И маятник качнулся… - Иванова Вероника Евгеньевна. Страница 88

– И что?

– А ты… Мерзавец!

– Не знаю, почему вы цепляетесь за возраст, но заменить принцессу вы все равно не сумели бы.

Она не ответила. Всхлипнула и убежала. Когда топоток маленьких ног затих где-то в недрах галереи, я снова упал спиной на сырую подстилку, предаваясь сумбурным размышлениям.

Девочка расстроена, это и дураку ясно. Расстроена из-за меня. Но почему? Подумаешь, немного помял принцессу! До свадьбы все синяки заживут, тем более что свадьба будет не раньше, чем через пять – семь лет… Наверное, к тому времени Рианна станет настоящей красавицей. Стройной, величавой, изысканной. Отрастит длинные волосы. Вернет улыбку на лицо… Наверное. Увижу ли я превращение подростка во взрослую женщину? Вряд ли. Если меня не повесят сегодня и не четвертуют завтра, я протяну еще годик-два. Если повезет. Если буду держать ноги в тепле и не буду злоупотреблять крепкими напитками. Если буду вести себя тихо, как мышка, и запру на самый тяжелый засов нездоровое стремление помогать нуждающимся в помощи. Если…

Но я не успел тщательнее продумать дальнейший план действий, потому что пришли два дюжих стражника, чтобы препроводить вашего покорного слугу пред светлые очи коменданта Мирака.

Комендант выглядел совершенно несолидно, и я мог ему только посочувствовать. В самом деле, когда тебе едва-едва перевалило за тридцать, а поросль на лице и не думает становиться гуще, трудно внушать подчиненным страх и уважение. Чего бояться? Румяных щек? Прямого взгляда растерянных глаз, голубых, как небо над горными пиками? Да, статью природа не обидела этого человека, зато поскупилась на строгие краски. Коменданта Мирака трудно было бояться. Даже если бояться – стоило…

Мужчина, сидевший за массивным столом, оторвался от кипы бумаг – с плохо скрываемым облегчением, надо сказать, – и перевел взгляд на меня. С минуту мы играли в «гляделки», потом молча согласились на ничью, и комендант небрежным взмахом руки велел страже удалиться. Оставаясь один на один с преступником, он ничем не рисковал: увесистые браслеты наручников надежно удерживали запястья моих рук за спиной, доставляя вполне предсказуемое, но не слишком досадное неудобство.

Взгляд коменданта некоторое время беспорядочно перемещался по комнате, но, похоже, с обстановкой собственного кабинета глава города был знаком досконально, потому что ни один предмет не потребовал для себя более пяти секунд осмотра. Я ничего не имел против места своего настоящего пребывания: светло, свежий горный воздух из раскрытого окна, довольно тепло и сухо – но исполнять роль мебели в мои намерения не входило. Поэтому, когда комендант пошел «по второму кругу», я позволил себе наглость нарушить молчание:

– У вас есть ко мне вопросы?

– Что? – Растерянное недоумение. – А… да, пожалуй…

– Спрашивайте, – любезно разрешил я.

– Вопросы… Есть вопросы, конечно… – Коменданта глодали некие сомнения, это было видно невооруженным глазом.

– Ну так прекратите мямлить и переходите к делу! – Голубые глаза моргнули и уставились на меня так, будто видели впервые в жизни.

– Вы куда-то торопитесь? – вежливо, но холодно осведомился мой собеседник, наконец взяв себя в руки и сосредоточившись.

– В уютную темную камеру – куда же еще? Не сочтите мое поведение нахальным, но позвольте заметить: наверняка ваше время гораздо дороже моего, и я не смею надолго отвлекать вас от вопросов управления городом.

Лучше бы я тупо молчал. Переварив мою тираду, комендант совсем помрачнел и сообщил:

– Вы не производите впечатление преступника.

– Может быть, потому что я и не являюсь этим самым… преступником? – вкрадчиво поинтересовался ваш покорный слуга.

– Факты говорят об обратном, – строго ответил комендант.

– Факты отвечают тому, кто их спрашивает, сударь. А любой вопрос может быть задан как минимум двумя способами, предполагающими два разных ответа. – Я продолжил запутывать и без того спутанные мысли того, кто вынужден был исполнять незавидную роль дознавателя.

– Вы правы… Но некоторые факты даже не нуждаются в вопросах: они вопиют, – твердо и категорично заявил мой оппонент.

– Например?

– Зачем вы изнасиловали несовершеннолетнюю девочку? – Вопрос был задан прямо в лоб.

Я машинально начал отшучиваться:

– Знаете ли, сударь, некоторые предпочитают именно бутоны, далекие от периода расцвета… – Но тут до меня окончательно дошел смысл фразы, и я искренне и неприятно удивился: – А почему вы решили, что я ее изнасиловал?

– Если рассмотреть… – Он чуть порозовел. Тоже мне, скромник… – Следы крови…

– Крови? – Я хохотнул. – И вы обвиняете меня только на основании нескольких капель крови?

– Вкупе с иными следами насилия… – Комендант заглянул в один из листков, густо покрытый вязью букв.

– Вы имеете в виду синяки?

– И их тоже.

– Не думал, что, кроме меня, в этом городе найдется еще несколько законченных кретинов… Не в обиду вам будет сказано, сударь, но обвинения просто смешны.

– Да как вы смеете… – начал было он, и я поспешил погасить пламя возмущения в зародыше:

– Синяки на руках и разбитая губа еще ни о чем не говорят, сударь… Допустите такую возможность: девочке было плохо, ее трясло в лихорадке, и я просто пытался удержать ее на месте.

– Да, такое возможно, но…

– А что касается крови… Сколько лет потерпевшей?

– Если верить результатам осмотра, – он снова сверился с бумагами, – не больше тринадцати.

– Наверное, вы плохо знакомы с женскими тайнами, но любой лекарь подтвердит очевидное: девочка стала взрослой.

– Вот именно! – торжествующе заметил комендант.

– Мы вкладываем в это понятие разный смысл, сударь, – улыбнулся я. – Я не сделал ее женщиной, как бы вы ни хотели меня в этом обвинить. Кровь текла исключительно по воле природы.

Он все равно не понял. Пришлось опуститься до объяснения подробностей ежемесячных женских недомоганий. К концу импровизированной лекции щеки коменданта покрылись пунцовыми пятнами, но в глазах появилось вполне осмысленное сомнение:

– Если то, что вы сказали, имеет место быть, то… Это совершенно меняет…

– Еще вопросы будут?

– Не у меня… – качнул головой комендант. – Глава городской Гильдии чародеев хотел бы выяснить подробности ваших действий.

– Каких именно?

– Вчера ночью, впервые на памяти жителей города, был разбужен Фонтан. – Он именно так и сказал: Фонтан. С большой буквы «ФЫ».

– А я здесь при чем? – Небрежно пожимаю плечами. Насколько это позволяют сделать наручники.

– Поскольку Фонтан является… – еще один взгляд на исписанные листы, – артефактом, предназначенным для защиты города от всевозможных опасностей, если он сработал, это значит, что Мирак был на волосок от гибели, верно?

Я хмыкнул, но не стал отвечать. Комендант продолжил:

– Однако разбудить артефакт могли только специально обученные маги, обладающие достаточным опытом и возможностями… Лучшие городские маги, кстати, в этот момент находились далеко от города. – Испытующий взгляд мне в глаза.

– Все равно не понимаю, к чему вы клоните.

– Каким образом юной девушке удалось сделать то, что было ей явно не по силам?

– Считайте, что произошло чудо, – предложил я.

– Чудес не бывает! – отрезал комендант, но тут же спохватился и поправился: – Таких, я имею в виду… Я направил официальный запрос в Гильдию, но чародеи увиливают от прямого ответа.

– Естественно. В этом вся их сущность, – кивнул я. – И вы решили узнать истину из первых рук, я прав?

– В некотором роде…

– Если бы я открыл глаза не в окружении железных решеток, а в удобной постели, и получил сытный завтрак, я бы с удовольствием ответил на все ваши вопросы. А поскольку…

– Я ведь могу забыть о вежливости. – Тень угрозы. Слабая и неуверенная.

– Можете, – согласился я. – Но если до сих пор этого не сделали, подозреваю, что есть вполне определенные обстоятельства, которыми вы не можете пренебречь.