга.

Станислав и Евгения – казалось бы, разумные, самодостаточные и взвешенные личности, способные управлять страстями, но все эти присущие миру осознанных взрослых качества сейчас потеряли значение. На первый план вышли инстинкты, ощущения, чувства. Не так уж и часто по жизни берущие верх над рассудком, они торжествовали победу, попивая ром прямо из горла запыленных бутылок, и хрипло голосили пиратские песни. Улюлюкали, подбадривали своих аватаров и делали ставки, кто кого.

Мокрая и хмельная от неожиданного кувыркания на эмоциональных качелях, Женя растворилась в обуревающей ее гормональной вакханалии. Расхохоталась, подобно ведьме на Лысой горе, когда Стас, бормоча проклятья, нетерпеливо расстегивал все, что обладало пуговками и крючочками, на удивление деликатно обращаясь с предметами женского гардероба. Зато после, как только обнаженной кожи коснулись прохладные струи воды и, вторя им, ласковые мужские пальцы, с губ Афинской сорвался первый, пока еще робкий стон.

– Порычи для меня, – прошептала она, впиваясь ногтями в спину Стаса. Бездумно вычерчивая языком на его шее узоры.

Он порычал, да. Ах, как это было восхитительно сексуально.

Все! Если между ними и оставалась хоть какая-то ментальная преграда, то теперь она точно пала, разорванная на клочки и развеянная в пространстве. Зимин перехватил инициативу, развернул Женю к себе спиной и тяжело дыша прижался к ней всем телом. Последняя заминка – все же о кое-какой безопасности он не позабыл, за что Женя была ему искренне признательна, а дальше…

Следующие несколько часов умелый музыкант извлекал из прекрасно настроенного инструмента звуки завораживающей симфонии. Симфонии, сотканной из партитур вздохов, стонов и шепота, где солировал единственный голос благодарной и счастливой женщины.

– Ай, ш-ш-ш… ну больно же! – прохныкала Алена. – Можно как-то поаккуратнее ковырять? Такое ощущение, что тебе это удовольствие доставляет… латентный мясник.

– Боги и богини, эта синьорина настоящая плакса! – возводя очи к потолку, пожаловался Костя. – Ты хочешь, чтобы я все убрал, или гангрена в перспективе тебе милее?

Алена прикусила губу, смиряясь с убойной аргументацией. Специальную страховку она в поездку не оплачивала, и сидящий рядом коновал был пока что единственной надеждой на исцеление.

Стараясь сопеть потише и сдерживать причитания, на кои ее бездушный лекарь все равно не реагировал, Алена украдкой рассматривала рыжего спасителя-вредителя. Признавать не хотелось, но Костя ей нравился. Вот бы еще рот ему заклеить, чтобы молчал – идеально! А то как что скажет, так сразу весь мечтательно-романтичный флер псу под хвост. Зато когда безмолвствует и сосредоточенно хмурится… м-м-м, очень даже. Типаж настоящего книжного героя: благородный профиль, четкий изгиб бровей и длинные ресницы, рассмотреть богатство которых можно только под определенным углом и в правильном освещении.

Алена одернула собственные пропитавшиеся ванилью мысли: разве все вышеперечисленное важно для героя? Вот и нет. Хотя… все же прекрасный образчик. Любопытно, много ли общего у Константина с Сианом, кроме цвета шевелюры и, скажем, далеко не пушистого характера? Нет-нет, как можно сравнивать! Сиан мощнее и круче – воин, главнокомандующий, человек высокого происхождения и положения. Да и судьба его не так проста, наложила отпечаток на поведение. Тогда как сидящий перед мадам Ковалевой продукт современности отличался и комплекцией попроще и, судя по поведению, голубыми кровями там и не пахло.

«И тем не менее он в твоем вкусе», – съехидничал ее внутренний голос.

Вообще, смотреть, как привлекательный мужчина сидит у ее ног, Алене нравилось. Как осторожно орудует пинцетом и обрабатывает ранки перекисью. Уж если совсем откровенно, то «мясником» она его обозвала незаслуженно. Сейчас, когда неприятная процедура осталась позади, и Костя ловко накладывал бинт, чтобы дать коже восстановиться и не занести инфекцию, Алене было даже приятно.

Вспомнилось, как он мужественно нес ее от самого пляжа до номера. Бухтел, конечно, но ведь нес. И руки у него сильные, и пахло от Кости вкусно. По пути они выяснили, что уже однозначно перешли на «ты», что «Лис» это сокращение от фамилии Лисовский и что Алена ему будет должна.

Вот последнее сразу возвращало с вершины Олимпа на бренную землю.

На резонное замечание, что это он – бессовестный захватчик девичьих апартаментов должен нежным и беззащитным потерпевшим возмещать моральный ущерб, наглый гусь рассмеялся и заявил дословно: «А не пойти бы нежным созданиям своими двумя?». Так-то.

Посему отстаивать свои границы Алена временно перестала, но мстительные порывы затаила. Повременим подавать блюдо к столу, пусть пока остывает.

Подводя итог, можно было с уверенностью сказать: впечатление о новом знакомом сильно двоилось и, как те самые магнитные поля, расползалось по полюсам. Тряхнув волосами, мадам Ковалева постановила: с паршивой овцы хоть шерсти клок. И на этом чудесном выводе обворожительно улыбнулась.

Ну, это ей казалось, что обворожительно. На свою беду взглянувший в этот момент на девушку Костя подавился какой-то фразой.

– Что? – тут же сложив бровки домиком, изумилась Алена.

– Да так, – фыркнул Лисовский. – Кто тут из нас мясник… э-э-э, латентный, еще спорный вопрос.

Алена состроила страшные глаза и сделала вид, что вообще не понимает о чем речь. Мнительный какой мужчинка попался, да она и мухи за всю свою жизнь не обидела. Просто потому что они такие противные, бр-р-р. Вот комаров там всяких, мошек и прочих кровососущих… включая и некоторых представителей Homo sapiens, тут да. А потому что нечего! Нервные клетки нужно беречь, себя любить и с родной метлой надолго не расставаться.