Паутина долга - Иванова Вероника Евгеньевна. Страница 70

— Тот, кто наставлял тебя. Что ты о нём помнишь?

— Он нечасто приходил. Оставлял нас на попечении слуги, а тот не больно-то разговаривал, и мы никогда не знали, когда учителя ждать снова. А потом оба неожиданно ушли и больше не появлялись. Он старый. Наверное... — неуверенно добавила Риш. — Тогда он казался нам старым. Тёмноволосый. Кожа тёмная, как земля. Глаза — синие стёклышки: в них можно было видеть своё отражение, но больше ничего... Он всё время дрожал. Трясся, как в лихорадке. Но его движения всё равно оставались точными. На лбу вечно выступали капельки пота... Мутные и пахучие. Ещё у него вокруг правого запястья был обмотан шнурок, на котором болталась бляшка: я хорошо её запомнила, потому что когда он меня ругал, всё время размахивал руками перед моим лицом... Тёмный камень с вырезанной картинкой. Такая маленькая, но различимая до последней чёрточки.

— И что на ней изображено? — Спросили хором я и Валлор.

Гаккар немного удивился нашему оживлению, но ответил:

— Горный склон, превращающийся в волну.

Два взгляда напряжённо коснулись друг друга и снова воткнулись в лицо Риш.

— Гора? — Переспросил Заклинатель.

— Волна? — Уточнил я.

Ришиан смотрела на нас не на шутку испуганно, чем в любое другое время здорово бы повеселила: угрозы пропустила мимо ушей, а самый обыкновенный азарт приняла с опаской. Впрочем, в дальнейших пояснениях мы не нуждались, равно как и в чужом мнении:

— Дурной знак.

— Согласен.

— Надо обсудить.

— Разумеется.

— Здесь поблизости я вроде видел тихий трактир...

— Эй, heve! Это всё, что вы хотели услышать, да? А что дальше?

Я непонимающе взглянул на гаккара:

— Дальше?

— Да, именно дальше! Если ты теперь мой хозяин, должен заботиться обо мне, да?

Вот. Этого я и боялся. Попытка настоять на своём провалилась, и женщина начала атаку с тыла. А возразить-то нечего.

— Должен.

— Тогда, если ты такой сильный и могущественный, вылечи мою сестру!

Она слушала в детстве много сказок? Странно: вроде некому было быть рассказчиком.

— Всё не так просто.

— Правда? — Ришиан ехидно округлила глаза. — Но хозяин потому и называется хозяином, что может...

Честное слово, надо было позволить её прикончить. Тогда удалось бы избежать заслуженных насмешек и справедливых обвинений.

Валлор смерил гаккара недовольным взглядом и позвал:

— Лаймисс, зайди к нам!

Она стояла за порогом, совсем рядом с дверью, но осторожно дотронулась до печати в моей груди своим сознанием только теперь, отвечая на зов брата.

Та самая танцовщица у фонтана, только одетая скромнее и незаметнее, да к тому же закутанная в плащ. Чёрные волосы заплетены в косы и уложены вокруг головы под капюшоном с меховой оторочкой. Карие, вишнёвого отлива глаза смотрят предельно внимательно, словно их обладательница боится пропустить малейшее слово и движение. Смуглая кожа щёк разрумянена морозцем. Занятно... Она не пользовалась своими умениями? Наверное, в угоду Валлору, по долгу службы не торопящемуся открывать свою принадлежность к Заклинателям.

— Не заскучала? — Ласково спросил мой друг. Ну да, она же его родственница, дальняя и младшая, что подразумевает вольную или невольную опеку.

— Напротив, всё было очень познавательно.

Голос глубокий, богатый интонациями, хоть и резковатый. В самом деле, талантливая девочка.

— Хочу предложить тебе попрактиковаться в изменении тканей.

— Не откажусь. Что именно нужно сделать?

— Посмотри эту женщину, — Валлор указал на робко дожидавшуюся своей участи Шиан. — Она — недоделанный гаккар.

— Такое возможно? — Вспыхнули звёздочками интереса глаза Лаймисс.

— Как видишь. Но ей трудновато жить, насколько я понимаю.

Заклинательница быстрым шагом пересекла комнату, приблизила своё лицо к лицу сестрёнки гаккара, едва не соприкасаясь носами, потом отстранилась и доложила:

— Да, трудновато. Вторая пара желез ленится работать, но и первая не напрягается. Она не способна быть полноценным гаккаром.

— Это и мне понятно. Но я, как ты помнишь, не силён в целительстве, потому хочу спросить у тебя: возможно что-то поправить?

Лаймисс задумчиво нахмурилась, размышляя:

— Поправить... Вывести железы на один уровень отдачи? Надо бы посмотреть протоки поподробнее...

Правая рука Заклинательницы стремительно вылетела из складок плаща и вцепилась в горло Шиан. Гаккар сделал было неуверенный шаг к сестре, но наткнулся на подставленное мной плечо. Левое. Боль снова напомнила о себе, пришлось давить стон стиснутыми зубами.

— Не трогайте её!

— Успокойся, Риш, никто не причинит твоей сестре вреда. Не причинит, верно?

Лаймисс повернула голову в мою сторону жестом, смутно напоминающим поклон:

— Всё будет, как пожелает hhyde-o-hhies... Готово! Я немного расширила протоки желез: теперь количества вырабатываемого яда и противоядия будут равны между собой.

Шиан, чьё горло освободилось от хватки Заклинательницы, растерянно перевела взгляд на меня.

— Я... больше не буду болеть?

— Почему же? Будешь. Простуду, к примеру, можешь подхватить запросто, ведь один добрый дядя не умеет стучаться в дверь, а предпочитает её сносить, чтобы войти. Но поцелуи сестры тебе больше не понадобятся.

— Правда? — Тёмно-синие, столь же глубокого цвета, как у Валлора, но невероятно нежные и хрупкие глаза сверкнули слезинками.

— Правда.

Она прижалась к моей груди, изо всех сил стиснув пальцами рукава куртки.

— Это так... странно... я не могла и мечтать, а теперь...

— Вообще-то, благодарить надо не меня: я в исцелении участия не принимал, да и не мог принять.

Шиан замотала головой:

— Но без вас ничего бы не случилось!

— Она права, Тэл. Без тебя ничего бы не случилось, — улыбнулся Валлор.

— Лучше бы и не случалось! Этим девицам некуда деваться: с прежней службы их отпустили, а найти новую не так уж просто. Куда я их дену?

— Придумаешь.

— Тебе легко говорить, а я...

— А ты сейчас отцепишь красотку от своей груди и уделишь мне несколько минут для важной беседы, — непререкаемо заявил Заклинатель.

— Дверь!

— Что «дверь»?

— Верни на место!

— Вообще-то, я не запоминал структуру и...

— Верни, кому говорят! Иначе — никакой беседы!

— Как пожелает hhyde-o-hhies, — не допуская даже тень улыбки на лицо, поклонился Валлор. И вместе с обратным движением выпрямляющейся спины древесная труха вспорхнула в воздух, перемешиваясь, склеиваясь в волокна, сплетаясь... Чтобы снова стать дверью. Только цельной, а не сколоченной из досок.

Трактир мог считаться тихим лишь в силу довольного раннего времени суток, то бишь, полуденного. В неотягощённые празднествами дни посетителей и вовсе не было бы, но Зимник внёс свою поправку: несколько загулявших ещё с ночи горожан невнятно чему-то радовались в одном из углов полутёмного зала с низким потолком. Мы, разумеется, заняли другой угол, подальше от любопытных глаз и ушей, и к разговору приступили исключительно после того, как подавальщица, доставившая к нашему столу эль и хладные останки капустного пирога, вернулась на кухню.

Не знаю, как мои спутники, а я заказывал еду и питьё не для отвода глаз, и подтвердил намерения делом, жадно вгрызаясь в слегка размякшее тесто. Валлор, кажется, не обратил внимания на моё сражение с пищей, а вот Лаймисс наблюдала за поглощением пирога с заметным удовольствием, о чём и сообщила:

— Мужчина должен много и хорошо кушать. Особенно, когда ему нужны силы для восстановления здоровья.

Что она имеет в виду? Ах, уже успела добраться до моей раны... Быстрая девочка.

— Ничего, вот всё восстановлю, стану клевать, как птичка, по зёрнышку!

— Проверим?

Она игриво улыбнулась и положила ладошку мне на грудь. Печать недовольно прислушалась к голосу чужого Потока, но, по некоторому размышлению, не усмотрела в нём враждебности и потеснилась, позволяя целителю делать свою работу. Прорезанные ткани и порванные сосуды вернулись к своему изначальному состоянию за считанные мгновения: я успел только выдохнуть и снова сделать вдох, а на следующем выдохе от раны не осталось и воспоминания.