Корабль в вечность (ЛП) - Хейг Франческа. Страница 25

Мне не хотелось слышать имен Зои и Паломы из его уст. Зак утверждал, что омеги заражают уродством, но сам портил все, к чему прикасался.

— Ты правда думаешь, что можно просто поместить всех омег в баки, закрыть двери и забыть о нас? И жить-поживать, словно в реальности никаких омег вовсе не существует, словно они приснились в дурном сне? Ты правда думаешь, что можно разбомбить Далекий край и притвориться, будто его никогда не было? Сколько же всего нужно уничтожить, лишь бы сохранить твою фантазию, что только альфы имеют значение?

— А ты? Что насчет твоей фантазии об альфах и омегах, сосуществующих мирно и в гармонии? Со дня на день сбудется, а? — Он оглядел спальню. Эльза починила что могла, но у двери все еще виднелись следы подпалин, оставленных забиравшими детей солдатами Синедриона. В углу побежала крыса, замерла и продолжила путь. — Вашему Сопротивлению крышка. Вы полудохлые от голода, живете среди крыс и ждете, когда Воительница вас раздавит. Еще и с Инспектором снюхались. Ты правда думаешь, что ему можно доверять?

— Да уж больше, чем тебе, — ответила я.

Хотя лежа в кровати и слушая мерное дыхание Зака, я подумала, что неправа. Он сказал, что уничтожит омег, и с тех пор всеми силами старался исполнить это обещание. В этом отношении веры ему было больше, чем любому из нас.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

На следующий день началась подготовка к одновременному нападению на Уиндхем и захвату Шестого убежища.

В оружейной точили и распределяли мечи. Половину рыночной площади очистили для тренировок, и солдаты там проходили муштру и практиковались в боевых приемах. Но я уже видела, как хаос битвы разрушает тщательно продуманные планы. В роковой день многое, если не все, будет зависеть от удачи: слишком высоко занесенный меч, на секунду позже поднятый щит, часовой, который что-то заметил или, наоборот, пропустил. Шестое убежище будет взято или устоит, и точно так же мы выживем или умрем.

Подробности задуманного плана держались в секрете — войскам сообщили только о подготовке к нападению. Но размах приготовлений давал пищу для размышлений, и я достаточно часто слышала на улицах слово «Уиндхем», чтобы понять: солдаты догадались, к чему все идет. На самом деле большей подготовки требовала не атака, а отступление. Если удастся извлечь людей из баков, ответственность за их защиту ляжет на нас.

Прежде всего требовалось время, для чего и был придуман отвлекающий маневр. Перед армией-приманкой ставилась сложная задача: не просто стянуть солдат Воительницы в Петельный каньон, но и удерживать их там достаточно долго, чтобы мы успели вывезти из убежища всех освобожденных.

А еще нужны были телеги. Даже если мы вытащим шесть тысяч человек из резервуаров живыми, стоило предусмотреть, что не все они будут способны передвигаться, не говоря уж о переходе длиной в сто пятьдесят миль по равнинам и болотам, когда по пятам гонятся солдаты Синедриона. Две крепости с верными Инспектору гарнизонами находились в половине дня пути к северу от Шестого убежища — небольшие, но хорошо укрепленные, и Инспектор решил, что они способны хотя бы на короткий срок принять две тысячи беженцев. До крепостей трети освобожденных придется дойти пешком под охраной конницы. Для остальных единственным безопасным оплотом оставался Нью-Хобарт.

Итак, мы сооружали телеги размером с длинные рыбачьи лодки на Острове. Громадные колеса возвышались даже над головой Дудочника. Запряжка была рассчитана на шестерку лошадей. В каждую телегу войдет по семьдесят человек.

— Хорошо, что они все будут худыми, — сказал Инспектор, когда мы прорабатывали план.

Я сердито на него посмотрела. Он бы не бросался такими словами, если бы видел то, что видела я: бессознательные тела, атрофированные мышцы и размякшую кожу.

Впрочем, в Нью-Хобарте узники баков похудеют еще больше. Продовольственные конвои по-прежнему не могли до нас добраться. Инспектор послал эскадрон, чтобы отбить перевал Луддитов, но лихие кавалеристы потерпели поражение и понесли серьезные потери. Войско Воительницы хорошо закрепилось на перевале, а узкий перешеек служил естественным бастионом. Мы не могли себе позволить лишиться еще одного конвоя или бесконечно ждать непонятно чего. Скоро созреет весенний урожай на окрестных полях, но его не хватит и на жителей города, что уж говорить о дополнительных тысячах людей.

Время утекало, весь мир, казалось, вел обратный отсчет: северные ветра стихали, с горы Уиндхем сходил снег, Воительница стягивала войска. Где-то готовилась ко взрыву адская машина. Видения о взрыве выбивали из груди воздух и заставляли меня коситься на закрытые глаза и приоткрытый рот Ксандера. С каждым днем мои ребра торчали все сильнее, словно черточки, отмечающие дни на столбе. Столько всего требовалось успеть, и столько всего мешало. Нам всем не хватало еды, но лично мне больше всего не хватало времени.

Едва сколотив, первые десять телег сразу отправили в пустынную болотистую местность — ждать, пока не настанет время в день атаки перегнать их на юг. Еще десяток готовили на севере силами одного из гарнизонов Инспектора. Остальные, которые мы мастерили в крайней спешке, подвезут войска в Петельный каньон, а оттуда направятся в Шестое убежище.

Еще нам были нужны лошади в достаточном количестве, чтобы быстро тащить шестьдесят тяжело груженых телег на протяжении пяти дней. И дополнительно для солдат конвоя. Была предпринята вылазка за лошадьми на территорию альф на востоке. Я слышала, как Адам и Таша шутили об этом, дежуря у дверей приюта.

— Если б я хотел быть конокрадом, — сказал Адам, — то стал бы им много лет назад и был бы избавлен от муштры да скудной кормежки.

Вдобавок Инспектор послал за лошадьми в дальние гарнизоны на побережье.

— Не слишком критично, если тамошние батальоны останутся без приличной кавалерии, — сказал он, когда мы все собрались в конторе мытарей подсчитать, что уже сделано.

Инспектор рассылал приказы, и лошади прибывали. Это явилось самым весомым доказательством приверженности Инспектора нашему плану: сложно было подозревать его в недобросовестности, видя множество мускулистых коней. Каждый день табун пополнялся, так что вскоре пришлось переделать бывшее здание с резервуарами в конюшню. Я радовалась, проходя мимо и наблюдая, как конюшие снуют туда-сюда, слыша всхрапывание и топот лошадей и чуя теплый запах свежего навоза. Суета и деловитость жизни вместо мертвенной тишины баков.

Неделями в городе стучали топоры и молотки, пока строились телеги. Удивительно, как много от них зависит. При атаке на Нью-Хобарт нашим необычным оружием стали тыквы, на которых мы вырезали предупреждения для городских омег. Теперь таким оружием станут громадные телеги, спешно сколоченные из неошкуренных и непросушенных свежесрубленных бревен, а так же из досок и балок разрушенных домов. В некоторых телегах балки связывались веревками, из других торчали гвозди, готовые впиться в неосмотрительную плоть.

— Конечно, особого удобства от этих повозок ждать не приходится, — сказал подошедший Инспектор, когда я смотрела, как в одну из телег запрягают лошадей. — Но мы старались сделать их полегче, чтобы они могли катиться быстро и везти тяжелый груз.

Я подозревала, что для освобожденных из резервуаров людей удобство будет мало что значить. Если мы прорвемся в убежище. Если достанем их из резервуаров живыми. Чем больше я об этом думала, тем больше копилось «если», и я бежала от мыслей вязать узлы, стремясь чем-то занять руки и утихомирить разум.

Понимая, что ответов не получит, Зак не тратил время на расспросы, почему молотки да топоры стучат с утра до вечера. Закованный в кандалы, он тоже неустанно работал. Я отмечала, как внимательно он следит за нами, когда мы ходим по приюту. Как мало спит, а просто лежит на кровати, глядя в потолок. Я не могла выпытать у него, что он задумал, как и он у меня, но я ни капли не сомневалась, что какой-то план у него есть.